Многоцветная Земля - Мэй Джулиан. Страница 66

— К чему такая точность, дорогуша? А что, если мы напоремся на еще один сторожевой пост? А как насчет разведчиков, которые посланы вперед, чтобы зажигать сигнальные огни?

— Пошел ты! Я и без того пытаюсь учесть кучу различных факторов. У меня голова идет кругом, когда я пытаюсь выработать оптимальный план. Ты только не оплошай в нужный момент. Ты хорошо привязал стилет к руке?

— Как ты сказала.

Фелиция окликнула Бэзила.

— Слушаю, — отозвался тот.

— Ты можешь какое-то время поиграть колыбельные?

Тихие звуки флейты несколько успокоили всадников после некоторой напряженности и суматохи, возникших при переходе через подвесной мост. Двойная колонна халикотериев и охраняющие их с обеих сторон амфиционы двигались теперь среди гигантских черных стволов хвойных деревьев. Тропинка была мягкой от толстого слоя устилавшей ее хвои, мерная поступь халикотериев убаюкивала, и даже самые беспокойные из пленников начали подремывать. Тропинка медленно поднималась, пока караван не оказался на высоте более сотни метров над озером Брес. Справа время от времени встречались глубокие промоины. Небо на востоке начало светлеть, — по мнению Фелиции, слишком рано.

Фелиция глубоко вздохнула и, надвинув поглубже свой шлем древнегреческого воина-гоплита, наклонилась вперед:

— Бэзил, пора!

Альпинист заиграл «Всю ночь напролет».

Доиграв песенку до конца, он тут же, без всякого перерыва, начал играть ее снова, и в этот самый момент четыре амфициона беззвучно метнулись в голову каравана и так же беззвучно впились зубами в подколенные сухожилия белоснежного халикотерия, на котором восседала Эпона. С громким воплем несчастное животное рухнуло и почти сразу исчезло под извивающимся клубком темных тел. Рыча и взлаивая, амфиционы напали и на оказавшуюся в самой гуще свалки Эпону. Солдаты и передние ряды пленников закричали от ужаса, но повелительница рабов не издала ни единого звука.

Ричард, ударив освободившейся от цепей ногой халикотерия в шею и дернув поводья, заставил могучее животное прибавить ходу и с разгона врезался в группу из четырех солдат, пытавшихся прийти на помощь Эпоне.

— Что вы стоите, олухи! — орал Вальдемар. — Пиками их! Пиками! Не вздумайте стрелять из луков! Оттащите зверей от нее, идиоты!

Халикотерий Ричарда попятился и наехал на каптала, выбив того из седла. Фигура в белых монашеских одеждах и черном головном плате наклонилась, словно желая помочь поверженному наземь офицеру. К своему изумлению, Вальдемар увидел на лице монахини… усы! Ричард выхватил из золотых ножен переданный ему Фелицией стилет и дважды — справа и слева — вонзил стальное лезвие в шею Вальдемара чуть выше серого металлического ожерелья, перерезав капталу сонную артерию. Каптал сделал движение навстречу мнимой монахине, словно желая получше вглядеться в нее, издал захлебывающийся крик, как-то по-особенному улыбнулся и испустил дух.

Оставшись без всадников, два халикотерия сцепились и нанесли друг другу огромные раны своими чудовищными когтями. Вложив стилет в ножны, притороченные к предплечью, Ричард выхватил у мертвого Вальдемара его бронзовый меч и, громко выругавшись, развернул халикотерия. Из клубка, в котором неразличимо смешались вооруженные воины и разъяренные амфиционы, доносились невнятные возгласы и крики боли. В надежде помочь своим товарищам подскакали два солдата из арьергарда. Одному из них удалось всадить пику в небольшого амфициона, державшегося сбоку, и поднять его в воздух. Другой солдат, огромный и неуклюжий, присоединился к тем стражам, которые кинулись разнимать разъяренных халикотериев, оглашавших воздух злобным визгом.

Фелиция неподвижно застыла на своем халикотерии, словно зрительница на карнавале. Один из японских воинов, колотя пятками по лопаткам халикотерия, влетел в самую гущу сражения и, резко натянув поводья, заставил своего «боевого коня» встать на дыбы и с силой обрушить передние копыта с их страшными саблевидными когтями на крестец халикотерия одного из солдат. Неоднократно повторив эту операцию, японец превратил противника и его халикотерия в месиво. Второй японец спешился и выхватил пику павшего стража, нелепо торчавшую из специального гнезда рядом с лукой седла.

