Агентство магических катастроф - Мяхар Ольга Леонидовна. Страница 51

– Так, – вернулся он через полчаса, – срочно все выходим, они в таверне «Три идиота».

– Символично, – хмыкнул Филин.

А мы с Тиной просто сползли на пол, давясь от хохота. Клин смотрел на нас как на ненормальных и нервно крутил пальцем у виска.

– Я говорю, вставайте, а то они уйдут, и ищи их потом.

Я первая поползла к двери, гордо задрав хвост и имитируя походку впереди идущего кота. Клин поднял было ногу для хорошего пинка, но встретился со взглядом ползущей следом Тины и опустил ее обратно на пол. Филин радостно пополз было следом, но был безжалостно вздернут за шкирку и дальше перемещался уже бегом, после придающего ускорение пинка под зад коленкой.

У выхода мы с Тиной все же перестали издеваться над нервами командора и встали на ноги, чему тот был несказанно рад. Бей давно успел смыться, а потому дома нас больше ничего не задерживало, и мы вышли в поход. Правда, напоследок я все же немного поколдовала над дверью, усиливая ее охранные чары и повесив рядом маленький колокольчик, под которым корявыми буквами было написано: «Пазвани адын раз!» Думаю, поймут, тем более что звон этого колокольчика не разносится по всему дому, а звенит в голове тихой трелью у находящихся в доме хозяев, а потому не должен слишком доставать.

– Ну, ты идешь или нет? – заторопил меня Клин, и я покорно побежала к ним.

Таверна «Три идиота» стояла на ушах. Все посетители уже либо разбежались, решив спокойно поужинать и лечь спать дома, либо лежали в красивых позах внутри помещения, раскинув в стороны руки и закатив глаза к грязному потолку.

– Вперед, Эля, – бодро сказал Филин, наблюдая, как из дверей под дружный хохот оставшихся внутри с воем вылетает очередной посетитель.

Упав в лужу, он кое-как встал и, пошатываясь, куда-то поплелся, держа перед собой правую руку и, видимо, сверяя по ней направление. Я задумчиво посмотрела на саму дверь. Мужчина галантно уступил мне дорогу (Филин – дурак! Блин, сразу полегчало), и я гордо проплыла мимо в сопровождении идущей справа Тины (это место в опасных ситуациях она не уступала никому) и Клина слева. Позади шел Филин, который тащил на руках удобно устроившегося Уську.

В таверне все было разгромлено, валялась разбитая посуда, у некоторых столов недоставало лавок, зато их чересчур много оказалось у стен. Не всегда они были целыми, но зато почти всегда перевернутыми. В центре за огромным дубовым столом сидели четверо гномов: невысокие (мне по плечо), коренастые, с длинными, немного курчавыми бородами и хитрыми маленькими глазками. Они шумно веселились, пили вино и громко хохотали над какой-то уже рассказанной удачной шуткой. Нас вначале не заметили, но потом тот, у которого одежда выглядела богаче, обратил внимание на нашу компанию и даже что-то радостно проорал, поднимаясь из-за стола. Я не стала ждать дальнейшего развития событий, а попросту метнула в них четыре заранее припасенных и крепко сжатых в кулаке заклинания. Гномов охватило голубое пламя, они заорали и попытались выскочить из-за стола, одновременно стараясь сбить пламя с одежды лопатообразными ручищами, но почти сразу исчезли, а вместо них на пол упали четыре каменные фигурки, в точности повторяющие их внешне.

В установившейся тишине было слышно, как из-за стойки выползает перепуганный лысоватый хозяин. Он удивленно огляделся по сторонам. Тина тихонько вложила меч обратно в заплечные ножны.

– Вы их убили? – потрясенно спросил хозяин, осторожно подходя к разбросанным фигуркам.

– Заколдовали, – лаконично ответила я и ткнула разинувшего рот Филина, чтобы он шел собирать фигурки.

Клин направился к выходу, сообщив, что подождет нас на свежем воздухе. Мы не заставили себя долго ждать. Правда, пришлось буквально вырывать из рук несчастного трактирщика фигурку принца. Уж очень он ее хотел раздолбать молотком, но мы справились и покинули негостеприимное заведение.

– Теперь домой? – с надеждой поинтересовался Филин.

– Да, – кивнул Клин, – завтра нас ждет долгий день. Выступаем рано утром. Надо успеть выспаться.

Уже шагая под ручку с Клином (он вырывался, но молча и незаметно, а я так же незаметно висела на его руке; первым сдался, естественно, Клин), я услышала за спиной ласковый голос Филина:

– Прекрасная погода, не правда ли? А не позволит ли красавица тоже взять ее под ручку?

Звук звонкой пощечины и хохот кота.

– Так бы и сказала, что не позволит...

