Ведьмы не сдаются! - Муращенко Станислава Ростиславовна. Страница 16

Я с головой ушла в изучение попавших в мои руки бумаг, а мои двойняшки развили бурную деятельность по спасению птички. Для меня характерно то, что, торопясь что-то сделать, я начинаю бессмысленно суетиться, натыкаться на окружающие предметы и ронять что попало. Что уж говорить о двух моих точных копиях. Из задумчивости меня вывел грохот сразу справа и слева: с одной стороны красная копия нечаянно перевернула набок стул, с другой – упала на пол и разбилась чашка, которую уронила моя желтая копия.

– Нападение! Атака! Караул! – спросонья запаниковала Амели, соизволившая вникнуть в ситуацию, лишь отправив в полет несколько тяжелых предметов, к счастью, никого не встретивших на своем пути. Да, нервишки у подруги явно пошаливают.

Увидев полудохлую птицу, Амели вскочила и принялась хлопотать вокруг нее, ругая моих копий за неаккуратность и неосторожность. Попугай был укутан в какую-то теплую тряпку, и Амели попыталась осторожно влить ему в клюв какую-то жидкость (надеюсь, не спиртное, а то с нее станется). Как ни странно, миссия по вливанию жидкости все-таки удалась, и птичка, просипев что-то невнятное, заснула.

– Ну и как вы довели до такого состояния бедное несчастное существо? – набросилась на нас Амели, совершенно не обращая внимания на тот факт, что мы птичку как раз пытались спасать.

Мы быстренько описали Амели триумфальное появление нашего полуночного гостя, причем я не преминула вспомнить о трусливом бегстве моих копий. После недолгих колебаний я представила на суд общественности папку.

– Интересная штучка. Кто скажет мне, зачем она ему. Может, он враг? – предположила красная Лиера, подозрительно косясь на спящего какаду.

– А может, наоборот, он добыл это и хотел отдать нам. – возразила Амели, бросая на нас троих взгляд, полный укоризны.

Мы дружно потупились: мысль о коварном враге в виде какаду посетила не только красную копию.

– Может, – не стала я отбрасывать и такой возможности. – Но в любом случае мы должны поработать на благо природы, привести в чувство этого попугая и только потом уже расспрашивать.

Пришел в себя попугай только к следующему вечеру – мы к тому времени уже начинали обсуждать, полагаются ли гробы и пышные похороны незнакомым говорящим птицам.

Заворочавшись, какаду подергал в воздухе лапками, попытался пошевелить крыльями и просипел что-то невнятное. Тут же подскочила заботливая Амели со стаканом чего-то явно очень полезного и, не обращая внимания на слабые протесты попугая, влила этоему в клюв. Не знаю, благодаря или вопреки стараниям подруги, но уже через полчаса птица окончательно пришла в себя и была способна отвечать на наши вопросы.

– Ну, птичка, поговорим? – обратилась я к какаду очень добрым голосом рьяного поборника братьев наших меньших. – Начнем с простейшего – кто ты вообще такой?

Птичка подняла на меня мученический взгляд.

– Только пообещайте, что не будете меня сразу убивать, – со вздохом попросил какаду.

Никаких дефектов дикции у птицы не наблюдалось, напротив, хоть в дикторы иди. Наверное, мороз и уличающая папка делали свое черное дело. Кстати, насчет папки мы еще с ним поговорим… Мы с девчонками переглянулись и кивнули.

Какаду сбросил с себя тряпку, в которую был укутан. Короткая вспышка магического света, являющегося, кстати, основной причиной того, что половина магов старше тридцати ходит в очках, а более умная половина – также в очках, но черных, – и через секунду на месте какаду оказался темноволосый высокий мужчина в очках. Мы слегка расступились и настороженно уставились на него. Он откашлялся и ответил все-таки на наш вопрос.

– Меня зовут Гвион. Я вампир. Но хороший! – быстро уточнил он, увидев наши вытянувшиеся лица.

– Вампир, значит. Хороший, – недоверчиво протянула Амели, разом растерявшая всю любовь к увечному «брату меньшему».

Хм… брат-то, может, и брат, но вот насчет меньшего мы явно погорячились! Если он вампир, то может быть старше нас всех вместе взятых. Да и ростом.

