Левиафан шагает по земле - Муркок Майкл Джон. Страница 21

– Разумеется, я это сделаю. Шотландцы были добры ко мне. Если я вообще имею нечто вроде родины, то сегодня она находится на Внешних Гебридах. И все же меня не оставляет ощущение, что захват Черными Ордами Великобритании – это всего лишь отвлекающий маневр. Цицеро Гуд держит в уме куда более крупные цели.

Генерал Цицеро Гуд (как он себя называл) был военным гением, известным под прозвищем Черный Аттила. Мы уже слышали, что он не был урожденным африканцем, что он родился в Арканзасе и был сыном раба. Наиболее вероятная разгадка его планов заключалась в том, что его основной целью были Соединенные Штаты Америки (хотя слово «Соединенные» давно уже не отвечало истине) – если, конечно, главным побуждением для уничтожения западных народов была месть белой расе за все зло, что белые причинили ему и его народу.

Я заметил, что Цицеро Гуду было присуще чрезмерное стремление выделиться. Даже его тезка, прежде чем спустить орды гуннов на западный мир, обзавелся чем-то вроде благородных побуждений мести.

– Разумеется, – согласился Корженёвский, – но Гуд берет на себя роль мессии. Он ведет квазисвященный крестовый поход против поработителей своего народа. У нас в Польше тоже было несколько подобных вождей. Вероятно, вам, британцу, не понять подобного чувства, но мне оно, думаю, хорошо знакомо. Кроме того, каким бы ни было ваше мнение о характере Цицеро Гуда (о котором мы, если вдуматься, знаем очень мало), вы должны признать, что он гений. Сначала он объединяет большую часть отдельных племен и разобщенных африканских стран, потом воспламеняет их своими идеалами и с невероятной скоростью и ловкостью начинает претворять эти идеи в жизнь.

Я возразил, что ни в коем случае не подвергаю сомнению стратегические таланты и изощренный ум Цицеро Гуда, но, тем не менее, у меня складывается впечатление, что свой огромный талант он унизил и извратил, направив на служение низменным целям.

Корженёвский только и добавил:

– Но вы, в конце концов, тоже не цветной, мистер Бастэйбл.

Я не вполне понял его замечание, и тема была оставлена, поскольку сказать мне больше было нечего.

Через два месяца после того, как мы обсудили вопрос будущего «работодателя», мы отправились в Бантустан [8], намереваясь присоединиться к военному флоту этой страны.

В моем мире Бантустан был известен под названием Южной Африки. Это одна из первых колоний, которая перед мировой войной, когда изобретения О'Бина избавили мир от бедности и невежества, начала бороться за свою независимость. Под руководством молодого политика индийского происхождения по имени Ганди страна получила независимость от Великобритании мирным путем, во время переговоров, – да так, что империя не вдруг поняла, что, собственно, произошло. Разумеется, огромные богатства Бантустана – одно только золото и алмазы чего стоят – не были тем, от чего так запросто отказались бы британские, голландские и американские капиталистические круги, но Ганди удалось смягчить их: он оставил за ними большую часть рудников, лишив, однако, возможности инвестировать в них капитал. Затем началась война, а убитым и пропавшим без вести нет необходимости отчислять дивиденды. Во время войны и после нее Бантустан сильно разбогател и теперь был готов превратиться в значительную фигуру на политическом поле послевоенной эры. Создавая серьезные вооруженные силы, подписывая договоры с генералом Гудом, которые открывали тому по обычным торговым ценам важные источники продовольствия и топлива, президенту Ганди удавалось сохранять нейтралитет. Бантустан был, вероятно, одним из самых надежных и стабильных государств мира. Поскольку эта страна могла нуждаться в нашем опыте и корабле, выбор пал именно на нее.

Кроме того, мы были уверены в том, что там нас не встретит расизм. Черные, коричневые, белые жили в гармонии и полном согласии – образец для всего остального мира.