Выехали из города мы и впрямь очень рано. Я зевала в седле, совершенно не понимая, зачем было вставать в такую рань. Клин держался за левую щеку, я ему спросонья там что-то выбила, так что он со мной не разговаривал. А нечего будить поутру юных барышень, это еще Тина не видела, а то бы и она не утерпела против такого нарушения традиций. Я еще разок зевнула и завистливо посмотрела на кота. Этот охламон теперь ехал не на тележке, а на парящей над дорогой подушке, прибитой к широкой доске и привязанной к лошади Клина, как наиболее уравновешенного члена команды. К сожалению, подаренное мной ему заклинание левитации хорошо действовало только при поднятии небольших тяжестей, теряя всякий смысл при поднятии, ну, например, меня. Вся магия уходила только на него, и парить кверху пузом над дорогой, возлежа на мягких подушках, я, как кот, не могла, отчего завидовала ему ну совсем уж черной завистью.

– Нам повезло, что будем постоянно ехать по дороге, – увивался Филин вокруг Тины и совал ей под нос хилый букетик, собранный на обочине. – Мы с Клином вчера посмотрели – почти на всем пути встречаются деревеньки. Так что нам не придется спать под открытым небом, хотя это та-ак романтично. Ты не находишь?

Тина невозмутимо выбросила букетик на обочину и не удостоила ловеласа даже взглядом. Учитывая, что раньше они вполне запросто общались и Тина даже пару раз сбегала с ним на рынок, все это было более чем странно. Неужели чишер ей нравится?! А с другой стороны, умудрилась ведь я признаться в любви человеку. Ой, видел бы это папа! Убил бы. Обоих!

Ветер качал кота в его колыбельке, жужжали мухи, завершались последние солнечные осенние деньки. Небо пока еще было голубым, но уже скоро его надолго обложит тучами и наступит пора дождей и холода. Я не любила позднюю осень. Время, когда природа умирает, а деревья сбрасывают разноцветные старые листья, плотно укутывая ими голую землю. Нет, не любила я позднюю осень с ее вечными дождями, холодным пронизывающим ветром и испуганными, прячущимися во дворце короля эльфов зайцами и белками, а также прочей мелюзгой, пугающейся грома. В древесном дворце им всегда были рады и давали уют и кров, но ненадолго, иначе пришлось бы весь лес к нам переселить. Подлечился, согрелся, прошла непогода, так и давай, вперед, обратно домой, в свою норку, дупло или берлогу. Не только во дворце, но и в каждом эльфийском доме всегда были готовы помочь зверюшкам, и именно поэтому эльфы так трудно сходились с людьми, которые запросто могли убить радующегося жизни зверька и обглодать его косточки, а то и вовсе просто снять пушистую шкурку, остальное же бросить на съедение вечно голодной волчьей стае. Я задумчиво посмотрела на кота. Уська храпел, пуская слюни из открытого рта и дергая задней лапой. Впрочем, не все их обычаи так уж ужасны, и что самое главное – не всегда.

– О чем задумалась? – подъехал ближе Клин.

– Да так.

– Послушай, давно хотел спросить.

Я удивленно посмотрела на смущенного человека. Ну-ка, ну-ка. Интересно.

– Какая ты, когда, ну, без этой маскировки.

Я растянула губы в улыбке. Так вот куда ветер дует.

– А что?

– Нет, ну если ты стесняешься. То...

Я фыркнула и запросто сняла личину. Очертания фигуры поплыли, и на пять секунд появилась я в том обличье, которое было мне даровано с рождения.

Белоснежная кожа будто светилась изнутри, подчеркивая красоту изгибов стройного тела и тонкие, будто выточенные древним эльфийским скульптором черты лица. Мне с рождения говорили, что я красива, но я и так знала это, достаточно было просто посмотреть на себя в зеркало: в эти огромные, мерцающие тенями и россыпью огненных всполохов изумрудные, глубокие, как сама бездна, глаза. В которые так боялись заглянуть юноши, так и тянуло это сделать и потеряться в них навечно. Тонкий изящный нос, летящие брови, высокие скулы и густые огненно-рыжие ресницы под стать волосам дополняли образ неземного совершенства. Эльфийская принцесса не должна быть рыжей, но у меня были огненно-рыжие волосы, переливающиеся тысячью всполохов первородного огня; у принцессы не должно быть зеленых плутовских глаз, но они у меня были, и множество эльфов навсегда потеряли часть своей души в их глубине. У принцессы должно в каждом взгляде, в каждом жесте сквозить достоинство и величие, присущее ее роду. Но я с детства как язычок пылающего костра, как отблеск заходящего солнца – так же неуловима и столь же непостоянна. Я никогда не умела усидеть на месте, да и не хотела, если честно. Я всегда гордилась своей внешностью и была окружена самой искренней любовью окружающих? М-да, была.