Вторжение - Мэй Джулиан. Страница 25

Джейми, неблагодарный поросенок, тебе силы не для наживы дадены, а чтоб людям жилось лучше, и ежели профессор не может из них науку сотворить, стало быть, это должен сделать ты, умник. Макгрегор!

Да пойми, ба, на это деньги нужны! Видела бы ты, в какой дыре они ставят свои опыты. Будь мы в Америке, тогда другое дело, там одни богачи живут, а тут что? Двое нищих аспирантов, им на бутерброды с сыром да на пиво и. то не хватает, я-то, конечно, не голодаю, нас в университетской столовой хорошо кормят, но…

Ну вот и возвращайся, поужинай, да и нам за стол пора. Хватит ныть, делай, что тебе велят, и учись прилежно — не позорь нас. А уж коли не выйдет ничего с опытами, тогда валяй — дурачь по телевизору всяких остолопов да набивай себе карманы.

Ох, ба!

Ох, Джейми! Лети скорей назад. А то, поди, застыл совсем на горе-то. Да и друг ищет тебя — с ног сбился…

Он открыл глаза. И вправду, окоченел на этом Артуровом Троне. Восточный ветер завывает по-прежнему и колет все тело ледяными иглами. Он выпрямился, засунул голые руки в карманы теплой куртки, потопал ногами.

Темно; слезать придется другим путем: западный склон слишком крут, ни одной тропы. Огни Эдинбурга потускнели, промозглый туман поднимается от устья и обволакивает город. А от подножия более отлогого склона по Аллее Королевы почти три километра до ворот парка. Ну да, видно, ничего не поделаешь.

Он спускался почти бегом, стараясь разогреться и утешая себя мыслью, что воспаление легких теперь лечат антибиотиками…

— Джейми! — послышался окрик снизу.

Бабушка сказала, что его разыскивает друг… Как странно, никто ведь не знает, где он. Но впереди подпрыгивает янтарный луч фонарика.

— Эй! Я здесь!

От знакомого неуклюжего силуэта исходят волны облегчения вперемежку с ворчливым бормотаньем.

— Нигель! — радостно воскликнул Джейми. — Как ты меня вычислил?.. Ах, да, я совсем забыл про магнитное излучение горы!

— Идиот! Бежим скорей к машине, пока ты в снеговика не превратился! — Нигель сорвал с себя толстый полосатый шарф, намотал на шею Джейми. — Пошел ты к черту со своим магнетизмом! Между прочим, Данлоп кипятком писал, когда Уилли доложил ему, что ты удрал с послеобеденного сеанса. Осел чертов! Мы мордовались, как бобики, готовили опыт, физиков притащили с их магнетометром, а теперь из-за твоих вывертов все псу под хвост!

— Прости, Нигель.

Они вышли на аллею. Гору поглотила темнота. Справа, на южной окраине парка, едва виднелась в тумане стоянка машин.

— Ты в самом деле за меня беспокоился?

— Да ведь ты шею мог себе свернуть! — проворчал аспирант. — Где мы еще найдем такой экземпляр? Тогда хрен субсидию выбьешь!

В грубоватых интонациях сквозил неподдельный страх: Поди знай, что втемяшилось в башку этому сопливому кельту? Какого черта его понесло среди зимы на обледенелый утес?

— Да нет, ничего такого у меня и в мыслях не было, — разуверил его Джейми (Впрочем, спасибо за твою заботу.) — Просто я очень устал после утреннего сеанса, к тому же опыты все равно неудачны. Я вам с Эрскином постоянно твержу, что бесконечное повторение ничего не даст. Я впустую расходую силы и теряю мотивацию. Вы думаете, меня можно включить в сеть и запрячь, как ломовую лошадь, а я, к вашему сведению, не компьютер.

Вайнштейн уныло вздохнул.

— Доктор Данлоп наверняка скажет, что у тебя депрессия, а по-моему, это просто детские капризы.

— Моя бабушка то же самое говорит, — усмехнулся Джейми.

Они с трудом отыскали побитый «хиллмен» Вайнштейна и забрались внутрь. Опоясывающая парк Аллея Королевы была пуста. Свет фар никак не мог пробиться сквозь золотистую вату, укутавшую весь мир. Нигель выругался сквозь зубы и погасил свет. Ориентируясь на светофоры, он двигался чуть быстрее скорости пешехода.

