Во имя рейтинга - Мусаниф Сергей Сергеевич. Страница 17

— А что они там за пургу несли про всех остальных?

— Пьяные, вот и несли.

— Но, согласитесь, пацаны, Ахилл — просто красавец!

— А то! Наш парень.

— Реальный пацан. Не то что этот Гектор. Цветочки-лютики, розовые сопли. Драться-то он когда будет?

— Да не умеет он драться. Понты одни.

— Лох.

— Я вот никак не пойму, дорогая, если у Елены с Парисом такая любовь, почему они спят вместе только раз в неделю? Гектор свою красавицу каждую ночь обхаживает.

— Эней тоже каждую ночь, и не только свою. Вот кто жеребец настоящий.

— Да, Эней просто натуральный мачо. Наверное, скоро и до Елены доберется.

— Она в страданиях. Ей не до любви. За ней скоро муж пожалует.

— Он тоже в Спарте времени не теряет.

— А что, имеет право. Жена от него сбежала, вот и тешится с кем попало.

— Видел Ахилла?

— Видел. Легко быть героем, когда от тебя мечи отскакивают.

— Но рубанул от души, скажешь нет?

— Дури много, не спорю. Только псих он какой-то.

— Времена были такие, брат. Все они психи. Вчера ночью серия с Аяксом была.

— Я проспал.

— Он такие булыганы ворочает — нашим качкам и не снилось. Килограмм пятьсот от груди жмет, не иначе.

— Это ты загнул.

— Ничего не загнул. Смотри телевизор внимательнее, может, повторят.

ГЛАВА 7

Полковник Трэвис

Рассвет подарил Трое нового врага — Ахилл изъявил желание отправиться на войну. По лицам страдающих от похмелья ахейских вождей было сложно разобрать, рады ли они такому решению сына Пелея, и если рады, то насколько.

Зато на лице Ликомеда читалось явное облегчение. Он был рад избавиться от гостя, изрядно уменьшившего поголовье его рабов.

Во время легкого завтрака Одиссей предложил подкинуть меня на своем корабле до Авлиды, и я принял его предложение, что явно не понравилось Ахиллу. Почему-то он считал, что я должен сопровождать его.

Очевидно, Патрокла, Феникса и мирмидонцев ему было мало. Он хотел иметь под рукой как можно больше свидетелей своего героизма.

Плавание оказалось довольно приятным, похоже, что Посейдон не затаил обиды на моих спутников. Море было спокойным, небо безоблачным, а ветер попутным.

Вопреки моим ожиданиям Одиссей и Диомед отнюдь не предавались постоянным пьянкам. Сын Тидея напивался только два раза, причем исключительно в своей каюте, и не мозолил нам глаза.

Одиссей любил сидеть на корме и смотреть на море. Сын Лаэрта был задумчив и немногословен. Его явно снедала внутренняя тоска.

Странно, но он совсем не расспрашивал меня о моей далекой стране, и заготовленная мною с Дэном легенда пока пылилась на полках моего черепа в ожидании своего часа.

Изредка я подключался к центральному компьютеру и наблюдал за остальными действующими лицами. Чаще прочих я уделял внимание Гектору.

Мне был интересен этот человек — главная надежда обреченного Илиона. Гомер говорил о нем как о доблестном воине, втором герое, уступающем лишь Ахиллесу. Одиссей и Диомед отзывались о наследнике Приама весьма уважительно.

Матросы Одиссея побаивались славы троянского лавагета. Говорили, что Гектор — лучший воин не только Малой Азии, но, возможно, и всего мира.

Пока я не видел в нем воина.

Я ни разу не видел Гектора с оружием. Он проводил все свое время с женой и сыном, словно чувствовал, что ему не удастся насладиться семейной жизнью по полной программе.

У него была впечатляющая мускулатура, торс украшало несколько старых шрамов, волосы, несмотря на небольшой возраст, посеребрила седина.

Он никогда ни с кем не конфликтовал, даже с Парисом, уходя от возможных ссор с ловкостью умудренного дипломата.

