100 великих авантюристов - Муромов Игорь Анатольевич. Страница 93

Губернатор Макао был покорен гостем.

Русские с нетерпением ждали своего предводителя. Видимо, все-таки многое в своей жизни связывали они с галиотом. Но Морис продал галиот португальскому губернатору и зафрахтовал в соседнем Кантоне два французских судна для плавания в Европу. Чем руководствовался Беньовский? В общем-то, соображения у него были разумные. Во-первых, на потрепанном галиоте далеко не уйдешь, во-вторых, их повсюду ищут, поэтому «Святой Петр» могут задержать англичане или голландцы. Старый флегматичный швед Винбланд был вне себя от ярости, когда вдруг выяснилось, что никакой Беньовский не генерал, что царевича Павла он и в глаза никогда не видел.

«Бунт на корабле! — обратился Морис за помощью к губернатору. — Эти люди — отъявленные головорезы и могут наделать тут больших бед Их нужно срочно изолировать…» Губернатор симпатизировал Беньовскому, польскому барону в тринадцатом колене, даже не предполагая о том, что баронов в Польши никогда не было, и приказал посадить всех русских в тюрьму. «Пока не одумаются», — установил для них срок заключения Беньовский и занялся своими делами, которые предполагалось удачно довершить во Франции.

16 октября 1771 года умер Максим Чурин, а за ним в течение полутора месяцев умерли еще четырнадцать человек. Остальные признали свое поражение и согласились следовать за Беньовским в Европу. Все, кроме Ипполита Степанова, — его Морис оставил в Макао, как в свое время Измайлова на Симушире…

Но почему все-таки не бросил Беньовский в Макао и всех остальных? Только потому, что должны были помочь ему в реализации нового, еще более дерзкого плана. Он намеревался предложить королю Франции Людовику XV проект колонизации острова… Формозы. А колонизаторами, по замыслу Беньовского, должны были стать бывшие теперь уже члены экипажа галиота «Святой Петр», снова безоговорочно признавшие власть своего предводителя Морица. Но для того, чтобы предложить свой проект Людовику, нужно было еще добраться до Франции. И они прибыли туда на французских фрегатах «Дофин» и «Делаверди» 7 июля 1772 года. Однако от прежнего экипажа осталась к тому времени едва половина. Во Франции умерли еще пять человек. Оставшиеся в живых поселились в городе Порт-Луи на юге Бретани — здесь они восемь месяцев и девятнадцать дней жили в ожидании каких-либо перемен в своей судьбе.

Беньовский тем временем блистал в парижском обществе. Он стал популярной фигурой в светских салонах — романтичным героем, вырвавшимся из страшной Сибири. Мориц рассказывал о своих приключениях в газетах, за что ему неплохо платили.

Наконец Беньовский сообщил, что король принял его проект, но с небольшим изменением — остров Формозу он заменил на остров Мадагаскар — это поближе! — поэтому теперь готовьтесь все стать волонтерами французской армии и отправиться к берегам Африки завоевывать для французской короны новые свободные земли. Мнения русских разделились. Одни отказывались служить, другие соглашались — куда, дескать, теперь деваться, не в Россию же возвращаться, чтобы снова тебя отправили в Сибирь или на Камчатку. Хрущов и Кузнецов, адъютант Беньовского, при поступлении на службу получили соответственно чин капитана и поручика французской армии. С ними записались еще двенадцать человек, а остальные пошли пешком из Порт-Шуи в Париж — 550 верст — к русскому резиденту во французской столице Н. К. Хотинскому с ходатайством о возвращении на родину.

Николай Константинович принял их радушно, определил на квартиру, выделил денег на провиант, одежду и обувь для нуждающихся.

30 сентября 1773 года семнадцать человек приехали в Санкт-Петербург, а 3 октября, дав присягу на верность Екатерине II и поклявшись при этом не разглашать под страхом смертной казни государственную тайну о Большерецком бунте, отправились на предписанные им для жительства места, «…чтобы их всех внутрь России, как то в Москву и Петербург, никогда ни для чего не отпускать», как рекомендовала царица генерал-прокурору князю Вяземскому.

