Атомный поезд - Корецкий Данил Аркадьевич. Страница 52
— Согласны ли вы, Оксана, — регистратор, хрупкая рыжеволосая женщина лет тридцати семи, повернула голову к Моначковой, — отдать руку и сердце Александру и быть ему верной и любящей женой?
Девушка немного замешкалась.
— Да.
Саша слегка наклонился к ней и ободряюще пожал руку. Оксана благодарно перехватила его пальцы и улыбнулась. Как бы там ни было, а это её законная свадьба. Прежде ничего подобного она не переживала и сейчас, к своему удивлению, заметно волновалась. Голос рыжеволосой доносился будто из какого-то другого, нереального измерения.
— …именем Российской Федерации объявляю вас мужем и женой, — прозвучала наконец решающая фраза. — Примите поздравления родных и близких.
«Вот и всё, — счастливо подумал Кудасов, проворно поворачиваясь то в одну, то в другую сторону и отвечая на многочисленные поцелуи и рукопожатия гостей. — Я законный супруг Оксаны Моначковой». Оксана теперь принадлежала ему по праву, хотя и сохранила девичью фамилию. Эта мелочь колола самолюбие, но офицер не должен обращать внимания на мелочи.
Шумной гудящей толпой компания гостей во главе с женихом и невестой вывалила из здания загса на улицу. Защёлкали фотообъективы, тихо зажужжала видеокамера, с хлопком выскочили пробки сразу из трёх бутылок шампанского.
— За молодых! — громче всех горланил отец Оксаны. Выпив, он превратился в другого человека. Куда девались постоянная апатия и безразличие!
Пенящаяся искристая жидкость полилась в подставленные с разных сторон фужеры. Александр скосил взгляд на державшую его под руку супругу. Оксана сегодня была просто обворожительна. В белом подвенечном платье, в экстравагантно заломленной набок шляпке, в жемчужном комплекте, в белых туфельках на высокой шпильке, подчёркивающих стройность её ног.
Кудасов был счастлив в это мгновение. И он любил не только её, но и её родителей, подруг, родственников, он любил весь мир. Его родители целовались со сватами, он тоже подошёл, взял тестя под локоток.
— Я, конечно, на первых порах не смогу покупать Оксане такие украшения, так что не обижайтесь, — извиняющимся тоном сказал он. — Это же, наверное, дорогой комплект?
— Чего? — переспросил Федор Степанович.
— Эти украшения, что вы купили Оксане, они сколько стоят?
Тесть недоуменно посмотрел по сторонам.
— Так кто его знает, чего они покупают…
Тут же коршуном налетела Ирина Владимировна.
— Уже напился! Лыка не вяжешь, а свадьба только начинается! Постыдился бы!
— Ничего, свадьба один раз в жизни, — успокоила сватью Татьяна Федоровна.
Олег Иванович обнял сына за плечи, погладил по спине.
— Видишь, ты всего добился сам. И хорошего распределения…
— Тс-с… — Александр быстро огляделся. — Это секрет, я же тебе сказал!
— Ах, да… И красивой невесты. Всё в твоих руках, сынок! Я пью за твоё счастье!
Отец залпом выпил шампанское.
В это время к загсу подъехала кавалькада дорогих машин. Кудасов подумал, что это очередная свадьба, но из огромного белого «Лендкрузера» вылез пожилой армянин в белом костюме, с огромным букетом белых роз в руках.
— Здравствуйте, дорогие! — вновь прибывший подошёл к компании, пожал руку Кудасову, вручил цветы Оксане. — Поздравляю вас! Прошу всех в машины. Стол уже накрыт.
— Это Степан Григорьевич! — шепнула Оксана на ухо мужу. — Я тебе о нём говорила.
— Да? — Саша напряг память. — Что-то я не помню…
— Ну как же, — Оксана захлопала ресницами. — Степан Григорьевич взял на себя расходы по ресторану.
— А-а-а… Но какой же он родственник? Он же армянин, а твой отец — русский.
— Сводные родственники, по жёнам, — туманно пояснила девушка. — Давай командуй, ты же теперь мой муж!
— По машинам! — командным голосом гаркнул польщённый лейтенант.
Скоро кортеж автомобилей прибыл в «Пётр Великий» на левом берегу Дона. Это был известный в городе ресторан, столь же фешенебельный, сколь и дорогой.