За годы своей профессиональной деятельности я научился разбираться в людях не хуже Одиссея и прекрасно видел, что передо мной далеко не весь Гектор. Да, Гектор в мирной жизни именно таков. Но я знал, что Гектор на войне будет совсем другим.

Меня не могла обмануть нарочитая медлительность его движений и неуклюжая, чуть косолапая походка.

Равно как и нежелание брать в руки меч.

Гектор не был героем и не хотел им быть. Зато он был солдатом, что куда более ценно.

Армия, состоящая из солдат, всегда справится с армией, состоящей из сплошных героев.

Дэн

Одной из главных интриг нашего большого шоу должно было стать противостояние Ахиллес — Гектор, но никакой интриги я пока не видел.

Ахиллес раздавал авансы направо и налево, постоянно упражняясь с оружием и сражая рабов Ликомеда чуть ли не каждый вечер. Но даже мне было видно, что он не воин. Пока.

Похмельный Диомед и то выказывал больше мастерства, чем горячий сын Пелея. Оно и понятно, если на тебе нет непробиваемой брони, покрывающей тело от головы до пятки, тебе просто необходимо хорошо владеть оружием, чтобы выжить. Единственным весомым козырем Ахилла была его неуязвимость.

Конечно, Ахилл молод, и у него нет никакого боевого опыта. Возможно, мастерство к нему еще придет. Должно прийти, коли уж он стал величайшим воином в мире. Но сейчас я видел только честолюбивого юнца, мечтающего о славе.

Аякс был сильнее его.

Диомед был лучше на мечах и на копьях.

Одиссей и Тевкр могли дать ему большую фору в стрельбе из лука.

Менелай превосходил его в колесничном бою.

Патрокл ничем не уступал ему в скорости.

Правда, все они были уязвимы, а он — нет.

Неужели этого хватит, чтобы войти в историю?

Его главного противника уважали все. кроме наших зрителей. Даже надменный Агамемнон отдавал Гектору должное и призывал всех своих соратников избавиться от Приамида в первую очередь. Крупный Аякс похвалялся, что проломит Гектору голову своим молотом, но и в его глазах мелькала тень сомнения.

Жалко, что мы не включились в их эпоху чуть раньше. Хотелось бы посмотреть, как Гектор добился такого пиетета.

Сейчас Гектор не делал ничего, что дало хотя бы ничтожную возможность заподозрить в нем воина.

Из всех троянцев лучший у зрителей рейтинг имел Эней Основатель. Он и красавец, он и на мечах дерется, пока, правда, на деревянных, он и вина выпить не дурак, и чужих жен соблазнять мастер не хуже Париса. Он и будущий основатель Римской империи. Наслаждается жизнью по полной программе.

Парис был хорош только в стрельбе из лука. Тут он мог потягаться с самим Одиссеем или с Тевкром. Во всем остальном сын Приама был посредственностью. Даже заполучив себе в жены прекраснейшую женщину всех времен и народов, он предавался плотским утехам лишь раз в неделю.

Единственным всерьез озабоченным войной троянцем казался Циклоп. Он без устали муштровал свою армию чуть ли не круглые сутки, ежедневно докладывал о своих достижениях Приаму и постоянно отправлял гонцов в близлежащие деревни и города за подкреплением.

И именно здесь мы нашли первое крупное несоответствие действительности и рассказов Гомера и прочей честной компании. В союзники Трое никто особо не рвался. Правители ближайших государств, прослышав о войне, посылали Приаму заверения в полной поддержке, обозы с оружием и провизией, но на этом их поддержка и заканчивалась. Если они и отправляли в Трою свои отряды, то обычно это была сотня-другая воинов, среди которых превалировала романтически настроенная молодежь, служащая в бою разменной монетой.

Лишь десяток опытных воинов и ни одного ветерана.

Похоже, троянцам предстояло умирать в одиночестве.

В «Илиаде» Гомер хотел показать, как сплачиваются народы в минуту опасности, реальность же была более логичной. Кто хочет умирать за чужую бабу?

И хотя кое-кто и понимал, что, быстро захватив Трою, Агамемнон не остановится, соседи предпочитали выжидать. А вдруг Троя окажется крепким орешком и простоит лет десять, пока у Агамемнона и его армии пропадет желание продолжать поход?