Джек Бестелесный - Мэй Джулиан. Страница 85

Я буду следовать! Я тебя люблю по-прежнему! Но…

Моя милая! Я ведь открыла тебе свободный доступ к нервобомбе.

От нее теперь не так хорошо. Мне необходима жизненная сила операнта! Необходима, чтобы расти! НЕОБХОДИМА ДЛЯ МЕТАМОРФОЗЫ!

Возможно… Да…

Ты же хочешь, чтобы я была сильной! Чтобы могла справиться с сильнейшими Великими Магистрами. Чтобы убить твоего Великого Врага!

Но нельзя рисковать. Ты можешь выдать себя опрометчивостью. Мы должны энергизировать тебя, не оставляя следов. Мне надо подумать.

Только не думай долго, Фурия. Я уже выросла. И мне НЕОБХОДИМО расти еще и еще. Так или иначе.

29

ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА

Когда я был относительно молод, в последнем десятилетии XX века, генетическая инженерия только зарождалась, все кому не лень пророчили, что в будущем мы сможем «конструировать» детей, формируя на заказ их тела и психику при помощи всяких манипуляций с кодами ДНК, определяющими особенности человека. Само собой разумелось, что со всеми наследственными аномалиями и болезнями будет покончено раз и навсегда. Конец врожденным болезням крови, гемофилии и фиброзам; конец неправильностям глазного яблока, вызывающим близорукость, конец ожирению, аллергиям, пенисам-недомеркам и лысинам, которые серебрятся в лунных лучах и развеивают романтические чувства!

А самые оптимистичные ученые-предсказатели шли еще дальше, утверждая, что мы запросто сможем заказывать для наших нерожденных детей все, что пожелаем, — длинные ресницы и нежную кожу, белоснежные зубы и умственные способности с коэффициентом 300 и выше, просто по каталогу лучших генов, которые маги наследственности будут вручать будущим родителям. Но и это считалось лишь началом. Когда перенаселенность толкнет землян колонизировать другие планеты и мы решим, что нам требуются колонисты с жабрами для водяных миров или с ящеричной кожей для жарких, а то и люди-черепахи для миров с большей силой тяжести — оля-гоп, и пожалуйста! Создать целую новую популяцию, модифицированную физически и с сверхсознаниями, будет проще, чем испечь пирог.

Некоторые из этих генетических предсказаний, попахивающих чистейшей фантастикой, сбылись. Но не все — на беду для множества больных и несчастных людей, включая и моего маленького правнука Джона Ремиларда.

После того как Джека привезли домой, я за несколько месяцев узнал о человеческой генетике и генетической инженерии с ее ограниченными возможностями гораздо больше, чем мне хотелось бы знать. Просвещала меня главным образом старушка Колетт Рой, которая занималась терапией малыша с обнадеживающего начала в 2052 году до жуткой кульминации в 2054-м. Когда Колетт Рой согласилась следить за лечением Джека, ей было девяносто два года. Она принадлежала к Дартмутскому Кружку — той тесно сплоченной группе студентов с оперантными метаспособностями, которая в 1979 году взяла под свою опеку Дени, когда он, робкий двенадцатилетний вундеркинд, поступил в колледж. Как большинство членов Кружка, Колетт после получения диплома изучала в аспирантуре психиатрию. Позднее она работала вместе с Дени на новом факультете метапсихологии, ведя клинические исследования оперантов и субоперантов.

В 1985 году Колетт вышла замуж за Гленна Даламбера, также члена Кружка, скончавшегося в 2031 году. У нее с Гленном был один сын, Мартин Даламбер, ставший выдающимся генетиком и отцом троих детей — Аврелии, Жанны и Питера-Пола. Аврелия вышла за Филипа Ремиларда, а Жанна — за его брата Мориса. У Питера-Пола и его жены Элис Уодделл был один ребенок — Питер-Пол-младший (его все называли Питом), который стал одним из ближайших друзей Марка и, как и он, метапсихическим инсургентом.

