Враг - Мэй Джулиан. Страница 128
Эйкен шепнул Элизабет:
— Наконец-то ты повеселела. Я рад.
— Мне приятно быть с тобой, дорогой.
— Взаимно, — кивнул король. — Я испытываю те же чувства. Нет-нет, ничего похотливого… Правда, братской привязанности я к тебе тоже не испытываю. Не знаю, как назвать состояние, которое овладевает мною в твоем присутствии. Ты хочешь, чтобы мы слились сознаниями? Я буду счастлив… Элизабет, я, кажется, нашел слова: я испытываю к тебе то, что ощущает отец, наблюдая за любимой маленькой дочкой.
— Гермес щедрый, — тихо прошептала она. — Тебя ведет зов души. Очень редкий архетип. Человек, слышащий и спешащий на призыв… Невольно, инстинктивно. Я всегда была уверена, что смогла проникнуть в суть твоего бессознательного и, главное, познать особенности твоего характера!.. Это две разные вещи…
— Нет, я не совсем то, о чем ты думаешь. Знаешь, чего бы мне хотелось больше всего на свете? Чтобы ты стала моей королевой. Я буду любить тебя всегда.
— Ты еще найдешь себе пару. Ты так молод.
— Но очень быстро расту, — засмеялся он.
Их сознания отделились, и они прислушались к музыке. Удивительная мысль пришла к Элизабет — их недавнее метаединство предвещало прочный метасоюз…
Затем раздался голос:
«Я надеюсь, ты доверишься мне. Я так страстно хочу этого! Позволь мне заглянуть туда, где скрыто твое сокровенное, сними маску, которую ты носишь уже который год. Позволь…»
Элизабет замерла, дрожь пробежала по ее телу.
«Зачем?»
Чья-то мысль, проникшая в ее сознание, стиснувшая душу — неодолимая, знакомая, — отлилась в слова:
«Доверься мне. Я только взгляну… Ради нас двоих. Пожалуйста…»
«Я не могу…»
«Пожалуйста. Я должен знать правду».
«Там бушует огонь».
«Знаю. Бедная Элизабет. Ты так горда и так напугана. Если бы ты только доверилась мне».
«Брат Анатолий настаивает, чтобы я доверялась только Богу».
«Доверься мне. Позволь мне войти. Там…»
На некоторое время Элизабет оказалась погруженной в безмолвие. Тьма вокруг нее сгустилась, но это был искусственный, созданный силой мысли Мрак. Он пришел. Каким-то образом она вдруг догадалась об этом. И очутилась в космическом пространстве, в самой пустынной части Вселенной, в межгалактическом просторе.
Вокруг расстилался почти полный вакуум. Даже ее обострившиеся чувства не могли обнаружить следов межзвездного газа, только редчайшие столкновения квантов энергии с ядрами атомов водорода. Здесь была сердцевина Мрака, его сущность, и в ней, совсем близко, она ощутила присутствие некоего материального объекта. У нее вдруг нашелся спутник. Или поводырь?..
Что он представляет собой? Едва заметно светящееся облачко, скопище вращающихся спиралей, звездных блесток, прозрачного невесомого тумана, сквозь который просвечивали раздувшиеся в экваториальной плоскости шары, двух— и трехрогие спирали, диски, уплотнившиеся до сияющего ядра в центре, провалы в небытие, заполненные космической пылью… Элизабет сама кружилась в каком-то странном ритме. Это вальс? Женщина открыла глаза и увидела, что танцует с Марком Ремилардом.
— Крейн нарушил обещание. — Она грустно покачала головой. — И ничего мне не сказал. Это ты выбрал. Не я… Это невозможно…
— Я согласен. Меня зовут, Элизабет. Или зовет… Я не хотел употреблять это слово, дорогая. Что есть судьба? Что есть истина, я знаю!.. Но что есть судьба?.. Дорога, которую мы выбираем?.. Но на жизненном пути ты волен сделать только первый шаг, ступить на нее ты волен… Второй шаг ты уже делаешь по необходимости. Что говорить о последующих. Так вот, я даже в первом шаге был несвободен. Я таким уродился!.. При чем здесь судьба? Скорее жребий. И против него я буду бунтовать! Если мне когда-нибудь выпадет единственная возможность избавления и я смогу покончить с собой — я никогда не воспользуюсь ею. Но трудиться понапрасну я устал. Крутить вхолостую… Любая цель ограничена во времени, а я буду жить вечно. Что мне делать? Чем занять себя?..
Она больше не отваживалась смотреть на него. На Марке не было тех роскошных одеяний, в которых танцевал король, обычный поношенный вечерний туалет для тропиков: черный пиджак, накрахмаленная белая рубашка с рифленым нагрудником. Женщина чувствовала его дыхание, но сдаваться на его милость она не собиралась.
— У тебя есть трое настойчивых и очень храбрых друзей, Элизабет, — сказал Марк.
— Я их предупредила, чтобы они не смели появляться здесь. Они не имеют права вмешиваться. Крейн дал слово…
— Крейн сказал мне куда больше того, о чем ты можешь догадаться. У него еще та, дуатовская проницательность. Крейн сказал, что ты любишь меня. И Эйкена тоже. Это правда?
— Этого не может быть!
— Я тоже так считаю, но твои друзья — такие упрямцы. И ведь каждый из них чего-то добился в этой стране. Бэзил покорил самую высокую вершину в истории Земли, Крейн научился лечить детей, страдающих от «черного торквеса», и делать их полноценными оперантами. Даже брат Анатолий!.. Он считает, что ему на время удалось отвратить меня от греха. Вот я и говорю, они такие упрямые… Почему-то уверены, что на свете нет ничего невозможного.
— Мы-то лучше знаем, Марк.
— Еще бы, — ответил он.
Черная пустота вокруг растаяла. Вокруг — на картинах — размахивали мечами, кололи копьями рыцари тану и герои-фирвулаги с раскосыми глазами и плоскими, с желтоватым отливом лицами. С ней в танце кружился Эйкен. Ветви, странно поблескивающие разноцветными огоньками, нависали над головой. Музыка, как будто бы вздохнув, на мгновение замерла, потом скрипки стремительно пробежались в пассаже — звуки слились в аккорд, и все стихло.
11
Сразу после рассвета, в присутствии Его Величества короля Эйкена-Луганна, членов Высокого Стола в полном составе, миссис Элизабет Орм, начались испытания собранного и подготовленного к пробному включению деформатора Гудериана. Аппарат был установлен на внутреннем дворе Надвратного Замка. Изможденные, с усталыми лицами монтажники заканчивали последние приготовления. Здесь же находились пятеро малолетних детей североамериканцев, сонные и куда больше интересующиеся костюмами экзотических рыцарей тану. Устройство, с помощью которого их собирались перебросить в чудесную страну будущего, совсем не занимало их.
Сам аппарат был значительно больше того, что построил Тео Гудериан. Чтобы компенсировать подъем почвы, который неизбежно должен произойти за шесть миллионов лет, деформатор воздвигли на постаменте высотой в два метра. Был он похож на крытую садовую беседку, украшенную колоннами с резьбой и как бы драпированную виноградными лозами. Каждая плоскость этого многоугольного, вытянутого вверх сооружения была забрана прозрачной переборкой из стекловидного вещества — внутри в тусклом освещении просматривались какие-то соединения, панели, патрубки… «Лоза», обвившая деформатор, была не чем иным, как разноцветными кабелями, толстыми, тонкими, собранными в жгуты и висящими отдельно. Самое интересное, что на расстоянии пятнадцати сантиметров над крышей «беседки» все провода — а их было множество — внезапно исчезали и появлялись только с другой стороны аппарата, и эта щетина ведущих в никуда кабелей вызывала странное и неприятное ощущение тайны, словно некая мистическая сила наложила лапу на все сооружение.
— Что вы собираетесь отослать в будущее в первую очередь? — обратился король к Хагену.
Молодой человек протянул ему маленькую шкатулку из цельного кристалла, поднял крышку, и Эйкен увидел металлическую голубовато-синюю пластинку, лежащую на дне.
— Пластинка из калия. После того, как она совершит путешествие туда и обратно, мы подвергнем ее испытанию, чтобы определить — действительно ли она проделала путь в двенадцать миллионов лет. Согласно теории, конечная точка, на которую направлена машина времени, фокусируется заранее. Если все сработает штатно, то наша посылка попадет во Францию двадцать второго века. День этот, согласно календарю, принятому в Галактическом Содружестве, будет соответствовать 2 ноября 2111 года. Затем пластинка вновь переместится сюда.