Атомный поезд - Корецкий Данил Аркадьевич. Страница 115

— Подумаешь, — хмыкнул Анатолий. — Если б лет двадцать назад — это криминал! А кому звонили, зачем?

— Звонили по делам Бабияна. Насчёт банка, денег и прочей канители. Только когда наша посольская резидентура в Нью-Йорке этот номер проверила, то он о-о-чень странным оказался. Ничего толком по нему не отвечают. Только записывают. Похоже на «связной» телефон!

— Ничего себе! ЦРУ? — Анатолий ударил кулаком в стенку. Сталь глухо загудела.

— Не знаю. Сейчас разошлю запросы, пусть проверят этого Столярова со всех сторон! Но если так, то Кудасова приезжала сюда неспроста. С мужем она помирилась, чтобы выполнить какое-то поручение. Какое-то задание. И если Столяров работает на Фирму, то все концы сходятся! Сейчас надо отработать Хархоевых и Бабияна. Я дал задание милиции, пусть потрясут их вначале своими силами. А мы подключимся…

— А какое же задание она должна выполнять? — Ломов погладил ушибленный кулак.

— Боюсь, что скоро узнаем, — мрачно сказал Малков.

БЖРК-дубль отличался от настоящего не только неказистым внешним видом, но и ходовыми качествами. Старые товарные вагоны опирались на колёсные пары давно устаревшей конструкции, рессоры износились и потеряли упругость. Цельнометаллический вагон был современней, но он не мог обогнать своих дряхлых собратьев, плотно сжимающих его спереди и сзади. Несмотря на мощь дизелей тепловоза, крейсерская скорость короткого состава не превышала сорока пяти километров в час.

Утратившие геометрическую округлость колеса с грохотом били о рельсы, скрипели разболтанные рессоры, вагоны раскачивались и дребезжали. Телефон Nokia лежал на щелястых досках на полу второго вагона и подпрыгивал в такт стуку колёс. Через пять часов непрерывной вибрации включился механизм радиомаяка. Внешне это никак не проявилось: где бы ни находился аппарат, он не должен был выдать переход в режим готовности. А пятичасовая задержка гарантировала, что он достаточно далеко отъедет от базы, чтобы отвести подозрения от агента-исполнителя. Или, во всяком случае, обозначить такую попытку, ибо идущие по следу контрразведчики обязаны подозревать всех.

Подобно настоящему БЖРК, дубль шёл как литерный поезд: его пропускали в первую очередь, перед ним зажигали зелёный свет, на каждом этапе движения его прохождение обеспечивали лично железнодорожные начальники. Его так же окутывала пелена значимости и тайны.

Но, в отличие от настоящего комплекса, данный состав был абсолютно пустым. Пустыми были направляющие боевого цельнометаллического вагона, пустыми были и все остальные. Доски, на которых подпрыгивала Nokia, ещё помнили сапоги дежурной смены, остатки кабелей и штепсельные разъёмы не забыли нагрузку питающего напряжения, царапины на аппаратных стойках сохранили тяжесть рабочих блоков. Но всё это осталось в прошлом. В пустых вагонах гулял ветер и гулким эхом отдавался стук неровных колёс.

Весь личный состав составляли два машиниста и два помощника в локомотиве, а всю аппаратуру — радиомаяк, замаскированный под обычный мобильный телефон. Если бы дубль останавливался на станциях, ценную игрушку непременно бы похитили — или кто-то из путейцев, или рыскающие по товарнякам бродяги-бомжи.

Литерный поезд-дублёр шёл по одному из обычных маршрутов БЖРК, всё дальше забираясь на северо-восток. Здесь весна ещё не вступила в свои права: зелень только-только пробивалась из земли и веток деревьев. На голых сучьях сидели отощавшие за зиму вороны. Они не боялись стука колёс и грохота сцепок, провожая карканьем пробегающие мимо вагоны.

Шум состава и карканье ворон поднимались вверх, как будто стремились к жёлтому солнечному диску, но не успевали сколь-либо заметно приблизиться к нему и растворялись в чистом, не успевшем прогреться воздухе. Выше воздух становился всё холоднее и разряженнее, а потом постепенно и вовсе заканчивался.