— Осторожно, Тат, зверь сзади! — успел крикнуть Ричард.

Японский воин мгновенно обернулся и упер тыльный конец копья в землю. Амфицион стремительно прыгнул и напоролся на наконечник копья. Пронзенная в шею, туша зверя продолжала лететь вперед и погребла под собой японца по имени Тат. Ричард подбежал к раненому зверю и поразил его мечом в глаз, а затем попытался оттащить конвульсирующую громадину в сторону, чтобы освободить придавленного к земле японца.

— Берегись! Еще один! — раздался чей-то предупреждающий возглас.

Ричард обернулся и увидел черную тень с горящими глазами в каких-нибудь четырех метрах от себя.

Нападавший амфицион, перепрыгнув через возвышение на краю озера, мелькнул в воздухе и с громким плеском обрушился в воду. Бэзил и рыцарь Дугал метались то в одну, то в другую сторону, не решаясь окунуться в сумасшедшую неразбериху схватки, из которой глаз выхватывал отдельные дерущиеся фигуры и обагренные кровью страшные клыки и когти. Нетерпеливо сорвав мешавший ему монашеский плат, Ричард подобрал еще одну пику и бросил ее Бэзилу. Вместо того чтобы наносить ею колющие удары, Бэзил метнул пику, как спортивное копье, поразив одного из солдат в спину. Острие пики вошло в основание черепа, — там, где кончался круглый, похожий на медный котелок шлем. Солдат замертво свалился на землю, словно мешок с песком. Фелиция наблюдала за ходом сражения.

Ни один амфицион уже не бегал вокруг сражавшихся. Те из зверей, которые остались живы, столпились вокруг чего-то, лежавшего рядом с телом мертвого халикотерия с белоснежной шерстью. Солдат, возвышавшийся среди них, медленно отмахивался мечом от рычащих амфиционов, словно автомат, свежевыкрашенный красной краской.

— Убей его, — произнесла Фелиция.

Свободных копий больше не было. Ричард подбежал к рыцарю, сидевшему верхом на своем халикотерии, и, вручив ему свой бронзовый меч, указал на врага:

— Убей его, Дугал!

Словно в трансе, изящный рыцарь взял меч и, выждав подходящий момент, въехал в нагромождение тел мертвых и умирающих людей и животных и одним взмахом обезглавил солдата.

После того как последний солдат пал, в живых остались два амфициона. Ричард поднял валявшийся на земле меч и приготовился отразить их нападение, если звери кинутся на него, но те повели себя как-то странно, словно с ними приключился приступ неизвестной болезни. Они неохотно оторвались от своей жертвы, издав агонизирующий вой, и один за другим прыгнули с высокого обрыва в озеро.

Между тем небо начало розоветь. К месту битвы медленно подъехала группа пленников, которых собрали Клод и Амери. При виде следов кровавого побоища многие не могли удержаться от возгласов или разражались приглушенными рыданиями. Уцелевший в схватке японец обходил бившихся в предсмертных судорогах халиков и ударом меча прекращал их страдания. Вскоре все смолкло, и лишь пение птиц, простое и торжественное, как грегорианский хорал, отдавалось эхом среди мощных стволов секвой.

Фелиция встала на стременах, раскинув в стороны руки, закинула голову в шлеме с зелеными перьями и закричала. Затем, словно опомнившись, безучастно опустилась в седло.

Японец склонился над окровавленными останками белоснежного халикотерия. Пробормотав что-то сквозь зубы, он подозвал Ричарда. Движимый любопытством, бывший капитан космического корабля подошел поближе, ступая по останкам растерзанной в клочья плоти, путаясь в нелепом на его фигуре одеянии монахини. На земле в окружении нескольких трупов лежало в окровавленных обрывках мантии необычно длинное женское туловище с оторванными конечностями. Лицо с одной стороны было разорвано до кости, но с другой — цело и все еще прекрасно.

Внезапно веки уцелевшего глаза широко раскрылись, и янтарно-зеленый глаз устремил свой взгляд прямо на Ричарда. Разум Эпоны молниеносно завладел сознанием экс-капитана, и тот почувствовал, что какая-то неведомая сила влечет его, пригибая к земле — к бренным останкам Эпоны. Рассвет начал уже меркнуть в глазах Ричарда, и с каждым мгновением неведомая сила увлекала его все дальше туда, откуда еще никто не возвращался.