Мое чужое лицо - Муратова Ника. Страница 28

— А ты Дашу вообще видела?

— Ну, видела разок, но это давно было, — пожала плечами Люда, — я уж и не помню толком. Помню только, что Катя убивалась по ней, когда та пропала.

Олег Васильевич усиленно тер блестящий лоб, ничего не понимая.

— А зачем ей под Катю подделываться? И где тогда сама Катя?

— Ну, это еще надо выяснить. Что-то здесь нечисто.

— А как они Булевского привлекли?

— А я откуда знаю? Может, это не Катя, а Даша его цаца, вот он и поддержал их легенду.

— Как то не верится — такой человек и на такую глупость чтобы пошел?

— Ах, пупсик, мужчины иногда такие наивные и мягкие бывают, — жеманно улыбнулась Людочка, имея в виду, конечно же, не Булевского, а самого пупсика. — Не все же такие, как ты, — добавила она, поцеловав макушку расплывшегося в улыбке доцента.

Людочка продолжала не спускать настороженных глаз с Кати-Даши, а подозреваемая тем временем обдумывала, стоит ли ей заниматься поисками Леонида Мартынова или нет? Даже если найдет, что она скажет? Я была от тебя беременна, а ты, подлец, бросил и женился на другой? Ерунда какая-та выходит. А вдруг Катерина перед смертью избавилась все же от ребенка и ему об этом сообщила? Тоже ерунда. На работе её незадолго до смерти видели, когда бы она успела? Дни летели, а она так и не могла решить, что же в жизни Катерины могло стать зацепкой для Дормич.

Если днем время для Альбины текло достаточно быстро, хоть и нудно и неинтересно, то проводить вечера было намного труднее. Одиночества и тоска так часто накатывали на неё, что зачастую единственным спасением становился бокал вина или бутылочка пива под гудение телевизора. У неё не было друзей, у неё не было желания выходить куда-либо, и даже случавшиеся иногда мысли пойти в клуб на всю ночь никогда не реализовались, так как комплекс, связанный с внешностью до сих пор крепко владел её разумом. Пару раз к ней звонил Олега Васильевич, предлагая под предлогом обсудить её планы на будущее встретиться где-нибудь. Едва сдерживая приливы тошноты от подобных предложений, она вежливо отказывалась, ссылаясь на курсы физиотерапии, которые она до сих пор должна была посещать по вечерам. Везде одно и тоже, думала она в такие минуты, будь ты звезда экрана или младшая лаборантка с упругой попкой, у тебя будут похожие проблемы с мужчинами, считающими, что они оказывают тебе честь своим липким вниманием, не имеющим ничего общего с нормальными отношениями. Наглотавшись этого с Владом, Альбину уже мутило от одного намека на подобное.

В этот вечер, опустошив бутылочку итальянского красного вина, она забылась перед телевизором, заснув на диване. Ей опять приснилась Катерина. Её образ часто являлся у неё во снах, он заменил, вытеснил разговоры со своим вторым я, заполнив сны другим содержанием. Теперь она уже не видела себя со стороны, не испытывала боли состояния навыворот, жжение обнаженных язв души, время сна превратилось в обычные часы беспамятства, приносящие отдых. Кроме тех ночей, когда стала появляться Катерина. Образ её, правда, был каким-то размытым, неясным, но она всегда четко понимала, что это именно Катерина. Она была так пронзительно тосклива, словно она что-то потеряла, часть себя, и никак не могла эту часть найти. Сон практически всегда был один и тот же. Без четкого сюжета, без слов, без действий. Просто сплошная тревога и тоска, пронизывающая всю картину. Словно черно-белая аллея, надо которой в лунном свете кружатся сухие листья. И еще она постоянно видела руки. Бледные, тонкие руки Катерины, выхваченные лучом слабого света из прозрачной темноты. Руки тянулись к ней, а потом бессильно опускались, словно не найдя того, что искали…

Альбина проснулась и резко поднялась. Каждый раз после этого сна она не находила себе места. За окном уже было совсем темно. Альбина прошла в ванную и склонилась над умывальником. Плеснув холодной воды на лицо, чтобы развеять остатки сна, она взглянула в зеркало. Катерина с фиолетовыми глазами смотрела на неё испуганно, растерянно.

