Смерть Артура - Мэлори Томас. Страница 123

И прискакал туда сэр Тристрам, точно дикий лев, он схватился с сэром Элиасом и с такой силой ударил его по шлему, что тот вывалился из седла. Так продолжался бой до ночи, и тогда, потеряв убитыми великое множество людей и множество раненых увозя с собою, обе стороны отошли на прежние рубежи.

Когда король Марк оказался за стенами своего замка Тинтагиль, он недосчитался из рыцарей своих целой сотни, те же, кто осаждали замок, потеряли двести рыцарей. После того обе стороны оказали помощь своим раненым, и тогда те и другие сошлись на советы. И знайте, что ни та сторона, ни другая не желала возобновлять сражение, дабы обоим войскам выйти из этого дела с честью.

Когда Элиас-военачальник узнал о гибели своих людей, он предался великой печали; когда же он услышал, что его люди не хотят больше биться, гневу его не было меры. И тогда Элиас, не долго думая, послал к королю Марку и надменно потребовал, чтобы король нашел рыцаря, который сразился бы с ним, Элиасом, один на один, и если он убьет того рыцаря, то будет взимать ежегодную дань с Корнуэлла, а если тот рыцарь убьет его, тогда навеки откажутся саксонцы от своих притязаний.

Вот отбыл посланец к королю Марку и передал ему, что господин его Элиас вызывает его найти рыцаря, который с ним сразился бы один на один. Выслушал король Марк это посольство и велел ему — дожидаться ответа. А сам созвал он все свое войско, чтобы получить наилучший совет, и все они сказали одно:

— Нам сражаться нет охоты, ведь когда бы не доблесть сэра Тристрама, мы бы и вчера с поля боя живыми не ушли. И потому, сэр, мы так полагаем, что лучше будет сыскать рыцаря, который бы вступил с ним в поединок, как он по-рыцарски предлагает.

Но хоть судить-то они так судили, однако рыцаря, чтобы сражаться, сыскать не могли.

— Государь, — объявили они все ему, — нет такого рыцаря, который бы осмелился выйти против Элиаса.

— Увы! — сказал король Марк. — Тогда я опозорен и погиб, если только племянник мой сэр Тристрам не возьмет на себя этот поединок.

— Сэр, да будет вам ведомо, — сказали все, — он вчера потрудился на поле брани сверх меры и тяжко устал и жестоко изранен.

— Но где же он? — спросил король Марк. И ответил один из них:

— Сэр, он лежит на своей постели и отдыхает.

— Увы! — сказал король Марк, — если я не получу помощи от племянника моего сэра Тристрама, я навеки безвозвратно погиб.

И с тем один из них отправился к сэру Тристраму, который лежал обессиленный после боя, и передал ему слова короля Марка. И сэр Тристрам сразу вскочил, накинул на себя долгополое одеяние и явился перед королем и лордами. И, увидя их столь сокрушенными, спросил, какие у них вести.

— Хуже некуда, — отвечал король.

И он поведал ему все, что вы слышали ранее.

— Что же до вас, — сказал король, — с вас не можем мы более спросить ничего, ибо через вашу храбрость в прошлом бою вы всех нас уже спасли от смерти.

— Сэр, — молвил сэр Тристрам, — вижу я, что вы ждете от меня помощи, да и понятно, что я должен сделать все, что в моих силах, для спасения чести моей и жизни, хотя я изранен и весь разбит. И раз уж сэр Элиас шлет нам заносчиво свой вызов, я его принимаю! Либо погибну я на поле боя, либо избавлю Корнуэлл от прежней дани. А потому призовите немедля его посланца, и он услышит мой ответ. Ибо раны мои еще свежи, им еще семь дней заживать, а пока они день ото дня будут все болезненнее, так что пусть он передаст, что я стану с ним биться завтра же.

И приведен был Элиасов посланец пред очи короля Марка.

— Слушай, приятель, — сказал сэр Тристрам, — поспеши к господину твоему и скажи, чтобы он дал залог со своей стороны, как король даст залог со своей стороны. И еще скажи твоему господину, что сэр Тристрам, рыцарь короля Артура из дружины рыцарей Круглого Стола, завтра встретится с твоим господином, дабы вести с ним бой верхами, покуда достанет сил у коня, а после того — пеший бой до последнего дыханья.

Оглядел посланец сэра Тристрама с головы до ног и с тем отбыл. И, явившись к своему господину, передал ему ответ сэра Тристрама.

