Шпора Персея - Мэй Джулиан. Страница 21

Наверняка отец послал меня на Сериф в надежде, что влияние Ефана в корне задушит бунтарские тенденции, которые я уже начал проявлять, Я был умным мальчиком, остро реагировал на социальную несправедливость и считал себя хорошим историком-любителем и культурологом-антропологом.

Мои юношеские исследования убедили меня, что колонизация звезд — самое большое несчастье человечества всех времен, превосходящее массовое истребление евреев, африканскую чуму, большое землетрясение в Сиэтле и падение марсианского метеорита. Я уже начал мучительно думать, что же мне делать.

Дядя встретил меня в Ветиварском космопорту — к моему искреннему удивлению, ведь президент «Оплота» — очень занятой и важный человек. Однако он стоял там, у входа, один, в не очень чистом синем комбинезоне — униформе корпорации, с широкой улыбкой протягивая мне руку, которую я пожал, поспешно поставив на пол сумки. Потом он взял пару сумок и понес их к подземке, соединявшей космопорт с его личным гаражом «прыгунков».

Кроме того, меня поразило, что Ефан такого маленького роста — всего на пять-шесть сантиметров выше меня, тринадцатилетнего! Его серо-зеленые глаза так глубоко прятались под веками, что казались почти восточными. Было ему в то время пятьдесят девять лет, но на лице — почти ни морщинки. У него был тонкий горбатый нос, пшеничные усы, как у пожарного, и короткая челочка, которую он носил, возможно, для того, чтобы скрыть ярко выраженный треугольник на лбу, характерный для многих Айсбергов мужского пола.

— Ты не против, если мы не сразу поедем домой? — спросил Ефан, как будто его и впрямь волновали мои возможные возражения. — Хочу кое-что лично проверить на одном из складов, где хранятся споры. Ты что-нибудь знаешь о производстве розкоза?

— Я, конечно, читал об этом. Видел голографильмы…

— Где показаны аккуратные чистенькие фабрики, да? Растения выращивают в нержавеющих стальных цилиндрах, за которыми ухаживают роботы — и они же собирают урожай.

Но это не все. Думаю, тебе будет интересно.

«Прыгунок» дяди Ефана оказался внушительным летательным аппаратом с логотипом корпорации в виде крепостной стены. Дядя ввел в навигационное устройство координаты, затем сел рядом со мной и начал показывать местные достопримечательности, пока мы летели запрограммированным курсом от поселения к девственным скалам, где находилось хранилище.

Я успел побывать на многих планетах Руки Ориона, и почти все они были живописными и поразительно непохожими на Землю, поэтому я думал, что планеты «Оплота» в таком отдаленном уголке галактики, как Шпора Персея, будут еще более странными. Но эта часть Серифа скорее напоминала геотермические районы Новой Зеландии и горы Канады, отличаясь от них лишь флорой и умеренно активными вулканами. Не считая побережья, где поселились земляне и где жили в своих деревнях аборигены, весь Северный континент состоял в основном из крутых гор, склоны которых были покрыты красноватой или тускло-зеленой растительностью, а пики увенчаны толстыми снежными шапками и ледниками. В глубь континента не вели никакие дороги, хотя на нижних склонах виднелись еле заметные петляющие тропы. Как сказал мой дядя, их проложили местные разумные существа змундигаймы. Правда, ни одного их поселения с воздуха не было видно.

— Как дела дома? — без обиняков спросил меня Ефан.

Я пожал плечами.

— Без эксцессов. Симон почти все время проводит на Небесном ранчо, иногда наведывается в Торонто и лоббирует интересы корпорации. Мама поселилась в жилом комплексе в Финиксе, занимается благотворительностью и ходит на приемы, которые устраивают тайные ретрограды. Моя сестра Вифания часто плачет. Дан слишком занят работой и почти не бывает дома. Ева заканчивает факультет управления бизнесом в университете и изо всех сил старается почаще бывать со мной и Вифанией, но видно, что этот развод ее подкосил.

— А тебя?

Я вздохнул.

— Не понимаю, как мама могла так долго терпеть отца.

Ему на нас наплевать.

— Он вас любит — по-своему, — сказал Ефан.

— В гробу я видал такую любовь! — ответил я… и заткнулся до конца полета.

Примерно через час «прыгунок» опустился в обрывистое ущелье, прорытое в скалах буйным потоком. Правобережный склон был обычным на вид — выщербленные камни, кое-где поросшие редкой травой. На левом берегу виднелись ряды причудливых террас, окаймленных пышной растительностью. Маленькие пруды на уступах, над которыми поднимался легкий парок, казалось, пузырились и булькали жидкостью разного цвета — розового, голубого, серовато-желтоватого и терракотового. Когда мы приземлились на площадке у здания средних размеров, утыканного антеннами, из одного пруда вырвался гейзер, обрызгав все кругом розовым туманом.

— На Северном континенте разбросаны тысячи таких хранилищ, — сказал Ефан. — Туземные племена собирают споры розкоза вручную и приносят их сюда. Часть хранилища мы отвели для разных товаров, которые нравятся местным жителям. Кроме того, они могут заказать то, что им нужно, по каталогу.

Дверь склада открылась, и оттуда вышел абориген с миниатюрным электронным «переводчиком» на фирменном комбинезоне. Туземец был очень высоким и тонким, кожа — гладкой и красной. Круглая лысая голова, россыпь блестящих, как драгоценные камни, глаз на выпуклом лбу, под ними — четыре маленькие ноздри. Широкий щелевидный рот придавал его лицу сходство с насекомым. На руках, созданных скорее не из мяса, а из хитина или какого-то Другого твердого вещества, красовалось по шесть пальцев разной длины. Ступни у змунди были босые, и казалось, что он ходит на цыпочках, или на трех широких когтях, или на копытах.

— Меня зовут Лмузу, — сказал абориген. Его челюсти жужжали и чуть подергивались. — Добро пожаловать на склад Г-349, Ефанайсберг и его спутник.

Было очень странно слышать звуки человеческого голоса с прекрасной дикцией, издаваемые столь чужеродным существом. Поскольку «переводчик» выбрал баритональный тембр, я решил, что туземец — мужчина.

— Приветствую тебя и желаю тебе доброго здоровья, Лмузу, — сказал мой дядя, тщательно выговаривая слова, чтобы у «переводчика» не возникало трудностей. — Вот мой племянник, Асаил Айсберг, приехал к нам в гости. Зачем ты вызвал меня так срочно? Что-нибудь случилось?

— Ничего страшного, Ефанайсберг. Я думаю, это вас даже обрадует. Идите, пожалуйста, за мной.

—Змунди повернулся и повел нас в здание. Там было очень тепло, наверное, больше сорока градусов. Мы прошли через промышленную зону в помещение, где располагались лаборатория и хранилище. Помещение было уставлено приборами, соединенными между собой запутанными проводами. В глубине виднелся аккуратный стеллаж с шестиугольными ящичками, наполненными, как я понял, спорами розкоза, У правой стены стоял компактный лабораторный столик с мелкими приборами для анализов.

Лмузу открыл серый инкубационный шкафчик и вынул закрытую крышкой чашу с культурой. Внутри рос какой-то волнистый лишайник персикового цвета.

— Гзонфалу из клана Млака принес на прошлой шестидневке образец новой разновидности розкоза. Он говорит, женщины его племени в восторге от свойств этого растения.

Гзонфалу прошел больше трехсот километров, чтобы показать мне образец.

Ефан пристально вгляделся в чашу.

— Интересно!

«Переводчик» Лмузу издал громогласное «ха-ха-ха».

— Розкоз, который готовят из него женщины Млака, еще интереснее.

Абориген поставил чашу с культурой и взял круглую корзиночку, сплетенную из красной и белой травы. В ней лежали светло-оранжевые кристаллы, похожие на леденцы.

— Я приготовил их по рецепту, приспособленному для людей.

Ефан съел одну штучку и изумленно приподнял брови.

— Да! Действительно отличается — но вкусно.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Лмузу. — Очень вкусно! Не хуже голубого розкоза, правда? Вы можете назвать его золотым розкозом.

— Если он пройдет испытания. — Ефан повернулся ко мне. — Хочешь попробовать, Аса?

Я храбро кивнул, взял кристаллик и положил в рот. Аромат был настольно изысканный, что я невольно вскрикнул: