Подземная Канцелярия - Мусаниф Сергей Сергеевич. Страница 45

— Эрнст может раскрутить кого угодно. Он даже Пушкина как-то раскрутил.

— Не трогай Эрнста. Он — мой кумир.

— Не сотвори себе… Так что мы будем делать с моей книгой?

— С какой книгой?

— Ну с той самой, которую завернули.

— Вот я и спрашиваю, с какой книгой. Книга — это несколько сотен страниц в переплете, с красочной обложкой и ценником на последней странице. Так что никакой книги у тебя нет.

— Я слышу в твоем голосе сарказм.

— Наверное, это потому, что он там присутствует. Скажи, а тебе никогда не приходило в голову написать что-нибудь приличное, что люди смогут читать в метро, не заворачивая книгу в оберточную бумагу, чтобы спрятать под ней фамилию автора, что-нибудь, о чем можно будет побеседовать в интеллигентном обществе за чашкой чаю, что-нибудь, что вызовет хоть одну положительную рецензию? Без крови, спермы и извращенного секса?

— А я думал, что читатели любят кровь и сперму. Послушать критиков, так сейчас больше ни о чем и не пишут.

— Видно, ты перепутал с пропорцией. Опять же я не спорю, что сексуальный маньяк может несколько оживить повествование, но только если он не главный положительный герой. Однако оставим на минуту твой последний опус, скажи лучше: о чем ты пишешь сейчас?

— Рад, что ты спросила. Это очень любопытная вещица. Этакая пародия на историю короля Артура и рыцарей Круглого стола, перенесенная в наше время, в Москву. Артур, он авторитет, очень демократичный, собирает своих братанов за круглым столом. Его правая рука, Леня Озерный, рыцарь Горбатого Запорожца, советник по кличке Мерлин, подсевший на колеса, ну и там все такое, история идет почти один в один, только с нашими реалиями.

— А Гвиневера там есть?

— Конечно, и Мордред тоже. Они являются ключевыми фигурами легенды.

— А твой Ланселот, то есть Леня Озерный, он уже полюбил Гвиневеру анально?

— На сороковой странице.

— Не думай, что мне это так интересно, я просто хотела убедиться. Теперь я уверена, что приняла правильное решение.

— Какое решение?

— Сегодняшний отказ был последней каплей. Я — хороший агент, но даже мне не удается продавать твои книги, а это значит, что твои книги — дерьмо.

— Возражение. Книги должны пробуждать в людях эмоции, не важно какие. Я пробуждаю отрицательные, ну и что с того?

— Ничего. Просто в дальнейшем ты будешь их пробуждать без меня.

— Как это?

— Не знаю. Наверное, с помощью другого агента. Может быть, у него получится лучше, чем у меня. Ха-ха.

— Ты бросаешь меня?

— Я разрываю наше деловое сотрудничество, милый.

— Э… хм… У меня нет слов.

— Эта фраза очень точно характеризует тебя, как писателя. Так что иди и полюби сам себя анально. Привет.

Отбой.

Да, какие тут могут быть стихи с прозой, если вопрос стоит уже о крахе писательской карьеры. К черту эту рецензию, пусть сами что-нибудь сочиняют. К черту эту пародию, народ все равно такие пародии не любит. Надо что-то делать.

И со свойственной русским людям изобретательностью Серега решил начать спасение своей карьеры от полного краха с поисков истины. А истина, как известно, в вине. Или в водке. Это для кого как.

Архив Подземной Канцелярии

Собрание искушений

Том 5792. Глава 482. Искушения демона Скагса

Хроника второго искушения

День второй

Глаз упрямо не желал открываться, со всей справедливостью полагая, что ничего хорошего он не увидит. Веки словно склеились «супермоментом» и не размыкались, несмотря на все усилия моргательных мышц.

— Мммм, — внятно сказал Серега и попытал счастья с другим глазом.

О том, чтобы задействовать какую-то другую часть тела, сейчас и речи не шло. Серега не знал, какой сплав считается самым тяжелым в мире, но у него создавалось впечатление, что ему отрезали его родные руки и ноги и заменили их на протезы из этого сплава. На что ему заменили голову, он старался не думать.

— Мммммм!

