Атомный поезд - Корецкий Данил Аркадьевич. Страница 91

— Мне прислали человека, он сам из Москвы…

В провинции уважают и побаиваются москвичей, а с тех пор, как в Тиходонск хлынул столичный капитал, их появление в городе никого не удивляет.

— У него очень солидные рекомендации. Его надо познакомить со Змеем. Я тебя прошу это сделать. Я ведь к Змею подходить не могу, он нас не любит…

— А что ему надо? — осторожно спросил банкир.

— Хочет делать там бизнес. У него какие-то подвязки в Кротове. Ни тебя, ни меня это не интересует. Наше дело — их познакомить. Никаких гарантий, никаких обязательств. Свели, а дальше их дело, как договорятся.

— Ну, если так, — с облегчением проговорил банкир. — Пусть сегодня приходит в «Золотой круг» после восьми.

— Только ты имей в виду: за него перед тобой я в ответе. Я, Иса Хархоев, солидный человек? Ты мне доверяешь?

— Ну, — начал Пармезан, однако тут же вспомнил кавказские правила. — Конечно, доверяю, дорогой, какие могут быть разговоры!

— Змей должен знать, как себя вести с этим человеком. Поэтому я прошу тебя: представь его как полагается. Не так: это Петя, это Ваня. Надо обставить всё солидно, уважительно. Так и скажи: за ним уважаемые люди. Богатые люди. Влиятельные люди. Горячие люди!

Банкир на другом конце провода вздохнул.

— Сомневаешься, брат? — уловил чуткий Иса. — Что тебе не нравится? Чего боишься?

Банкир вздохнул ещё раз.

— А вдруг между ними что получится? Ну представь, непонятка какая-то вышла… Начнутся разборы: кто их свёл? Пармезан! Как бы я крайним не оказался! Ты не обижайся, я с тобой откровенно говорю. Или Сурен меня спросит: какие такие люди за ним? Кто за него слово скажет?

— Не волнуйся, брат! Тогда так прямо и скажешь, что тебя я просил, Иса Хархоев! Змей прекрасно знает, кто я такой! Любит, не любит — другое дело, а знать — знает!

— Ну, хорошо, — сдался банкир. — Пусть подъезжает. Только туда с оружием нельзя…

Около двадцати одного часа Мачо на семилетнем чёрном «БМВ» пятой модели подъехал к элитному клубному ресторану «Золотой круг». Теперь он был в строгом сером костюме, бледно-голубой сорочке с синим галстуком, на ногах элегантные чёрные туфли. Он был хорошим психологом и, увидев, какие автомобили стоят у входа в ресторан, отогнал своего подержанного «бумера» подальше.

Охраннику у входа он назвал фамилию Пармезана и через рамку металлоискателя был пропущен внутрь, где имелись игорный зал, ресторан и кабинеты для деловых переговоров. В один из кабинетов его и провели, а через несколько минут туда вошли два человека: плотный коренастый брюнет неопределённого возраста в чёрном костюме и «бабочке» и пожилой мужчина, то ли загорелый, то ли смуглый от природы, с большой лысиной и седыми волосами. Он был в лёгком светлом костюме, который, несомненно, сбрасывал ему пару-тройку лет.

Коренастый улыбнулся ему, как хорошему знакомому и первым протянул руку. Мачо ограничился щадящим рукопожатием. Вообще-то он вполне мог раздавить чужую кисть, словно тисками.

— Знакомьтесь: Василий Фёдорович, а это Степан Григорьевич, — теперь он улыбнулся обоим.

— Василия мне рекомендовали очень серьёзные люди, — добросовестно воспроизводил Пармезан заданный текст. — Влиятельные, богатые, солидные, очень ответственные. Он деловой человек и хочет вести свои дела в тех местах, где сильны ваши интересы. Ему можно полностью доверять. Ну а Степан Григорьевич — известнейший в Тиходонске бизнесмен, его представлять не нужно…

Теперь Мачо и Змей обменялись рукопожатиями.

— Я вас оставляю и возвращаюсь к рулетке, — облегчённо выдохнул Пармезан. — Надеюсь, я не понадоблюсь…

Оставшись наедине, Василий Фёдорович и Степан Григорьевич обменялись прощупывающими взглядами. У Змея были холодные и безжалостные глаза, вполне оправдывающие прозвище. Мачо пригасил свою внутреннюю силу, которая обязательно читается в зрачках, и постарался изобразить из себя невинного простачка. Но сам почувствовал, что это плохо удалось.