Огромный фрегат петровских времён стоял на кромке берега, на палубе был накрыт длинный стол. Два колко топорщащихся шипами осетра, золотистая пара запечённых поросят, аппетитно разложенные мясные и рыбные ассорти, чёрные маслины и зелёные оливки, горы чисто вымытых овощей, свежайшая зелень, множество разнообразных холодных закусок, запотевшие батареи водки, похожие на противотанковые гранаты бутылки шампанского…
Непривычные к такой роскоши гости заметно оробели. Степан Григорьевич гостеприимным жестом пригласил всех к столу.
— Молодожёны сюда, родители рядом, родственники здесь, молодые гости напротив, — деловито рассаживал он гостей. — Прошу наливать и закусывать. За молодых! Горько!
Александр и Оксана впервые поцеловались как муж и жена. Степан Григорьевич оказался рядом с Коротковым. Тот быстро пил и заметно пьянел. Степан Григорьевич, глядя на Кудасова, о чём-то расспрашивал бывшего курсанта. Тот охотно отвечал.
Свадьба шла по установленному порядку. Пили за молодых, за их родителей, за их счастье и будущих детей, за друзей. Время летели быстро. Мимо шли тяжело просевшие баржи, огромные неряшливые сухогрузы, белые прогулочные пароходики. В борт били упругие донские волны, и казалось, что фрегат плывёт вверх по течению, унося молодожёнов и гостей к новой, счастливой жизни.
Капитаном фрегата, конечно же, был Степан Григорьевич. Он умело вёл стол, остроумно шутил, к месту рассказывал анекдоты. Но Саша почему-то испытывал к нему глухую неприязнь. Может, потому, что молодой муж сам должен быть капитаном на своей свадьбе, может, оттого, что Степан Григорьевич по-хозяйски осматривал не только стол, но и Оксану. Неприязнь усугублялась зависимостью от этого человека — ведь оплатить такой стол Кудасовы были не в состоянии. Значит, оставалось только одно — улыбаться и плыть по течению.
— На кавказских свадьбах положено просить невесту о танце! — заявил Степан Григорьевич. — И щедро платить за этот танец! Оксаночка, прошу! Мы все просим!
Он захлопал в ладоши, гости подхватили. Заиграла восточная музыка, тон в ней задавала зурна. Оксана вытерла салфеткой алые губы и вышла из-за стола. К удивлению Александра, она расставила руки и белым лебедем поплыла по кругу, как будто уже много раз танцевала такие танцы.
— Поблагодарим невесту! — Степан Григорьевич не щадя рук бил в ладоши. — А это на обзаведение хозяйством!
Он извлёк из кармана пачку денег и принялся бросать Оксане под ноги. Белые туфельки без колебаний попирали сотенные купюры.
— Поддержите меня, дорогие гости, поддержите, — азартно восклицал он.
— Не надо, ветром все в Дон унесёт! — озабоченно выкрикнула Ирина Владимировна.
— Ничего, для такой красивой невесты не жалко, — капитан свадьбы не успокоился, пока не разбросал всю пачку. — Помогайте, гости дорогие!
Федор Степанович швырнул пригоршню монет, они со звоном раскатились, как давеча на плацу.
— Надо больше любить свою дочь! — с улыбкой укорил капитан свадьбы.
Боря Глушак бросил две пятидесятирублёвые купюры, Андрей Коротков неточным жестом отправил под белые туфельки три сотни.
— Молодец, Андрюша! — подбодрил его Степан Григорьевич. Гости начали выгребать из тощих карманов кто что мог — на палубу посыпались мелкие купюры.
У Александра оставалось около двух тысяч, эту сумму он приготовил на такси для гостей, но благодаря лимузинам Степана Григорьевича она оказалась сэкономленной. Но сейчас он не мог отсидеться или отделаться сотней-другой: капитан свадьбы бросал на него внимательные и ожидающие взгляды. Кудасов выпил стоящую перед ним нетронутую рюмку с водкой и выскочил из-за стола.
— И — эх! — через секунду он закружился вокруг жены в какой-то безумной пляске — в ней смешались лезгинка, джига и «семь сорок». Высокий темп, мелькающие руки и ноги, бешеные развороты, — рисунок пляски был изобретением Кудасова. — И — эх! — он стал бросать под ноги Оксане купюру за купюрой, пока деньги не закончились. Тогда он, обессиленный, упал на одно колено и поцеловал жене руку.