— Чего ты хочешь? — закричала она отражению. — Чего ты хочешь от меня????? Я не знаю, что ты здесь потеряла! Слышишь? Не знаю!!! Почему ты не оставляешь меня в покое??? Я не хотела твоего лица, не хотела! Так почему ты мучаешь меня теперь???

Альбина швырнула в зеркало мыльницу и разрыдалась. Она и в самом деле не могла понять, что имел в виду Штопарь. Жизнь Лаврентьевой казалось такой серой и унылой, что она не видела и тени зацепки на что-то необычное. Что может держать Катерину в такой жизни? В ней и жить не хочется, не то что цепляться за неё.

А сны, тем не менее, продолжали терзать её воображение, не давая забыть о словах старикашки, что она не найдет покоя и мира, пока не успокоит душу своего лица.

Наутро следующего дня Альбина явилась на работу с опухшими глазами и явно не в настроении.

— Как ты? — обеспокоено осведомилась Марина Степановна. — Я тебе звонила вечером, никто не брал трубку.

— Да, уснула рано — отмахнулась Альбина.

— Не заболела ли, красавица? Или перепила? — Людочка, подбоченясь, встала прямо перед ней. — Что-то глазки у тебя больно опухшие!

— Люда, у тебя какие-то проблемы? Ты к шефу, пожалуйста, обращайся, а мне мозги не крути.

— Ух, ничего себе, как мы огрызаемся! Ты не находишь, Лаврентьева, что тебе не только глаза, но и язык подменили? И не надо мне рассказывать сказки, что ты так могла измениться! Я не идиотка какая-нибудь, чтобы в них верить!

Альбина отодвинула её с дороги и прошла к зеркалу. Посмотрев на свои опухшие глаза, она подумала, что с алкоголем в таких количествах надо завязывать, а то любая лишняя рюмка выпирает сразу всеми морщинками и мешками под глазами. Что там Молчанова вопит?

— Ты о чем, Людмила?

— Ты прекрасно знаешь, о чем я. Если ты думаешь, что будешь продолжать строить глазки шефу и тебе это пройдет безнаказанно, то ошибаешься! Я тебя выведу на чистую воду!

— А-а-а! Госпожа Молчанова заревновала? Не беспокойся, мне твой мужик не нужен. Если бы был нужен, то давно бы уже взяла.

— Ты так считаешь? Да ты в зеркало на себя посмотри! — нервно захохотала Молчанова. — Да кому ты нужна, уродина!

Марина Степановна покраснела. Людочку явно занесло. Но встревать было опасно — обе имели сильные спины, а она что? Она скромная сотрудница.

— Да ладно вам, девочки, — лишь тихо вставила она, но никто не услышал.

Альбина еще раз повернулась к зеркалу. Может, лицо её не ахти какое сексуальное, но грудь и бедра, да и все остальное уж точно получше Людкиных будут, так что тут она не права.

— Ну, значит, есть что-то у этой уродины, чего у тебя, красавицы, нет, не так ли? — устало ответила Альбина. — А вообще, дело в том, Людочка, что меня постель твоего обрюзгшего любовника не интересует. Так что усвой это раз и навсегда, и перестань доставать меня. Все равно я здесь долго не останусь, у меня другие планы.

— И какие же у тебя планы, Даша?

Как бы ни многозначительно произнесла имя «Даша» Люда, Альбина не сразу поняла, к чему она клонит.

— Какая еще Даша, Молчанова? У тебя крыша поехала?

— Ну конечно, скажешь, и это забыла? Только не говори мне, что ничего не знаешь о своей сестре!

— А-а-а! Ты о Даше…— Альбина нахмурилась, соображая, в чем дело. Потом рассмеялась. — Так ты считаешь, что я — Даша?

— А разве нет? Мы же помним Катю, помним прекрасно, и ты на неё похожа разве как сестра, не более того! И хватит нам тут очки втирать!

— Ну, еще бы! После стольких операций было бы странно, если бы я осталась прежней. Мне, в общем-то, наплевать, что ты думаешь, но я могу тебя свозить к своим родителям, которые расскажут тебе, что к чему. Да и Булевского можешь спросить, это даже легче. Набрать его номер? — она протянула руку к телефону, вопросительно глядя на Люду.

Молчанова застыла на месте. Она не ожидала, что Катерина так спокойно отреагирует. Её уверенность пошатнулась.