Мое личное предпочтение касалось созданной в Бантустане политической системы. Это была республика, опиравшаяся на теории немецкого мечтателя и архисоциалиста по имени Карл Маркс. Для этого человека, проведшего большую часть своей жизни в Англии, известной своей терпимостью, даже большинство радикалов были «чудовищными консерваторами» и «сверх-тори». Лично я считал его идеи в лучшем случае нереальными, а в худшем – опасными для морали и общественного строя. Я сомневался, что они вообще могут работать в каком-либо обществе, и ожидал найти быстрое тому подтверждение, как только мы причалим к Капштадту.

Мы прибыли в Капштадт 14 сентября 1904 года и были потрясены не только стоявшим там на якоре флотом военных кораблей и подводных лодок, но и большим числом корабельных верфей, работавших в полную силу. Впервые я получил возможность посмотреть, как выглядел мир О'Бина до войны. Большой чистый город с высокими, великолепными зданиями; на улицах полно электромобилей; повсюду протянуты общественные монорельсовые линии. В воздухе множество частных воздушных кораблей, а также больших и очень красивых торговых и военных воздушных судов. Хорошо одетые люди всех цветов и оттенков кожи, которые, судя по всему, полноценно питались, гуляли по широким улицам с бульварами. Рядом с новым Капштадтом Лондон, который я посещал в том, другом 1973 году, выглядел бы таким же устаревшим, как Лондон моего времени по сравнению с тем, что появится в будущем.

Неожиданно мне показалось, что не имеет никакого значения, какие политические теории были положены правительством Бантустана в основу этого процветания, поскольку совершенно очевидно – это не играло почти никакой роли, так богата была страна, таким довольным выглядело ее население.

У нас не возникало никаких трудностей во взаимопонимании с нашими коллегами, потому что хотя официальным языком страны был банту, почти каждый говорил по-английски и очень многие – на африкаанс, который в общем и целом был чрезвычайно похож на голландский. Здесь не бушевало никакой англо-бурской войны и, следовательно, не существовало никакой злобы между английскими и голландскими поселенцами, которые заключили между собой дружественный союз еще до того, как к власти пришел президент Ганди. При виде того, каких результатов достигла Южная Африка, я был готов плакать над горестной судьбой остального мира. Если бы только все последовали этому примеру! Я решился, если понадобится, пожертвовать жизнью во благо этой страны и дал ей ту же клятву верности, что некогда Великобритании.

Президент Ганди выразил желание встретить нас лично. Это был маленький, еще довольно молодой человек, похожий на карлика, с обаятельной улыбкой. В последние годы он всю свою энергию направил на то, чтобы привлечь в Бантустан всех одаренных, талантливых людей, которые еще оставались на Западе. Он мечтал о развитом, интеллектуальном, спокойном мире, где каждый человек будет делать все, на что способен, и наилучшим образом сможет развивать свои таланты. Президент сожалел о том, что приходится создавать в стране такие мощные вооруженные силы (и выделять на это финансы и горючее). Это необходимо, чтобы защитить себя от нападений извне. Во время завтрака, на который были приглашены Корженёвский и я, Ганди заявил, что надеется подать пример такому человеку, как Цицеро Гуд.

– Быть может, он увидит, каким расточительством были все его планы, что он с большей пользой может использовать свой талант, если станет улучшать мир и превратит его в место, где все расы будут равны и смогут жить в мире.

Я не был уверен, что в моем собственном мире я полностью согласился бы с воззрениями президента Ганди, но доказательства его теории были вокруг нас вполне ощутимы. О'Бин верил, что материального благосостояния достаточно, чтобы устранить раздоры и страхи; Ганди показал и другое: хорошее понимание более тонких человеческих потребностей означает также понимание необходимости морального примера. Жизнь должна быть прожита без компромиссов; показная святость политических вождей ведет к ненависти и насилию между народами. Не ведая ненависти и никого не обманывая, Ганди заложил в Бантустане основы для продолжительного процветания.