— Я бы предложил поужинать в каком-нибудь ресторанчике попроще, — сказал Мачо.

— А здесь вам не нравится? — усмехнулся Змей.

— Нет. Очень душно, — Мачо выразительно обвёл рукой стены и потолок. В местах, где собираются богатые и влиятельные люди, обязательно должны быть микрофоны. Кто их установил — уже другой вопрос, который в данном случае значения не имел.

— Что ж, согласен, — многозначительно кивнул Змей.

На своём опыте он неоднократно убеждался, что первое впечатление о новом знакомом оказывается самым верным. «Василий Фёдорович» показался ему человеком серьёзным. Сильным, напористым, с неукротимой волей и умением добиваться поставленной цели. Скрываемая, но проскальзываемая в деталях поведения властность показывала, что за ним действительно стоят очень серьёзные структуры и он располагает немалыми возможностями. Красноречивым было и опасение микрофонов. Многие из посетителей «Золотого круга» подозревали, что их могут подслушивать, но никого это особенно не пугало. Потому что дела и занятия каждого были и так хорошо известны собирающимся здесь людям. Чтобы отказаться от ужина из-за такой ерунды — это и в голову никому не приходило! Новому знакомому явно было что скрывать. Интуиция подсказывала, что, возможно, и имя у него вымышленное…

«Ну и проходимец этот Пармезан! — подумал Сурен Гаригинович. — Тёмного парня он мне подсунул, очень тёмного…»

Когда Змей увидел подержанный «БМВ», его подозрения усилились. Машина специально подобрана, чтобы не привлекать внимания. И вместе с тем чтобы можно было догнать кого-нибудь или самому уйти от погони.

На двух машинах они приехали в «Белого медведя» и сели на веранде, хотя апрельский вечер был достаточно прохладным и не располагал к ужину на свежем воздухе. Это тоже была мера предосторожности, и исходила она от нового знакомого.

Василий Фёдорович умело сделал заказ, причём очень тщательно подбирал вина к блюдам: вызвал сомелье и обсуждал с ним преимущества чилийского «Каберне Санрайз» 1997 года перед французским «Малезан Бордо» 2000-го. Сурен никогда так не делал: он знал, что престижно брать французское, причём положено красное — к мясу, белое — к рыбе. Об иных тонкостях он и не подозревал, так же, как никогда не пил виски до еды. Понятное дело — за обедом накатить стаканчик-другой, а чтобы смаковать «для аппетита» несколько капель, плещущиеся на дне стакана вперемешку со льдом, — такого в его круге общения заведено не было.

«Столичные выделки», — подумал он, но делал вид, что ничего необычного в происходящем не видит.

— Мы с вами только познакомились, вы меня не знаете, но я не сомневаюсь, что мы сойдёмся поближе, станем друзьями и будем друг другу полезны, — начал разговор Василий Фёдорович.

Этой учтивой и любезной формуле он научился у итальянцев, когда работал с руководителями сицилийской мафии. При всей своей приятности на слух, она ровно ничего не значит. Такие слова, чтобы отвести формальные подозрения, часто принародно говорят тому, кого в ближайшее время собираются убить. И вместе с тем это вежливость, выражение уважения к собеседнику.

— У меня широкие связи в деловых кругах многих государств, если вам вдруг понадобится помощь в делах, буду счастлив её оказать…

— Ловлю на слове! — Сурен улыбнулся и поднял палец. — У меня проблема в Штатах. Банк заморозил крупный перевод, подозревают отмывание денег… Я уже полгода не могу пользоваться счётом…

Мачо радостно улыбнулся. Вот это везение! Фирма действительно может решать вопросы в разных странах, ну а на родине-то это вообще проще простого!

Он достал телефон.

— Какой банк? Где он расположен?

Сурен перестал улыбаться и чуть замешкался с ответом. Он думал, что это чистой воды понты.

— В Нью-Йорке. Второй американский коммерческий банк.

— На Манхэттене? — вырвалось у Мачо. Он был готов откусить себе язык за такой непрофессионализм.

— Не знаю, — удивился Сурен. — Я лично там никогда не был. Пока.

— Я тоже не был, — как можно небрежней ответил Василий Фёдорович. — Но мои управляющие бывали там много раз. Говорят — скопище небоскрёбов, посмотришь вверх, аж голова кружится! Как они там живут!