Мое чужое лицо - Муратова Ника. Страница 23

— Не надо. Я же сказала, что не повториться. — поджала губы Альбина.

— Не давите на неё. Дайте нам поговорить. — мягко улыбнулась Анна.

— Хорошо, хорошо, ухожу! —заворчал Булевский и оставил их наедине. И почему он так перепугался за неё? Не стоит привязываться к пациентам. Даже если они практически воссозданы тобой из груды ошметок. Ведь он так и не смог никому представить этот случай. Подготовил все для презентации — слайды, пошаговые фотографии операции, приживление, итог. Бомба, а не случай! И приходится держать все это в сейфе, скрывая от чужих глаз. Обидно. И все из-за её предрассудков, комплексов ненужных. Но, с другой стороны, раз все расчеты оказались верны, можно попробовать и на другом пациенте. И даже улучшить процесс — избежать асимметрии и бугров. Тогда получится вообще идеальный случай! Может, на премию какую потянет? Непременно потянет, заверил сам себя Булевский, это придало ему энтузиазма и он зашагал бодрой походкой в ординаторскую — проверить истории болезни поступивших больных.

— Ну что? Голова еще гудит? — Анна Себастьяновна положила ладонь на влажный лоб Альбины.

— Есть немного, но это ничего, пройдет, думаю. Когда я могу выйти?

— Как профессор решит. А сама что думаешь?

— Да хоть сегодня. Знаешь, Аня, не смейся, но мне приснился странный сон. — Альбина с опаской посмотрела на реакцию психолога. — Вся жизнь, как на ладони. И как будто что-то во мне перевернулось. Я теперь постараюсь, обязательно постараюсь начать все с начала.

Анна не удивилась. Она часто слышала подобные истории от тех, кто пережил клиническую смерть, кому, наркоз. И, странное дело, но многие из них говорили одни и те же слова о том, что теперь будет жить по-другому.

— Решила все-таки открыть свое имя?

— Не знаю, во всяком случае — не сейчас. Сначала я освоюсь со своим новым лицом, новым стилем жизни. Попользуюсь еще немного чужим именем. И потом, похоже, мне надо кое-что выяснить насчет этой девушки, — Альбина коснулась своего лица.

— Что ты имеешь в виду?

— Сама еще толком не знаю. Только знаю, что с этой девушкой связано нечто важное для меня. И пока не узнаю, не смогу я с её лицом мирно ужиться. Не подумай, что я схожу с ума, — поспешила она заверить Анну, видя её замешательство. — Это… это трудно объяснить. Просто поверь мне.

Анна кивнула. Возможно, это не поддавалось обычной логике, но психологически Альбину можно было понять. Любой человек пожелал бы узнать о своем доноре как можно больше. Возможно, так ей будет легче.

— А вы уверены, что не ошибаетесь в своих выводах, как это было в прошлый раз? — шумел Булевский, прочтя отчет психолога о состоянии Дормич. — Тогда вы тоже уверяли, что все нормально, и вот , пожалуйста, пришлось с того света вытаскивать!

— Да, профессор, уверена. Кризис миновал. Теперь только на поправку.

Булевский зашагал по кабинету. Если Альбина вновь решиться на что-то подобное, то они могут не оказаться рядом вовремя. Но держать её в стенах клиники у него не было оснований.

— Ну что же, поверю. И когда она собирается в Дормич превращаться?

— Еще не знаю. Не все сразу. Дайте ей время.

Альбина приехала в Катину квартиру и первым делом проверила содержимое своей сумочки, которая сохранилась еще с тех пор, когда её привезли в больницу. При выписке в первый раз Альбина спрятала сумочку от глаз родителей, даже не посмотрев, что там было. А содержимое оказалось весьма полезным. Ключи от квартиры, кредитки, косметика. Все это ей пригодится. Хорошо, что в банке, где она держала свой счет, не требовали паспорта. Можно было получить деньги по карточке без проблем. Это существенно облегчало задачу.