В ста километрах от земли начинался мир звёзд, здесь царил космический холод, яркие точки светились в угольно-чёрной пустоте, одна из них двигалась. Солнечные лучи ослепительно высвечивали блестящий бок стального конуса, другой бок с пучком антенн терялся в глубокой космической тьме. Это был спутник «Y-18» — модельный элемент программы «Зевс-громовержец». Модель имела уменьшенные размеры и только один заряд, в случае одобрения программы конгрессом на орбите повиснут пять многократно увеличенных и многозарядных «игреков».

Хотя мощный блок антенн «Y-18» терялся во тьме, работал он бесперебойно и каждые пять минут посылал к Земле активирующий сигнал. Очередной сложный набор шифрованных импульсов ушёл, когда «Y-18» приближался к каркающим воронам. Ему понадобилось четыре минуты и пятьдесят четыре секунды, чтобы пробежать по чёрной и безжизненной пустоте, пробить атмосферу, пронизать крыши вагонов дубля и найти трясущийся на не очень чистом полу радиомаяк. Хитроумный прибор тут же переключился на режим передачи и выдал серию импульсов в ответ. Через пять минут голос радиомаяка достиг алчно ждущих приёмников «игрека», переключая его на боевую работу.

Расчёт примерной траектории потребовал от бортового компьютера десяти секунд, затем мгновенно открылся боевой люк, и стартовый заряд выбросил из промёрзшего чрева «Y-18» полутораметровый заострённый цилиндр в чёрной ноздреватой оболочке. По пологой траектории он полетел к земле, нацеленный в ту точку, из которой был получен ориентирующий сигнал. Но следующий импульс радиомаяка внёс в первоначальный курс коррективы, и дальнейший полёт продолжался уже с учётом движения поезда. Система наведения настроилась на волну маяка, и теперь встреча цилиндра с дублёром БЖРК стала неизбежной.

В плотных слоях атмосферы чёрная ноздреватая оболочка постепенно обгорела, собственно, она и была на это рассчитана. Зато с двух сторон выдвинулись короткие, но достаточно широкие крылья. Заострённый цилиндр продолжал нестись на встречу с радиомаяком, очередные импульсы заставляли шевелиться вертикальные и горизонтальные рули, устраняя постоянно возникающие отклонения курса. Расстояние между снарядом и целью стремительно сокращалось. Последнее движение рулей, и заострённый цилиндр легко пробил незащищённые доски вагонной крыши, а затем на огромной скорости проломил пол, совсем близко от излучающей пеленгационную волну Nokia. Он разминулся с радиомаяком всего на двадцать сантиметров, с учётом дистанции точность выстрела следовало признать фантастической.

Взрыв произошёл уже внизу, когда снаряд врезался в шпалы: упругий, пышущий жаром огненный шар мгновенно расширился в сотни раз, взметнул вверх деревянные обломки и вагонные пары, искорёжил и подбросил в воздух цельнометаллический вагон, выбил огромную воронку в насыпи и циркулем развёл рельсы, отчего вставшие на дыбы последние вагоны полетели под откос. Первый вагон подбросило, и он завалился набок, аварийная система локомотива вовремя разомкнула сцепку. Благодаря этому тяжёлый тепловоз удержался на рельсах и, получив в зад мощный удар взрывной волны, включил экстренное торможение.

Ужасный грохот прокатился по окрестностям. В огне взрыва испарились магниевые крылья и целлюлозная оболочка бомбы, а также хрупкая начинка радиомаяка. Катились по обожжённой земле оторванные колеса и исковерканные вагоны, сыпались с неба обломки досок, щебёнка насыпи, куски помятого металла, щепки от шпал. Ударная волна поломала деревья, беспомощными комочками швырнула наземь ворон, испуганное карканье которых поглотил гром катастрофы.

От дубля БЖРК остался только чудом уцелевший локомотив, остановившийся в двухстах метрах от места катаклизма.

— Что это было? — спрашивали друг у друга оглохшие и шокированные машинисты. И не слышали своих голосов.

Уцелевшие вороны потрёпанной стаей взмыли в воздух. Они кривобоко помахивали крыльями, но не издавали ни звука. А возможно, в оглохшем мире их просто никто не слышал.

Резкий стук в дверь поднял Оксану с постели. Часы показывали пять утра. В недоумении она накинула халат и подошла к двери.