Розовый ручей - Мэдл Линда. Страница 10

3

Уложив Изетту в постель, Нелли отнесла часы в гостиную комнату и поставила их на камин из итальянского мрамора.

— Вот, Томас Стерлинг, ваши драгоценные часы, — сказала она громким голосом, уверенная, что никто, кроме портрета, ее не слышит.

Она стерла следы сажи со стеклянного колпака на циферблате и, взяв в руку подсвечник с горящей свечой, отступила назад, чтобы полюбоваться старинной вещью. Часы, самовольно занявшие место на камине рядом с серебряным кубком Томаса Стерлинга, под висящим на стене мечом Эндрю Джексона [3], спокойно и уверенно тикали, будто не было никакого пожара, и никакая гибель им никогда не грозила. Нелли знала, что во время очередной уборки Вэрина отполирует все, что стоит на камине, и старинные часы снова засияют, теперь уже на самом почетном месте.

— Наверное, было глупо с моей стороны лезть в горящий дом, — продолжала она, опять обращаясь к портрету, — но мне казалось, что спасти часы было моим долгом перед вашими дочерьми. Это самое малое, что я могла для них сделать в ответ на их удивительную доброту. Правда, я не ожидала, что часы окажутся такими тяжелыми, — закончила она.

Нелли подняла свечу повыше, чтобы лучше видеть портрет патриарха Роузвуда. Из полутьмы на нее пристально смотрел Томас Стерлинг. Четкие линии плотно сжатого рта, холодный проницательный взгляд, заостренный нос аристократа. Общее впечатление немного смягчала зеленая ива на заднем фоне.

— Вы изгнали из дома своего внука, — сказала Нелли, внимательно разглядывая портрет и пытаясь найти хоть какой-то намек на доброту в этом лице без мягких линий и в каменно-серых глазах. — Суровое, однако, наказание мальчику, который не властен был помешать родителям произвести его на свет.

Никакого ответа, разумеется, не последовало. Она ведь говорила с куском полотна. И все же Корнелия была разочарована, не найдя в лице Томаса Стерлинга даже искорки доброты.

— Ну, как это возможно, чтобы человек, любящий красивые вещи, не был способен на сострадание? — громко спросила Нелли. — Вы ведь отец мисс Изетты и мисс Вэрины, а я не встречала более великодушных и добрых женщин.

Портрет продолжал молчать. Странно было бы ожидать от него ответа. Однако Нелли после первой же встречи с сестрами Стерлинг так привязалась к ним и к Роузвуду, что отчаянно стремилась и в портрете патриарха найти хоть какую-то привлекательную черту, но тщетно.

Ее первые впечатления от Роузвуда были слишком свежи в памяти. Она не забудет тот волшебный миг, когда этот дом предстал перед ней. Был еще ранний вечер, Нелли стояла на палубе, и ей казалось, что пароход плывет по реке, а этот чудесный особняк с белыми колоннами медленно и величаво приближается к ней. Первый же взгляд на Роузвуд, возвышающийся, подобно куполу собора, среди зелени деревьев, стал для нее озарением: она словно нашла свой дом, который искала всю жизнь. Нашла свой рай.

Ей так хотелось запечатлеть эту красоту на бумаге. Она чуть не отправилась искать в багаже все необходимое для этого. Но страх словно бы парализовал ее, и она осталась стоять на палубе, вцепившись в поручни. Страх того, что, если она отведет глаза от этого святого места, оно исчезнет и открывшееся ей райское прибежище будет потеряно навсегда. Она молча отругала себя за столь глупые мысли, но все же осталась на палубе, внимательно изучая все детали строения и восхищаясь его прекрасными линиями.

Роузвуд нежился в лучах заходящего солнца, будто был живым существом.

Как только Нелли переступила порог главного входа, она сразу же почувствовала себя здесь желанной, будто весь дом давно прислушивался к звуку ее шагов в холле. Наконец-то она обрела дом, который потеряла. И пока ничто не поколебало то радостное чувство, которое она испытала, впервые входя в этот дом.

С улыбкой вспомнила Корнелия свое первое впечатление от экзотического холла. Стены в нем были обклеены обоями ручной работы с изображением джунглей. Роузвуд славился своими коллекциями ценных предметов и произведений искусства, но для Нелли ничто не могло сравниться с излучающими яркий свет джунглями в главном холле и на стене лестницы, ведущей наверх.

Высоченные деревья тянулись еще на два этажа вверх. Разноцветные тропические птицы взлетали к облакам, пестрые попугаи сидели на ветках деревьев, горделивые павлины расхаживали среди экзотических цветов. Как и настоящие джунгли, эти были полны самых разнообразных обитателей. Но более всего Нелли нравились тигры на дверях библиотеки. Словно изготовившись к нападению, они, как настоящие охранники, голодными взглядами своих желтых глаз сжирали каждого, кто осмеливался войти. Откуда бы человек ни подходил к дверям, слева, справа или напрямик, звери не спускали с него глаз.

Однажды эмоциональная Вэрина с присущей ей простосердечностью призналась Нелли, что эти звери всю жизнь наводили на нее ужас. Но Изетта, которая всегда была папиной любимицей, отказалась убрать их даже после смерти отца.

— Эти хищники вас выдают с головой, Томас Стерлинг, — укоризненно произнесла Нелли. — Как же вам не стыдно! Не сомневаюсь, вам нравилось, что эти тигры вселяли ужас в детей и слуг. Ах, как приятно, наверно, было видеть расширенные от страха глаза и слышать поспешные шаги!

«Бедная трусиха Вэрина, — подумала Нелли, глядя на портрет. — А Деймон? Интересно, в детстве он тоже боялся тигров? Вряд ли», — ответила она самой себе без всяких колебаний. Она вообще сомневалась, что этот мужчина из Техаса способен чего-то бояться.

Полная решимости найти все же в образе Томаса Стерлинга хоть искорку доброты, Нелли еще внимательнее присмотрелась к портрету. Возможно, отсутствие человечности в его лице было недоработкой художника, но ей в это не верилось. Выражение лица и злой блеск в глазах убедили ее, что он мог выгнать из дома своего внука-сироту. Она отступила назад, чтобы объять взглядом портрет старика в целом.

— Как бы жестоко и несправедливо это ни было, должна признать, Томас Стерлинг, что нас с вами, старый тиран, одно все же объединяет: я тоже не хочу, чтобы Деймон Дюранд вернулся под крышу Роузвуда. Он задает слишком много вопросов. И на некоторые я не смею ответить.

Клео обернула голову Нелли толстым полотенцем и принялась энергично растирать ее мокрые волосы.

— Ну вот, мисс Нелли, теперь вы не пахнете дымом, — сказала Клео.

— Спасибо, стало действительно полегче, — согласилась Нелли, чувствуя себя освеженной.

Когда она начала работать в качестве сиделки и компаньонки, то обнаружила, что слугам в доме порой бывало трудно смириться с ее необычной ролью. Часто они просто отторгали ее, видя в ней чужака, угрожающего нарушить строго установленную иерархию.

У обозленных слуг находилась тысяча мелких способов отравлять ей жизнь: они подавали ей холодную еду, смешивали чистое и грязное белье, отрывали пуговицы и крючки. В Роузвуде не было ничего похожего. С первого же дня ее приняли так доброжелательно и предоставили такие удобства, что она сочла все это божьим благословением и стала чувствовать себя как дома.

— Мистер Дюранд уже устроился в своей новой комнате? — спросила она.

— Да, этот упрямец все-таки сдался, — ответила Клео. — Все уже на месте, в комнате, что возле холла, сам на месте, и все его вещички. Вот уж повезло ему: одежка-то была в прачечной. И у маса Пьюга тоже. Ничего особенно ценного там, стало быть, и не сгорело.

— Вот как? — заметила Нелли. — Какое интересное совпадение. А мисс Вэрина уже в постели?

— Уже легла, мисс Нелли, о ней тоже не беспокойтесь. — Клео помогла Нелли надеть халат. — Мисс Вэрина налила себе бренди в теплое молоко. Больше, чем вы присоветовали. Но оно и понятно, правда ведь? После всего, что случилось-то?

— Да, пожалуй, что и так. — Нелли завязала пояс на халате и взяла у Клео свой гребень для волос.

— Все теперь будет по-другому, раз маса Деймон останется жить под этой крышей, — Клео начала прибирать в комнате и стелить постель для Нелли. — Знаете, леди, это хорошо, что он здесь. Он-то уж не подведет своих тетушек, коль будет нужно, тут же прибежит на помощь.