Теперь она, наконец, нашла в себе силы и мужество внимательно рассмотреть себя в зеркало. На этот раз отвлекшись от того, насколько отличается её теперешнее лицо от предыдущего. Она смотрела на себя, как на постороннего человека. Как будто к ней привели девушку и сказали — просим любить и жаловать, иного не дано. Девушка ей по-прежнему показалась несимпатичной, но вместе с эстетическим протестом пришло представление, чтобы она сделала для улучшения. Над лицом следовало очень старательно поработать, чтобы привести его в божеский вид. В первую очередь надо, определенно, что-то делать с волосами. Подобрать средства ухода, сходить к мастеру, высветлить пряди, отфилировать концы… Тогда они не будут казаться такими жидкими и блеклыми. Куда же пойти? Альбина доверяла только одному мастеру — Шурику из салона «Бэлла». Правда, к нему можно было попасть только по записи, но, если представиться сестрой Дормич, он купится.

Так, что еще… Косметику надо прикупить. К косметологу, пожалуй, рано еще, профессор сказал пока не экспериментировать с кожей лица. За фигурой, опять-таки, надо начать следить. Мышцы подкачать, а то совсем обрюзгла за время пребывания в больнице, смотреть противно, и тут не Булевский виноват, а она сама. Грудь не в форме, жирок на бедрах… В общем, проделать стандартный набор по приведению себя в порядок, а потом, глядишь, можно и на люди выходить, реакцию проверить. Альбина решила не торопиться, сначала надо на Катеринином окружении потренироваться, уверенности набрать, потом… Потом будет потом, так далеко загадывать не стоит. Страх перед будущим реальной Дормич был еще силен, от него за пару дней не избавишься.

Записавшись на прием к Шурику (Дормич? Сестра Дормич? Ах, Боже мой, конечно, приходите!), она сняла деньги в банке и сделала рейд по магазинам. Купила несколько вещей на выход в свой свет (на всякий случай), и несколько — для Катерининого окружения, поскромнее. Правда, «поскромнее» это было в её понимании. Наметанный глаз моментально определил бы качество и стоимость любой из этих «скромных» вещиц.

Набрала так же косметики, тщательно подбирая цвета, средства ухода. Продавщицы смотрели на неё так, что она почувствовала себя Джулией Робертс в голливудской сказке «Красотка». Что уж так удивило продавщиц — то ли то, что Альбина набирала, не смотря на ценники, то ли то, как она ловко ориентировалась среди огромного выбора, то ли то, что неухоженное лицо её и одежда явно не сочетались с поведением и запросами… Почему-то даже самые вышколенные продавщицы не в состоянии скрыть своих личных эмоций в отношении покупателя. Причем, если вид у клиента денежный, то прощается и плохой вкус и выкручивание и безобразные манеры. А если им кажется, что в денежном эквиваленте покупатель не дотягивает до их магазина, то стараться уже вроде как и не стоит.

Альбина не реагировала на продавщиц, вспомнив свое умение отгораживаться от назойливости окружающих. Правда, раньше этот навык был вызван совсем другой причиной.

— Я беру все это, — вывалила она груду коробочек у кассы.

— А, знаете, к нам поступила новинка Эсте Лаудер, дорожный набор, если возьмете его, то получите в подарок сумку. — заверещала пришедшая в себя молоденькая продавщица. Она берет все это? Значит, у неё есть деньги? — Не хотите взглянуть? А еще у нас есть чудесные…

— Милая, я кажется, ясно выразилась — я беру вот это, — Дормич обвела рукой выбранное. — Не пытайтесь пропихнуть больше того, что мне нужно.

Продавщица осеклась и начла молча складывать коробочки в пакеты. Вот мымра, подумал она про себя, уродина, а все туда же. Видали мы таких!

Кассир повертела в руках купюры, словно проверяя, не фальшивка ли, и стала выбивать чек.

— Хотите проверить купюры? — осведомилась ледяным тоном Альбина. — Есть сомнения? Давайте проверим. У вас, я смотрю, покупателей пруд пруди, аж эхо в помещении гуляет, то-то вы так с клиентами обращаетесь.

— Извините, — пробормотала кассир, не зная, как реагировать. — это наша обязанность…

Альбина вернулась домой в приподнятом настроении. Покупки всегда оказывали на неё чудесное воздействие, лучше всякого психолога, особенно в моменты депрессии. С наслаждением перемерив обновки, она улыбнулась сама себе. В первый раз после ожога. Оживление началось.