Второй глаз оказался сговорчивее. Он поддался усилию воли, дернулся и открылся. Еще минут пять ушло на фокусировку.

Перед Серегой оказалось лицо. Лицо было помятым и страшным. Еще оно было мужским и лежало почти вплотную.

— Ни фига себе! — сказал Серега.

Его первой кошмарной мыслью было, что он допился до педерастии, весьма популярной в светских тусовках. Вряд ли бы он подписался на это дело по своей воле, но если был пьян в хлам…

— Гррр…

Но никаких посторонних ощущений в теле, окромя привычного похмельного синдрома, не ощущалось, и тут до Сереги доперло, что лицо является его собственным и что лежит он, пялясь на свое отражение в зеркале.

Но в спальне зеркала нет. И все же обстановка казалась ему знакомой.

Где я?

Серега скосил глаз правее и увидел ботинок. Ага, теплее, подумал он. Вот и второй. Я в прихожей, сплю на коврике, как собака. Хорошо хоть, до дома успел дойти, а то упал бы на улице и замерз к чертовой бабушке. Посреди лета.

Болели ребра с левой стороны и правый кулак. Напрягаясь подобно тяжелоатлету, выжимающему рекордный вес, Серега поднес кулак к лицу. Диагноз подтвердился: костяшки сбиты и покрыты коркой засохшей крови.

— Дрался, — констатировал Серега. — Эх, говорила мне мама: не доведут тебя, сыночек, до добра литературные споры.

— И было ему очень нехорошо, — сказал он, шевеля ногами, как придавленная бетонной плитой черепаха.

— И станет ему еще хуже, — сказал он, вставая на четвереньки.

Лишь бы успеть доползти до туалета.

Успел.

В какие-то определенные моменты жизни обычно неудобные совмещенные санузлы бывают весьма кстати. Облегчившись, Серега разделся и перевалил свое тело через бортик ванны. Дом был старый, и вода поначалу шла только холодная, но это пришлось в кассу.

Когда из крана полилась горячая вода, Серега был более-менее вменяем. Наполнив ванну, он собирался отлежаться в ней несколько часов. А Сашке ведь на работу, злорадно подумал он, да и у Гоши дела, вот им сейчас хреново приходится. Нет, хорошо все-таки быть писателем…

Стоп, какой ты писатель? Твою книгу сняли с очереди на публикацию, агент кинул, недвусмысленно обозвав бездарностью, а ведь и через месяц, когда закончатся остатки последнего гонорара, [30] тебе будет хотеться кушать. И что тогда? Бомбить поедешь? Или работу искать? С твоим незаконченным — а если быть абсолютно откровенным хотя бы с самим собой, едва начатым — высшим образованием для тебя все двери открыты. Без базара, тебя сразу же возьмут в компанию «Кока-кола» на должность генерального директора, стоит только попросить. Четыре ха-ха.

— Свинство какое, — сказал Серега. — И самое поганое, что надо что-то делать.

Перегнувшись через бортик, он пошарил по своей сваленной в кучу одежде и нарыл мобилу. Конечно, можно было позвонить и с городского, но для этого пришлось бы вылезти из ванны.

— Алло.

— Катя, слушай, я вот тут пораскинул мозгами… — начал тараторить Серега, не дожидаясь, пока его прервут.

— Рада за тебя. Не забудь потом собрать их, хорошо?

— Что? А, я фигурально выражаясь…

— Выражайся как хочешь. Пока.

Отбой.

Дозвон.

— Алло?

Не бросай трубку! Слушай, ты была права…

— Я знаю.

Отбой.

Дозвон.

— Алло?

— С тобой невозможно разговаривать!

— Тогда прекрати мне звонить.

— Но я…

Отбой.

Дозвон.

— Алло?!

— Слушай, я бросил этого Артура…

— Очень за вас переживаю, мальчики, но ваша личная жизнь меня не интересует.

Отбой.

Дозвон.

— Послушай, кретин, я жду очень важного звонка, а ты занимаешь линию.

— Но для меня наш с тобой разговор тоже важен.

— Позвони вечером.

— Ты отключишь трубу.

— Приезжай ко мне в контору.

— Ты оттуда свалишь.

— Назначь сам время и место!

— Ты продинамишь.