— Ваши опыты не более чем потеря времени, — повторил Джейми. — Я взглядом перемещаю по столу соломинки для коктейля, а прибор измеряет колебания магнитного поля у меня над головой — смех, да и только! Малейшее смещение иглы регистрируется для потомков… А им, помяни мое слово, на это будет начхать.

— Мы накапливаем парапсихологические данные.

Джейми выпучил на него глаза.

— И сколько нужно данных? На кой ляд вам эти магнитные замеры, когда у вас до сих пор нет даже приблизительной идеи насчет природы умственной энергии! Какие силы порождают психокинез, как передаются телепатические послания, какой механизм позволяет мне перемещаться вне моего тела?.. Пока нет научной теории, ни на один из этих вопросов вы ответа не получите.

— А из чего она рождается — теория? Из накопленных данных. Дай срок, создадим обоснованную концепцию человеческого ума.

Джейми с наслаждением впитывал исходящее от печки тепло.

— Сверхъестественные силы существовали еще у пещерных людей. Почему австралийские бушмены, эскимосы, африканские ведьмы, индийские пожиратели огня могут их применять, а ученые не могут? Человек уже ступил на Луну, а перед тайнами его мозга наука до сих пор бессильна. Ей, видите ли, необходимы все новые подтверждения, что умственная энергия — не липа! Если уж говорить о концепции ума, то мы в двадцатом веке продвинулись не дальше, чем в шестнадцатом, когда мне подобных сжигали на костре… Ну скажи, почему нельзя использовать эти силы, вместо того чтоб до бесконечности перепроверять их?

Вайнштейн рассмеялся.

— Наука всегда оперировала тем, что поддается измерению. А парапсихологические свойства слишком эфемерны, поэтому на данном этапе мы только пытаемся их анализировать. К тому же, в отличие от астронавтики, парапсихологию никто не желает финансировать, иначе мы бы давно уже получили результат.

— Раньше я тоже так считал, — задумчиво отозвался Джейми, — но в последнее время мне все больше кажется, что отсутствие результата объясняется не этим. Основная посылка неверна — вот в чем дело.

— Глупости!

— Нет, Нигель, ты выслушай до конца! Теперь ученые во всем мире исследуют парапсихологические эффекты: Вон как русские ухватились за них. Не из чистого любопытства, конечно, а в надежде создать новое оружие. Но их прагматизму надо отдать должное. Именно потому, что русские так безоглядно верят, янки относятся к парапсихологии подозрительно. Однако и в Штатах ведутся серьезные разработки, даже Всеамериканская ассоциация развития наук приняла наконец парапсихологию в свое лоно. У нас на Британских островах ученые тоже носом землю роют. Большой вклад вносят голландцы, индийцы, финны, японцы, немцы. Словом, никто из тех, чье мнение стоит принимать в расчет, больше не выставляет нас на посмешище. Научные круги всех стран единодушно согласились, что мозговое излучение вполне реально. А практический результат двадцатилетних трудов равен нулю! Темные, необученные дикари до сих пор ищут воду рогатинками, факиры ступают по раскаленным угольям, шаманы лечат наложением рук, гадалки предсказывают судьбу, а ученые экспериментируют, анализируют — и никакого толку!

— И что ты предлагаешь? На всем поставить крест?

— Как по-твоему, смогли бы мы чего-нибудь добиться в астрономии, если б были слепыми, как кроты? Попробуй-ка накопи научные данные о светилах, если даже не видишь их! Вот точно так же, на мой взгляд, обычные люди воспринимают экстрасенсорику. Задатки к этому есть у всех — ну, по крайней мере у большинства, но они так слабо выражены, что ими в общем-то можно пренебречь. А такие самородки, как я, к примеру, совершенно не умеют управлять своими силами, и научить нас некому. Поэтому я уверен, сколько бы мы не анализировали умственные способности высшего порядка, наука не сдвинется с мертвой точки, пока не появятся настоящие операнты.

— Иными словами, пока человеческий мозг не выйдет на новую стадию развития?

— Вот именно. Испытания дадут результат, лишь когда люди смогут полностью контролировать свои сверхъестественные функции. Вот увидишь, Нигель, будущее подтвердит мою правоту! Я хоть и не совсем зрячий, но звезды мне до сих пор кажутся расплывчатыми пятнами. Сам посуди, откуда б ты знал, что вокруг Артурова Трона раскинулся город, если бы все время сидел в машине и пробирался сквозь туман? И коль скоро Эдинбург представал бы тебе в тумане, как бы ты предположил, что на свете есть другие города?