Алмазная маска - Мэй Джулиан. Страница 23

У Ди исчез всякий страх — все ей здесь нравилось: и веселая толпа, и песни, и задорные, чуть гнусавые звуки волынки, и изобилие сыров домашнего приготовления, которые выглядели так вкусно, копченостей, молочных продуктов. Особенно поразили здоровенные красавцы колли, охранявшие гурты овец, а также маленькие лохматые горные коровы и их огромные, с лирообразными рогами сестры из Айшира. Племенные животные с надменным высокомерием поглядывали на собравшихся вокруг них людишек, ахающих и охающих при виде цифр, отражающих количество и качество молока. В соседних рядах демонстрировали овец и тут же — горы шерсти, которую настригли с элитных экземпляров…

Переночевала компания в маленьком отеле в Килдалтоне, наутро Гран Маша привезла их на побережье возле Лачиндааля, где в небольшом домике в 2006 году родился их дед Кайл Макдональд. Невысокое строение с белеными стенами давным-давно принадлежало другим людям, но, по-видимому, и новые хозяева редко наведывались сюда. С улицы было видно, что двери на запоре, однако дети упросили взрослых, чтобы их выпустили из машины и позволили осмотреть подворье.

— Ладно, — согласилась Виола. — Только одна нога там, другая здесь. Гран Маша, дядя, тетя Ровен — все мы считаем, что лучше побыстрее отправиться на пикник, чем торчать здесь перед закрытыми дверями.

— Мы скоренько, — взмолилась Ди. — Мы только посмотрим на дом, в котором родился дедушка…

Они вошли во двор — сердца их забились гулко, часто. Впервые Гран Маша предстала перед ними не как важная персона, профессор университета, а как обыкновенная бабушка, женщина, жена, которая тоже была замужем, занималась хозяйством. У нее был муж, которого звали Кайл. И дети были… И ребенок Ян, их отец… Их скрывающийся на Каледонии таинственный отец. Все началось здесь… Это было так странно… Раньше Кену и Дороти никогда в голову не приходило, что все эти вещи взаимосвязаны, что их появление на свет впрямую зависело от случайной встречи дедушки и бабушки, папы и мамы, от их любви, разлук…

Они, взявшись за руки, осторожно обошли дом — жилище предстало перед ними в каком-то новом завораживающем виде. Казалось, что все здесь: каждая сосенка, каждая былинка из буйно разросшейся, наглухо забившей двор травы, небо, подернутое легкой дымкой, морская даль — знают о них, о Кеннете и Доротее, нечто такое, что доселе было скрыто завесой забвения. Время здесь обретало плоть…

— Дедушка теперь тоже живет на Каледонии. Как и папа, — тихо сказал Кен. — Он пишет книги. Мне дядя Роби говорил… Они оба — и папа и дедушка — так и не стали оперантами. — Брат еще сильнее понизил голос. — Как и мы. Поэтому мама и Гран Маша никогда не вспоминают о них.

— Я вот что думаю, — прошептала Ди. — Когда дедушка был маленький, он тоже носил клетчатую юбку?

Не дождавшись ответа, она высвободила свою руку, подошла к темному окну, заглянула внутрь. Кен снисходительно улыбнулся.

— Вряд ли. Он родился до Великого Вторжения. Дети тогда носили такую же одежду, что и взрослые. Я читал, что жители Каледонии носят клетчатые юбки. Может, он тоже в ней щеголяет… И папа тоже…

— Я вот думаю, какой он, дедушка? Наверное, хороший. Как мне хочется посмотреть на него. И на папу тоже… Как ты считаешь, нам когда-нибудь позволят?

— Глухой номер! — мрачно откликнулся Кен. — Мама никогда не разрешит. И на Каледонию нас не отпустят.

Ди печально кивнула, потом добавила:

— Она думает, что Земля — самое замечательное место.

— Не знаю. Не уверен, что так, — сказал Кен. — Когда я вырасту, обязательно отправлюсь на Каледонию и сам все посмотрю.

— Возьми меня с собой! — страстно зашептала Ди.

Кен не успел ответить — неожиданно запикал прикрепленный на запястье прибор. Мальчик нажал кнопку. Из переговорного устройства донесся язвительный мамин голос: «Немедленно возвращайтесь. Сколько можно вас ждать!»

— Кени, ну, пожалуйста… — Глаза Ди наполнились слезами. — Кени!.. Ну, поклянись, что возьмешь меня с собой на Каледонию.

— Глупая ты, — отозвался брат, потом, однако, до него что-то дошло, и голос его смягчился. — Хорошо, обещаю. Теперь пойдем к машине, пока мама не отодрала нас за уши.

Финальной сценой их пребывания на острове должен был стать пикник, организовать который предложила Гран Маша. Времени до отхода последнего парома в Шотландию было вполне достаточно, и они отправились на северо-западное побережье Айлея.

Здесь, в Грунартском ущелье и на поросших вереском низинах, было очень живописно. Чуть поодаль берег крутыми откосами обрывался к морю. В бухте, куда, широко раздвинув склоны, выползало ущелье, среди зарослей камыша и частых болотистых бочажков, был рай для птиц.

— На Айлее, — начала рассказывать бабушка, — даже в лучшие времена проживало не более пятнадцати тысяч человек. Многие из них гибли в бесконечных стычках. Нравы здесь всегда были суровые. После Вторжения, когда открылась дорога к звездам, половина жителей — не меньше — подались в далекие края. Те же, кто остался, — люди заботливые, хозяйственные, потому и остров не одичал, не превратился в пустыню.

— Те, кто уехали отсюда, поселились на Каледонии? — спросила Ди.

— Да, — коротко ответила бабушка и тут же перевела разговор на события давно минувших дней, на сражение, которое произошло возле Грунартских болот.

К этому моменту уже все — включая Кена — успели просмотреть дискету, на которой была запечатлена легендарная битва и история о злом духе Килнава. (Когда Роберт Страчан попытался с помощью местной службы «телеком» отыскать Джона Квентина и Магдалу Маккендал, ему ответили, что вышеназванные лица на острове не проживают, так что дискету возвращать было некому.) Виола с подозрением отнеслась к «выдумкам» насчет Килнавского гнома. Она выбрала время и поговорила с директором этнографического музея. Выяснилось, что нет никаких бесспорных свидетельств, что на острове существовал некий исторический персонаж, который мог бы войти в легенду в качестве гнома Даб Сита. Относительно утверждения, что всякому, кто встретит Килнавского духа, не поздоровится, он только рассмеялся и назвал эти разговоры беспочвенной болтовней.

Всей компанией они осмотрели место битвы, случившейся на острове в 1598 году. С этого места были хорошо видны разводья на блистающих от выступившей соли болотах. Ди, сверяясь со своим справочником, занялась изучением птиц. Затем они поехали по побережью на север. Через пять километров добрались до развалин старинной церкви. Здесь Ровен сделала несколько тридиснимков — всем хотелось запечатлеться на этом историческом месте.

Церковь Святого Нейва была когда-то выстроена из массивных серых плит, которые теперь густо поросли желтоватым лишайником. Рядом стоял каменный крест — вырезанная на нем надпись почти совсем стерлась, прочитать ее было невозможно. Ди здесь сразу не понравилось — пусть вокруг растут такие дивные полевые цветы, пусть вокруг тишина и прелесть… Прежний страх и ожидание беды с новой силой овладели ею. Она отказалась войти внутрь, темнота в арочном проеме, казалось, дышала ненавистью. Девочка первой влезла в машину, когда все решили, что пора отправляться в обратный путь.

После того как машина миновала Килнавскую пустошь, по обеим сторонам дороги потянулись брошенные фермы. Наконец проселок отвернул от побережья и побежал в глубь острова. У небольшого озерка, где плавало множество уток, притормозили, чтобы Ди могла определить породы. Вскоре вдали показался противоположный берег острова. Здесь, среди песчаных дюн, были устроены стоянки, где можно организовать пикник. Неподалеку виднелись еще два автомобиля — возле них сновали люди, по-видимому тоже решившие весело провести время. Небо вновь затянулось тучами, огромные волны обрушивались на берег, однако за дюнами было тепло и уютно. На ленч они собрались за гигантским столом, сбитым из толстых деревянных плах. Тут же налетели тучи чаек…

Кен было бросился за ними в погоню, но Гран Маша приказала ему вернуться и подтвердила свои слова увесистыми метакинетическими тычками, разгоняющими птиц. Ди, серьезная как всегда, тут же достала определитель и принялась сличать кружащихся вокруг чаек с появляющимися на экране изображениями. Чайка-селедочница, голубая чайка, маленькая черноспинная чайка, обыкновенная чайка…