100 великих актеров - Мусский Игорь Анатольевич. Страница 53

Алла Назимова быстро выучила английский язык. Она умоляла Павла заниматься английским вместе с ней, чтобы играть в Нью-Йорке. Но он отказался и домой возвратился один.

Театральный продюсер и владелец театров Л. Шуберт, видевший русские спектакли Назимовой, упрашивал выступить у него в любой роли — разумеется, на английском. Обучала ее тонкостям языка и ставила произношение мать знаменитого актера Ричарда Бартельмеса.

13 ноября 1906 года в театре «Принцесс» состоялся дебют англоязычной актрисы Аллы Назимовой в одной из лучших ее ролей — Гедды Габлер. Театральный Нью-Йорк был покорен, газеты писали, что эта «хрупкая русская превзошла всех нынешних любимцев публики». И вскоре большинство ибсеновских пьес, принесших ей заслуженную славу, она играет в Театре на 39-й улице, который Шуберт назвал «Театр Аллы Назимовой».

Она играла сильных, независимых, ярких женщин. Писали о ее терпком очаровании, совершенной пластике, громадном темпераменте. «Бледное лицо, черные волосы, выразительный рот, глубокие глаза…» — такой увидел ее восторженный зритель. В промежутках между серьезными ролями Хильды в «Строителе Сольнесе», Риты Алмерс в «Маленьком Эйольфе», Гедды Габлер актриса позволяла себе передышки в мелодрамах и водевилях. В «Графине-кокетке» и «Красавице» («Белла Донна») (1913) уже появляются штрихи к имиджу женщины-вамп.

С мелодраматическим антивоенным водевилем «Невесты войны» Назимова устраивает гастроли по всей Америке. А по ее возвращении режиссер Герберт Бренон предлагает Назимовой исполнить главную роль в фильме по этой пьесе.

В «Невестах войны» (1916) вместе с Аллой снимался Чарлз Брайант, ставший ее любовником (пожениться они не могли, поскольку развода Орленев давать не хотел) и партнером во многих фильмах. Она, конечно, сильно любила Чарлза Брайанта, который помогал в режиссерской работе над другими картинами, если не ставил их полностью сам. Но он не был единственным любовным увлечением Назимовой в Америке. В ее список входили богач Вандербильд, писатель Джером К. Джером, художник Ивановский, фотограф и оператор Ивано, актер Тайней… В ее жизни были и женщины. И всякий раз — бурные романы, страсти, разлуки… Она выбрала девизом — «Немного слез, немного смеха, много работы, много любви».

Предложения и заманчивые контракты с Голливудом после успеха «Невест войны» посыпались как из рога изобилия. Честолюбие и властность актрисы проявились в ее контракте с компанией «Метро» — он позволял Назимовой самой набирать съемочную группу, утверждать сценарий, режиссера, актеров.

Алла арендовала на 99 лет небольшую, испанского типа виллу на Сансет Бульваре. Особняк был похож на белую орхидею. Мощные кедры, пальмы, цветники, пруд с лилиями, тенистые дорожки — «Сад Назимовой», как его называли в Голливуде, был замечательный.

Легкая фигурка нимфетки, характерная южная внешность Назимовой идеально подходили для сентиментальных мелодрам. Уже в первой роли для «Метро» — фильме «Чудесное явление» (1918) — проступает ее излюбленная тема одинокой, ранимой женщины, прячущейся за маской хищницы-вамп, капризной и избалованной. Назимова создает убедительный образ Джолины, певички из кабаре в Латинском квартале Парижа.

Она играет в мелодрамах Альберта Капеллани «Око за око» (1918), «Из тумана» (1918), «Красный фонарь» (1919). В последнем фильме Алла исполнила роль полукитаянки Май Ли, что становится «Богиней Красной лампы», лидером боксерского восстания в Пекине. Раскосая героиня Назимовой Май Ли затмила многих американских кинозвезд. Алле не было равных в нарядах. Она была исключительно костюмной актрисой и умела в каждом новом наряде произвести фурор среди публики.

Не смешные и нелепые сюжеты мелодрам, но утонченная игра Назимовой почти сразу вывела ее в ряды ведущих голливудских «див» — в каждом списке любимых актрис ее имя стояло рядом с именами Мэри Пикфорд, Нормы Толмедж, Пирл Уайт, Маргерит Кларк. Она являлась на экране провозвестницей новых веяний, символом современной для тех лет женщины, страстной, сильной, желанной и ускользающей от мужчины.