Беньовский и его товарищи прибыли на северный берег острова Мадагаскар в начале февраля 1774 года. Следующие полтора года стали для Беньовского очень трудными. Французские колониальные войска на Иль-де-Франсе не были заинтересованы в поддержке мадагаскарской колонии, а без поддержки выдержать тяжелый климат, враждебность мальгашей и необходимость кое-как перебиваться от корабля до корабля было почти невозможно. Кроме того, Беньовский не мог жить без приключений. Несмотря на то, что Морицу удалось завоевать доверие мальгашей, через два года после прибытия на Мадагаскар ему пришлось оставить основанный им Луисбург и вернуться во Францию. Этому в немалой степени способствовали королевские комиссары, проверявшие деятельность Беньовского. Они направили своему начальству обвинительный документ, уличающий Морица Августа в неблаговидных, нечестных поступках. Вместе с тем, признавая его мошенничество и казнокрадство, они отмечали, что барон умеет производить впечатление на людей своей кипучей энергией, неуемными прожектами. Вместе с Беньовским уехал Иван Устюжанинов, сопровождавший своего кумира во всех его странствиях.

Незадолго до отъезда Мориц встретился со старостами. Об этой встрече, или сходке (кабаре), сохранились самые противоречивые сведения. Сам Беньовский, разумеется, утверждал, что 17 августа 1776 года 62 старейшины малагасийских племен признали в нем потомка великого вождя и провозгласили новым Ампансакабе, то есть верховным властелином Мадагаскара. Беньовский воспринял этот титул как титул «императора всего острова», что впоследствии использовал в своих авантюрах.

Хитростью и обманом Морис Август смог внушить двум-трем десяткам старост поселений, что он потомок вождя восточного Мадагаскара. Ему поверили. Сыграл свою магическую роль и серебряный медальон, продемонстрированный в качестве «наследственной реликвии». Этот медальон для Беньовского изготовили мастера арабского купца Валида. На поверхности серебра были выгравированы солнце и изображение зверька бабакоты, почитаемого малагасийцами.

Тем не менее утверждение авантюриста, что он стал «императором всего острова», сомнительны прежде всего потому, что Мадагаскар в то время не был единым государством, его населяли разрозненные племена. Скорее всего, он был признан правителем какой-то части острова. К тому же не исключено, что аборигены, назвав его «Ампансакабе», просто выказали к нему уважение, не более…

Во Франции в услугах Морица Августа больше не нуждались.

В апреле 1784 года Беньовский находился уже в Соединенных Штатах Америки — недавно добившейся независимости, быстро богатевшей стране, торговцы которой начали уже подумывать о борьбе за Южные моря. Авантюрист называл себя правителем Мадагаскара. И неудивительно, что Беньовскому с его энергией и его прошлым удалось найти здесь сторонников. Богатый коммерческий дом в Балтиморе решил ссудить его деньгами на покорение Мадагаскара.

В январе 1785 года Беньовский вместе с компаньонами прибыл на корабле «Неустрашимый» к берегам Мадагаскара. Мориц на двух шлюпках с небольшим отрядом отправился на встречу с вождем одного из племен. Через некоторое время послышались отдаленные выстрелы. Компаньоны, решив, что Мориц столкнулся с враждебным племенем, снялись с якоря и направились к берегам португальского Мозамбика, где распродали товар и перессорились из-за выручки.

Вождь сакалавского племени Буэни встретил Беньовского приветливо. Его воины открыли в честь высокого гостя пальбу из ружей. Ее-то струсившие компаньоны и приняли за перестрелку маленького отряда Морица Августа с племенем.

Возвратился Беньовский на мыс Святого Себастьяна через три дня, но на рейде «Неустрашимого» не оказалось. На корабле остались его личные вещи, парадный камзол с фальшивыми орденами, часть его казны. Правда, драгоценный медальон и часть денег остались у него. Саквояж с ценностями и документами носил Иван Устюжанинов. Два месяца Беньовский ждал возвращения судна, на котором остались припасы и оружие. В отряде, вымиравшем от болезней, осталось всего несколько человек.