100 великих авантюристов - Муромов Игорь Анатольевич. Страница 133

Он что-то тихо ответил, но за общим шумом разговора присутствующих, оживленно обменивающихся репликами, слова его трудно было разобрать.

Так началась эта поездка по морю, одним из участников которой был польский поэт Адам Мицкевич, отбывавший ссылку в Одессе. Он и был тем самым молодым человеком, к которому обратилась дама на пристани.

Следует назвать других основных участников этой поездки, состоявшейся в августе — октябре 1825 года.

Самым старшим из них был граф Иероним Собаньский, престарелый помещик, успешно торговавший зерном, вложивший в это дело все свои капиталы. В Одессе, куда он перебрался в самом начале двадцатых годов, у него был богатый дом и хлебный магазин, иначе говоря, склад зерна.

Незлобливый, можно сказать, даже радушный, он то и дело шутил, впрочем, часто неудачно. Да и что ему оставалось делать в роли отвергнутого мужа. Жена его, Каролина Адамовна Собаньская, всюду, где приходилось ей жить и бывать, слыла красавицей, ее называли одной из самых блестящих дам светского общества. Среди ее поклонников были люди незаурядные, в том числе поэты Пушкин и Мицкевич. В жизни и творчестве обоих она оставила след, вдохновив на создание прекрасных стихов, ей посвященных.

Юной девушкой Каролину выдали замуж за Иеронима Собаньского, который был на тридцать с лишним лет старше. Отныне ее стали называть «пани Иеронимова из Баланувки», где в имении мужа она прозябала некоторое время. Но скучная провинциальная жизнь и роль жены предводителя дворянства — Маршалковой ольгополевского повята, ее никак не устраивала. Она не желала похоронить себя в глуши на Подолии. Не для того получила она прекрасное образование и воспитание в доме отца — Адама Лаврентия Ржевуского, занимавшего пост предводителя дворянства Киевской губернии, впоследствии ставшего сенатором.

Как и вся семья, Каролина кичилась своим происхождением, любила напоминать, что она правнучка королевы Франции Марии Лещинской. Мать ее Юстина происходила из старинного рода Рдултовских, а по отцу она являлась родственницей княгини Любомирской, которую казнили на Гревской площади в Париже вместе с королевой Марией-Антуанеттой.

Ветви генеалогического древа Каролины восходили и по отцовской, и по материнской линиям к известным в истории гетманам, воеводам и фельдмаршалам, вели чуть ли не к королю Яну Собесскому.

В воспитании Долины (так называли Каролину близкие), немалую роль сыграла ее тетка графиня Розалия, дочь той самой княгини, которая погибла на эшафоте в Париже.

Долина была очень красива, но иметь красоту без разума, наставляла тетка племянницу, все равно что родиться без состояния. Красота только тогда имеет цену, когда ее увенчивают две драгоценности: искусство жить и ловкость.

Впоследствии Долина часто вспоминала свою тетку, преподавшую ей первые уроки «искусства жить». Племянница оказалась вполне достойной ученицей.

На яхте среди путешественников находился очень красивый, похожий на Каролину, сравнительно молодой человек. Это был старший из ее братьев Генрих Ржевуский. Впоследствии он стал известным романистом, автором «Воспоминаний Соплицы» и других книг, воспевавших старосветскую шляхту былых времен.

Другие братья Собаньской, Эрнест и Адам, были военными. Последний дослужился до звания генерал-адъютанта при царском дворе. Сестра Алина вышла замуж за брата композитора Монюшко и стала жить в Минске. Сестра Паулина не без помощи Каролины стала супругой Ивана Семеновича Ризнича, богатого одесского негоцианта, первая жена которого, рано умершая красавица Амалия Ризнич, поразила сердце Пушкина и была им воспета. Но наибольшую известность приобрела сестра Эвелина, в замужестве Ганская, впоследствии жена Бальзака.

Но вернемся к пассажирам яхты. На борту находился еще один путешественник — не очень приметный внешне, но игравший далеко не последнюю роль. Держался он скромно и чаще хранил молчание, предпочитая слушать других. При этом чуть наклонял голову и, глядя в глаза, как бы поощрял: «Продолжайте, я весь внимание».