Наутро выдали заложников с обеих сторон и принесли все заверения, со всей возможной ясностью, что кому ни достанется победа, то уж раз навсегда. И собрались оба войска с обоих концов поля под стенами Тинтагиля, и ни на ком не было оружия, кроме сэра Тристрама и сэра Элиаса. И вот когда приготовления были окончены, они разъехались, а потом пустили друг другу навстречу коней во весь опор и так ударили один другого, что рухнули оба, и кони и всадники, наземь. Но тут же вскочили оба на ноги, перетянули щиты свои на грудь и с обнаженными мечами в руках стали так рубиться друг с другом, словно пламя полыхало над ними. И рубились они то наседая, то приседая, рассекая друг на друге панцири и шлемы, щербя щиты и нанося один другому столь жестокие раны, что горячая кровь бежала на землю.

Так бились они в продолжение часа, когда стал вдруг сэр Тристрам слабеть и изнемогать, и потекла его кровь обильно, и сильно подался он назад. Видя это, стал наседать на него сэр Элиас с новой яростью и нанес ему множество свежих ран. А сэр Тристрам все изворачивался и уклонялся, отступая то в одну, то в другую сторону, из последних сил заслонялся щитом; и все говорили, что он побежден, ибо на один его удар сэр Элиас отвечал двадцатью.

И поднялся смех на стороне саксонцев, а на стороне короля Марка громкий плач.

— Увы, — воскликнул король Марк, — мы все опозорены и погублены навсегда!

Ибо, как повествуется в Книге, никогда еще не приходилось сэру Тристраму в бою так тяжко, разве только когда бился он с сэром Ланселотом. Остановились они и посмотрели вокруг себя и видят, одна сторона смеется, а другая плачет. И вспомнил тогда сэр Тристрам о своей даме, Изольде Прекрасной, взиравшей на него, и подумал он, что, может быть, никогда уже ему не быть с нею вместе. И тогда поднял он щит свой, что уже касался земли, и ринулся на сэра Элиаса и осыпал его свирепыми ударами, двадцать на один, и рассек ему надвое щит и панцирь, так что хлынула кровь его горячая на землю потоком.

Тут стали смеяться король Марк и все корнуэльцы, а на той стороне стали плакать. А сэр Тристрам крикнул сэру Элиасу:

— Покорись!

Пошатнулся сэр Элиас, споткнулся, и при виде того сказал ему сэр Тристрам:

— Сэр Элиас, я от души о тебе сожалею, ибо ты — превосходнейший рыцарь, какого я когда-либо встречал, не считая сэра Ланселота.

И с тем сэр Элиас повалился на землю и умер.

— Что еще должен я сделать? — спросил сэр Тристрам короля Марка. — Ибо этот бой окончен.

И разошлись все. Король Марк многих из них оставил у себя пленниками в возмещение вреда и ущерба, остальных отослал на родину собирать выкуп. А сэру Тристраму обмыли и исцелили все раны. Но несмотря ни на что, король Марк не оставлял своих замыслов убить сэра Тристрама, однако сэр Тристрам, хоть и видел это и слышал про коварство короля Марка, не прятался от него, но, где бы ни была Изольда Прекрасная, там и он был подле нее.

Мы же теперь оставим это и поведем речь о менестрелях, посланных в Корнуэлл сэром Ланселотом и сэром Динаданом. Вот на большой пир, что задал король Марк по случаю изгнания из страны саксонцев, явился менестрель Элиот с песней, сложенной сэром Динаданом. Он пробрался тайно к сэру Тристраму и пересказал ему Динаданову песню о короле Марке. Выслушал ее сэр Тристрам и сказал:

— Господи Иисусе! Дивно, как этот сэр Динадан способен и добро творить и зло. На этот раз он задумал злое дело!

— Сэр, — спрашивает Элиот, — возможно ли мне спеть эту песню перед королем Марком?

— Да, клянусь Спасением, — отвечал сэр Тристрам, — ибо кто тебя вздумает обидеть, я буду твоим защитником.

Во время пиршества вошел менестрель Элиот с остальными певцами и начал свою песню. И потому что был он певец искусный, все гости стали слушать его песню, сложенную сэром Динаданом, в которой так поносил он короля Марка за его предательство, что люди и не слыхивали такого. Когда же он пропел песню до конца, разгневался жестоко король Марк и вскричал: