У врат преисподней ветрено… - Муркок Майкл Джон. Страница 40

Саймон Пауйс кивнул.

— Я понимаю содержащуюся во всем этом иронию, — сказал он. — Среди прочего, я думал и об этом, сидя здесь и ожидая суда.

— Когда он состоится?

— Точную дату еще не установили. Похоже, это будет большой процесс. Возможно, после президентских выборов.

— Тогда Хэлен сможет повлиять на судей, — сказал Алан. — Возможно, она попытается добиться для тебя наилегчайшего приговора.

— Наилегчайшим приговором была бы смерть, Алан. А она, боюсь, находится за пределами даже президентских полномочий.

Алан вспомнил, как Хэлен предлагала исподтишка убить Саймона Пауйса. «Во многих отношениях, — подумал он, — каждый приветствовал бы его смерть.»

Больно было видеть этого, некогда уважаемого и облеченного властью, человека в таком жалком положении, неважно, насколько он того заслуживал.

Саймон Пауйс поднялся, протягивая руку.

— Хорошо, что ты заглянул, Алан. Не обидишься, если я попрошу тебя уйти сейчас? Это… это так тяжко… — он осекся, не в силах выразить своего стыда.

— Да, конечно, — Алан подошел и пожал руку Саймону Пауйсу. Старик попытался ответить крепким рукопожатием, но не преуспел.

Чувствуя к деду значительно большую привязанность, чем когда-либо, Алан вышел из камеры, из полицейского управления, и долго стоял у плещущего фонтана, глядя, как в чистой воде маленького водоема молниями резвились золотые рыбки. «Понимают ли они, как тесна их крошечная вселенная? — гадал он. Казалось, они счастливы, если только может быть счастливой рыба. — Но если они и не счастливы, — раздумывал он, — то и не печальны. У них нет традиций, кроме инстинкта, нет ритуалов, кроме поиска пищи и супруга.»

Он не очень им завидовал.

Глава 18

В последующие недели Алан вел довольно уединенную жизнь, мало интересуясь выборами, едва осознавал, что Хэлен почти непременно победит, поскольку в поле зрения не осталось кандидатов с ее популярностью. Кандидатом от Солреф теперь стал Денхольм Картис, сыгравший определенную роль в обличении Пауйса, но шансов у него было маловато. Хэлен, несмотря на занятость, время от времени пыталась с ним связаться. Он увидит ее, когда будет готов. Пришел день выборов. Хэлен стала президентом. На следующий день после своего избрания она пришла его повидать, и он впустил ее.

— Я думала, ты на меня сердился, — сказала она, принимая стакан напитка. — Я думала, что ты, возможно, решил со мной больше не встречаться. Я знаю, ты пережил много потрясений, но я могла бы тебе помочь. Нет, правда, я могла бы тебя немного утешить.

— Я не нуждался в утешении. Мне надо было остаться наедине с собой. И в любом случае ты не могла позволить себе терять на меня время. У тебя своих забот хватало.

— Что ты собираешься сейчас делать? — Она не могла скрыть тревоги.

— Просить тебя выйти за меня замуж, Хэлен.

— Я согласна, — сказала она благодарно. — Я думала…

— Мы все склонны видеть чувства других людей как отражение наших собственных. Это ошибка. Чувства людей редко создаются кем-то другим. Я думаю, мы сможем быть счастливыми, а ты как считаешь?

— Несмотря на мою работу?

— Да, несмотря на нее. Я не надеюсь часто тебя видеть некоторое время. Но, может, это и к лучшему.

На ее запястье заверещал сигнал.

— Извини, — она улыбнулась. — Я не расстаюсь с этой штучкой… Мне могут позвонить, как сейчас, в любое время. Я не ожидала, что это начнется так скоро.

Она подошла к его лазервиду и нажала кнопку.

— Президент Картис, — сказала она слегка взволнованному человеку на экране. Стакан она поставила на приемник.

— Мадам, возможно, опасности нет, но я только что получил сообщение, что где-то в районе Алжира приземлился неизвестный космический корабль. Полагают, это Огненный Шут.

— Сейчас объявлять чрезвычайное положение не надо. — Она улыбнулась. — Славно будет увидеть его снова, — Хэлен выключила приемник и обернулась к Алану. — Он — твой отец… Хочешь войти в состав делегации?

— Если в ней будут лишь ты и я — да.

— Тогда пойдем. Посмотрим, что доказали его опыты.