– Скажи мне, хороший вампир, откуда у тебя вот это? – Я показала компрометирующую папку. То есть было не совсем понятно, кого она компрометировала больше – вампира или все-таки меня.

– Я похитил это у Атрона, президента вампиров, – гордо заявил Гвион. – Если ты прочитала, то должна знать, что с тобой как с Реехеаной связано много пророчеств и надежд, а значит, вампиры попытаются не допустить твоего превращения в человека и переманить на свою сторону. Я же, как я уже сказал, отличаюсь от других вампиров и поэтому не хочу, чтобы ты становилась Повелительницей тьмы.

Я скептически уставилась на вампира. Странная какая-то история. И не совсем верится в «хорошесть» вампира. По-моему, они все одинаковы, кровожадные твари. Хотя, с другой стороны, я же не такая… Так, может, он действительно тот, за кого себя выдает, а я просто привыкла сначала искать в людях только плохое? Но в том-то и дело, что он не человек.

– А тебе до этого какое дело? – озвучила мои мысли Амели, хотя было ясно видно, что бывшей птичке подруга готова поверить с большей охотой, нежели я.

– Я не хочу остаться единственным хорошим вампиром, чтобы остальные продолжали очернять наш род! – с пафосом заявил он. – Я хочу научить Лиеру нашей силе и показать людям, что не все вампиры так плохи, какими их считают. Даже если вы мне не верите, я обещаю, что не причиню вреда никому из вас, просто постараюсь научить Лиеру ее новым возможностям. Позвольте мне остаться. Большую часть времени я буду пребывать в облике птицы и не доставлю вам неудобств.

Я не совсем доверяла новому знакомцу, а Амели проворчала что-то о присутствии мужчины в комнате (она стесняться будет, вот как!), но в конце концов решение было принято. Нашему гостю отводилось уютное местечко на шкафу, появляться в человеческом виде он мог только с нашего разрешения, а в случае подозрительного поведения я пообещала открутить ему голову, но желания продолжать с нами общение у Гвиона это не отбило. Наша комната из общежития для пятерых превратилась еще и в зверинец.

В зале совещаний при ректорском кабинете царило небывалое оживление. Совещания, на которых действительно присутствовал весь педколлектив, были редкостью. Обычно находчивые профессора под разными предлогами увиливали от этой тягомотины, ведь никому не хотелось обсуждать урожай репки на институтском огороде, за которым никто не ухаживал уже лет сто, или выслушивать отчет профессора Амиды о том, что у нее в лесу поваленных деревьев на три больше, чем в прошлом году. Но на этот раз собрались все. И не потому, что было так уж важно, просто интересно. Все-таки не каждый день одна из лучших студенток превращается на практике в вампира. Особенно если учесть, что вампиров на кладбище должно было быть всего трое, а тех троих Полуночная с друзьями убили. По магическому миру и так циркулировали слухи о том, что демоны стали часто убивать магов и забирать их силы, чего не случалось уже давно, а руководил ими сам сын Повелителя, чего не случалось еще дольше. Но чтобы студенток недалеко от Института средь темной ночи в вампира превращали, такого еще точно не было! Интересно это. И тревожно.

Ждали только Наину, которая пришла точно в назначенное время, неодобрительно покосившись на коллег – некоторые из них скучали здесь уже полчаса, если не дольше. Быстро пройдя к своему месту, Наина села и тут же начала собрание.

– Думаю, вы уже все догадались, что мы собрались здесь по поводу нападения на нашу студентку Лиеру Полуночную, – энергично начала она. – Я хотела бы выслушать ваше мнение по этому поводу и, что самое главное, заключение экспертов-телепатов. Предоставляем им слово.

Со своего места, смущенно оглянувшись по сторонам, поднялся Аполан, преподаватель разных «возвышенных материй» и заодно местный эксперт-телепат.

– Я провел сканирование Лиеры, – чуть запинаясь, произнес он. – Она не представляет никакой опасности для обшества, ни сознательно, ни неосознанно.

Закончив краткую речь, Аполан с явным облегчением опустился на свое место. Наина одобрительно кивнула. Собственно говоря, примерно такого заключения она и ожидала.