Человек явно не глупый, начитанный, владевший несколькими языками и умевший, когда надо, быть красноречивым, Александр Карлович Бошняк, появился в одесских гостиных всего несколько месяцев назад. До этого он жил в своем херсонском имении близ Елисаветграда, незадолго перед тем полученном по наследству. Жил уединенно, проводя дни в занятиях сельским хозяйством и увлекаясь ботаникой и энтомологией.

Компания собралась своеобразная. Назовем вещи своими именами: рядом с поэтом находились двое — руководитель сыска и его ближайший помощник, агент номер один. Оба они могли предполагать, что поэт-вольнодумец, еще недавно находившийся под следствием и высланный под надзор полиции, поддерживал связь с теми, кто их особенно тогда интересовал.

Получалось, что его хитростью заманили в поездку, а Каролина, сама того не ведая, сыграла роль приманки, на которую он клюнул. Насчет Витта он был предупрежден, а о Бошнякеу него возникли справедливые подозрения. Каролину он считал обманутой, как и он сам: она и не подозревает, кто ее окружает, среди каких опасных людей находится.

Мицкевич знал, что Каролина любовница Витта, чего она не скрывала и чем иногда даже бравировала. Но она не любила генерала и говорила, что союз этот ей в тягость, ведь он был женат и надеяться на развод не приходилось. Однако и порвать с ним она не решалась — одной возвышенной любовью сыт не будешь.

Когда-то еще в Вене, желая во всем подражать тетке Розалии, Каролина мечтала иметь такой же, как у нее, салон. Теперь мечта ее осуществилась. В роскошно обставленном доме Собаньской можно было видеть заезжих примадонн из Неаполя и Рима, скрипачей из Вены, пианистов из Парижа. В ее салоне слышалась гортанная восточная речь, мелькали белые чалмы и шоколадные лица Бывали здесь и те, кого не шокировала хозяйка, открыто пренебрегавшая законами света. Она знала, что ее называют наложницей, но умела и в этом унизительном положении проявлять выдержку, не замечать осуждающего шепота за своей спиной.

День начинался и заканчивался посещением ее дома почитателями и гостями. «Из военных поселений приезжали к ней на поклонение жены генералов и полковников, мужья же их были перед ней на коленях». Еще бы, как-никак начальник поселенных войск проводил в этом доме дни и ночи. «Вообще из мужского общества собирала она у себя все отборное». Всякий раз, бывая у Собаньской, Мицкевич заставал там чуть ли не всю мужскую часть польской колонии города. Граф А. Потоцкий, граф Г. Олизар, наезжавший в Одессу, князь А. Яблоновский — всех не перечтешь — были завсегдатаями ее салона.

Поэту часто приходилось досадовать на то, что бесконечные визитеры, подолгу засиживавшиеся в гостях у Собаньской, мешали их интимным встречам. Для него было истинной мукой часами выжидать, когда наконец прервется нескончаемый поток поклонников и он окажется наедине с Джованной, как он называл ее в стихах.

Что можно сказать об отношениях Мицкевича и Собаньской?

Польские исследователи в один голос заявляют, что поэт был страстно влюблен в Каролину. Точные данные на этот счет, однако, отсутствуют. Но есть прекрасные стихи, большей частью написанные в Одессе и поныне очаровывающие свежестью чувства. Они — лучшее свидетельство. В них и восторг любви, и пылкие признания, и радость встреч, и наслаждение, и благодарность за то, что она «счастьем снизошла в печальный мир певца».

Попробуем рассмотреть эти отношения с другой стороны. Какие чувства испытывала Каролина к молодому человеку, который был на пять лет моложе ее? Ей, конечно, льстило, что модный поэт, желанный гость в одесских гостиных, пленился ею и сходит с ума. Почему бы, в самом деле, не позволить этому симпатичному и пылкому Алкею ухаживать за ней? Тем более, что он так настойчив и так наивно неопытен. Говорят, что он очень талантлив. В таком случае не мешает, чтобы он воспел ее в стихах. Ее женское тщеславие жаждало поэтического восхваления, она мечтала быть прославленной, как когда-то Лаура Петраркой. Каролина ждала хвалебных гимнов, лелея надежду предстать в роли сладкоголосой Эрато — музы любовной поэзии, вдохновительницы поэтов.