Прежде чем Хэлен смогла удалиться, ей пришлось оставить уведомление о местонахождении. Официально она еще не приступила к выполнению обязанностей президента, но теперь ее время никогда не будет ей принадлежать. В своем новом складе ума Алан решил, что сможет вытерпеть это, поскольку ей предстоит только один срок.

«Пи-мезон» покоился на брюхе; африканское солнце отражалось от его рябого корпуса. Пока изнутри не доносилось ни звука. Корабль словно был пуст, лишен жизни.

Когда их машина остановилась рядом, огромный люк начал открываться. Но больше ничего не случилось.

— Что теперь? — Хэлен вопросительно взглянула на Алана.

— Давай зайдем, — сказал он, направляясь к кораблю и влезая в люк.

На нижней палубе Алан коснулся кнопки, управлявшей раздвижной дверью. Дверь открылась, и они поднялись в рубку. Там было темно. Свет не пробивался через закрытые окна.

— Отец? — заговорил Алан в темноту, уверенный, что там кто-то есть. — Огненный Шут?

— Алан… — Голос звучал грохочуще, загадочно, задумчиво.

— Да, и Хэлен Картис. Нам надо тебе кое-что сказать.

Его немного удивило собственное решение официально объявить об их помолвке своему странному отцу.

Теперь из угла выбивался единственный лучик света. Алан едва различал обмякшее тело Огненного Шута. Неподалеку пошевелилась Корнелия Фишер. Корсо, видимо, лежал ничком, но Алану показалось, что он расслышал его бормотание между вздохами.

— Что-нибудь случилось, отец?

— Нет.

Огненный Шут поднял с дивана свое огромное тело. Его яркие лохмотья закружились вокруг туловища, на голове все так же колыхалась остроконечная шляпа, а его лицо по-прежнему покрывал грим. Он хихикнул.

— Я знал, что вы придете первыми. Я бы не впустил никого другого.

— Хэлен и я собираемся пожениться, отец.

— А-а, да?

Интереса в его голосе не прозвучало. Его поведение стало, во всяком случае, более отстраненным, словно он их чуждался.

— Со времени нашей последней встречи, сэр, — вставила Хэлен, — на Земле многое случилось. Вы больше не отверженный.

Тело Огненного Шута затряслось от смеха, который он сначала сдерживал, а потом испустил изо рта ревущими взрывами.

— Больше… не… отверженный… Xa! Xa! Xa! Здорово!

Смешавшись, Алан глянул на Хэлен, а она нахмурилась в ответ.

— Это не я отверженный, юная леди. В космическом смысле. А человеческая раса, с ее бесполезным, никчемным разумом.

— Я все еще не понимаю… — в недоумении сказала Хэлен.

— Я брал вас в сердце Солнца… Я брал вас даже в сердце галактики, и вы все равно не смогли понять! Сознание — не то же самое, что и разум. Сознание довольствуется тем, что существует так, как существует, таким, какое есть, и ничего более. Но разум — это пятно на всем космосе! Короче говоря, я намерен стереть это пятно. Я намерен уничтожить разум!

— Уничтожить разум? Ты хочешь сказать — уничтожить жизнь в Солнечной системе! — ужаснулся Алан.

— Нет, сын мой, ничего столь грубого. С одной стороны, жизнь человеческая — единственный обвиняемый. Единственное, оскорбляющее закон вселенной. Я облетел всю галактику и нигде не нашел ничего подобного. Разум, таким образом, — сорняк в саду бесконечности, разрушительный сорняк, с которым нужно немедля покончить.

— Ты сумасшедший! — в отчаянии сказал Алан. — Невозможно уничтожить разум, не уничтожив тех, кто им обладает!

— По законам человеческой логики это верно. Но по законам моей логики — логики Огненного Шута — это ложь. Я создал особый род огня — назовем его Огонь Времени — который выжжет умы тех, кого касается, не истребляя их телесно. Мой Огонь Времени уничтожит способность думать, поскольку мысль требует времени.

Огненный Шут потянулся к одной из кнопок и отжал ее. Стена ушла вниз. Он подошел к пульту и стал что-то там делать.

— Я ждал, когда ты придешь, потому что у меня все еще остались некоторые человеческие чувства. Я не хотел, чтобы мой сын пошел вместе с остальными. Скоро я заставлю тебя убедиться, что говорю правду, и ты согласишься со мной. Ты захочешь одного лишь сознания!