После Вторжения Колетт под влиянием Мартина также занялась исследованиями и, как она считала, на закате своей жизни сделала вторую ученую карьеру, занимаясь генетическими аспектами высокоразвитых метаспособностей и читая аспирантам лекции, вскоре приобретшие мировую славу. Она поддерживала близкую дружбу с Дени и Люсиль и стала крестной матерью Поля Ремиларда. Дряхлея, она продолжала вести исследования даже и уйдя на покой и одной из первых прошла регенерационный курс в 2035 году. Ее омолаживание оказалось очень успешным, и в семьдесят пять лет она вновь обрела тело и мозговые клетки, какими обладала в тридцатипятилетнем возрасте.

Согласившись помочь маленькому Джеку, Колетт Рой знала, что берется за самую трудную задачу в своей долгой жизни. Хотя в три месяца младенец все еще выглядел совершенно нормальным, генетические дефекты внутри его клеток уже начинали программировать неизбежную смерть. Исчерпывающий анализ выявил у Джека не три роковых летальных гена, — как указывалось в поспешной и неквалифицированной оценке Северена, но тридцать четыре, причем некоторые из них никогда прежде у людей не обнаруживались. Любой из этих ущербных кирпичиков ДНК должен был убить малыша прежде, чем ему исполнилось бы пять лет. Все они ранее не поддавались генетической терапии, но Колетт не отступила, в надежде, что генетически Джек окажется таким же исключительным, как и метапсихически.

Биологически человек обладает более чем ста тысячами генов, «кодовых слов» ДНК, которые программируют каждую клетку в нашем теле: какую форму ей принять, какую выполнять функцию и в каком органе. Была составлена подробная карта человеческого генетического материала, но карта не всегда бывает надежной. Один ген необязательно заведует только одной какой-то функцией. Наоборот, гораздо чаще один ген связан с несколькими функциями или физическими особенностями. Свойство, которое генетики назвали плейотропией. (Бесчисленные проявления плейотропии все еще исследовались на исходе двадцать первого века.) В дополнение к плейотропии совершенно разные гены способны продуцировать одну и ту же функцию или особенность. И в определенных условиях — например, правильное или неправильное питание эмбриона или младенца, а также присутствие канцерогенов — гены могут воздействовать на организм совершенно по-разному. В довершение всего наш человеческий набор ДНК разнообразится таинственными «экстра», то ли завитушками, то ли помарками на «чертеже», которые кажутся абсолютно ненужными… кажутся.

Вступление человеческой расы в Галактическую. Эру открыло ей доступ к новой технологии, но не оказало существенного воздействия на генную инженерию. Ведь ей по-прежнему приходилось иметь дело с нашими, человеческими генами, а их взаимодействие оказалось куда более сложным, чем у остальных рас Содружества. Знакомство с наукой Содружества помогло точнее выявлять плейотропические человеческие гены, но поиски способов воздействия на них без нежелательных побочных эффектов при терапии шли очень медленно и длились долго.

Только в 2040 году в широкое употребление вошло замечательнейшее достижение генной инженерии, которое стали называть регенванной. Вдобавок к действительно необходимой (и очень дорогой) регенерационной терапии человека можно было перепрограммировать генетически: модифицировать мышечную массу и наследственное ожирение, «лепить» по-новому черты лица, исключить мужское облысение, изменить пигментацию. В период Симбиарского Попечительства и несколько десятилетий спустя, пока ваннотерапия не стала дешевой, надежной, самой обычной процедурой, чисто косметические или иные необоснованные изменения генов были запрещены законом. Однако люди есть люди, и те, у кого было достаточно денег, очень часто добивались своего в обход закона.

Даже при максимальной тщательности на протяжении двадцать первого века процедуры генной инженерии были сопряжены с риском, поскольку введение дополнительных генов в индивидуальную матрицу могло вызвать самые нежелательные последствия из-за еще не изученных моментов плейотропии. Приходилось считаться и с загадками психического самовоздействия, когда сознание влияло на то, как гены «выражали себя» — иногда к лучшему, а иногда и к худшему.