В 1920 году фирма «Метро» подписала с Назимовой контракт, по которому она получала 1400 долларов в неделю — 50 долларов в час, подчеркивал Герберт Блаше, который снял Назимову в фильме «Отродье» (1919). У трагической актрисы обнаружился превосходный комедийный талант, раскрывшийся в фильме, действие которого разворачивалось за кулисами крупного мюзик-холла. «Может быть, правда, что я танцую свои рольки, — говорила она, — но если бы вы знали, как трудно мне это дается».

Назимова и ее подруга художник-декоратор Наташа Рамбова хотели экранизировать скандальную «Афродиту» Пьера Луи, которая шла на Бродвее при аншлагах. Но боссы «Метро» предложили Назимовой поставить не менее известный, но более приличный роман — «Даму с камелиями» Александра Дюма-сына.

Ее томная куртизанка Маргарита Готье — истинное творение парижского полусвета. В роли Армана Дюваля снимался тогда еще неизвестный статист Рудольфо Валентино. Алла пережила с ним роман, хотя она была старше Рудольфо на шестнадцать лет. Их связь была недолгой. Валентино женился на Наташе Рамбовой.

Игра Аллы в «Камилле» (1921), как всегда, была неподражаемой, но к тому времени контроль властной и строптивой звезды на съемочной площадке уже начинал беспокоить руководителей «Метро». Контракт был расторгнут, и Назимова организовала свое собственное кинопроизводство.

Но мечту о независимости в настоящем искусстве пришлось подкрепить материально — почти все свои сбережения Назимова вкладывает в аренду небольшой студии Роберта Брайтона на авеню Мельроз и два фильма, снятые там, — «Кукольный дом» и «Саломею» (1923).

Первый проект особой славы Назимовой не принес. Хотя актриса внесла в роль Норы, когда-то сделавшей ее знаменитой по обе стороны океана, все свое театральное мастерство. Тогда кинозвезда-продюсер решила рискнуть своей карьерой и выбрала «Саломею» Оскара Уайльда. Хрестоматийный библейский сюжет о Саломее, падчерице царя Ирода и дочери Иродиады, по наущению матери станцевавшей для отчима свой эротический Танец с семью вуалями, дабы получить от него на серебряном блюде голову Иоанна Крестителя, в искусстве рубежа XIX—XX веков становится неожиданно популярным.

Алла предприняла попытку вернуться к стилю известного английского художника прерафаэлита Обри Бердсли и его потрясающих декораций к трагедии Уайльда. Эта была попытка создать кинематографический балет, что полностью соответствовало дарованию актрисы, которой французский киновед Деллюк дал такую характеристику: «…Алла Назимова — танцовщица, а не мим. <…> Назимова всегда славилась тонким пониманием кинематографа и работала со столь умелыми ассистентами, что ее кинематографический танец точно дозирован, прекрасно поставлен, всегда заканчивается в нужный момент и вписывается в общую идею фильма или психологию роли. Ее движения никогда не шокируют, часто увлекают и всегда соблазняют. Главная нить ее фильмов превосходна. <…> Отсюда возникает ощущение чудесных арабесок в черно-белом, которые остаются в памяти после встречи с Назимовой».

Ни на йоту не отступая от пьесы, Алла попыталась выразить и собственную трагедию. Саломея Назимовой — личность, но личность трагическая. Ибо ее гибель неизбежна, если она пытается утвердить свою индивидуальность, будь то в захваченной римлянами Иудее или Голливуде века джаза.

Гнев Саломеи и желание отомстить находят свой выход в кульминационной сцене — Танце с семью вуалями. К 1924 году этот танец стал популярным эротическим аттракционом в шоу и варьете самых разных столиц мира.

«Саломея» была любимым детищем Назимовой. На производство ушло 350000 долларов, по тем временам очень большие средства для такого камерного фильма.

Но прокатчики не торопились связываться с непривычной, чересчур «художественной» картиной. В итоге прокат, предпринятый «Юнайтед Артистс», не окупил и половины вложенных в нее средств. «Дикая орхидея декадентской страсти», как назвал фильм рецензент журнала «Фотоплэй», не смогла быть поддержана зрителями в силу глупейшей прокатной политики.