Смерть Артура - Мэлори Томас. Страница 149

— Истинно, госпожа, — отвечали двое рыцарей, — он живет во всем так, как подобает благородному рыцарю. А что до королевы, она несравненна среди дам, ибо о красоте ли ее будет речь или о щедрости, о веселости и добронравии — ни в чем не встречали мы ей равных, сколько ни ездили по свету.

— А, помилуй, Иисусе! — сказала королева Гвиневера. — Так говорят все, кто ее видел и с нею беседовал. Хотелось бы мне, волею Божией, — сказала она, — обладать хоть частью ее достоинств! А тут мне еще пришлось проболеть все время, пока продолжался турнир, и теперь, сдается мне, я во всю мою жизнь не увижу более такого собрания благородных рыцарей и прекрасных дам.

Двое рыцарей рассказали королеве, как в первый день победителем был возглашен сэр Паломид, а во второй день первенство досталось сэру Тристраму, в третий же день всех превзошел сэр Ланселот.

— Ну, — сказала королева, — а кому же принадлежит первенство за все три дня?

— Да поможет нам Бог, — отвечали двое рыцарей, — всех меньше поражений потерпели сэр Ланселот и сэр Тристрам. Но знайте, что и сэр Паломид выказал великую доблесть и мощь, но он выступил против своих, против рыцарей, с которыми прибыл на турнир, и по этой причине лишился части своей завоеванной прежде славы, ибо все могли видеть, что сэра Паломида терзает зависть.

— Ну, если так, то он не много чести завоюет, — сказала королева, — ибо если завистнику однажды удастся отличиться, то дважды он потерпит поражение. И по этой причине все благородные люди не любят завистников и не выказывают им дружества, того же, кто учтив, добр и благороден, повсюду встречают с любовью.

* XIII *

Теперь мы оставим все это и поведем речь о сэре Паломиде, который ехал вместе с двумя королями и с ними же стал на ночлег. Поутру же сэр Паломид распрощался с королями, и они тому очень опечалились. Король Ирландии дал сэру Паломиду своего человека и подарил ему могучего боевого коня. А король Шотландии одарил его многими богатыми дарами, и они оба очень уговаривали его с ними остаться, но сэр Паломид и слышать об том не хотел.

Так он с ними расстался и поехал куда глаза глядят. Наступал уже полдень. И вдруг видит сэр Паломид, в лесу у ручья лежит раненый рыцарь, прекрасный собою, и конь его привязан поблизости. А рыцарь тот так горько стонет и плачет, что горше печали ему видеть не случалось, ибо тот рыдал не переставая и стенал без конца, словно наступал его смертный час. Подъехал к нему сэр Паломид, ласково его приветствовал и спрашивает:

— Любезный рыцарь, о чем вы так плачете? Позвольте и мне лечь подле вас и тоже предаться горю, ибо, поверьте, я опечален куда жесточе вашего. Ведь думается мне, — сказал сэр Паломид, — что мое горе во сто крат больше вашего. И потому давайте же поделимся друг с другом нашими печалями.

— Прежде всего, — сказал раненый рыцарь, — я прошу вас назвать мне ваше имя. Ибо если ты не из благородных рыцарей, тогда ты ничего обо мне не узнаешь, чем бы это мне ни угрожало.

— Любезный рыцарь, — отвечал сэр Паломид, — каков уж я есть, таков есть, понравится это тебе или нет. Ибо знай, что я зовусь сэр Паломид, сын и наследник короля Асклабора, и сэр Сафир и сэр Сегварид — мои братья. И что до меня, то знай, что я не крещен, братья же мои приняли истинное крещение.

— А, благородный рыцарь! — молвил раненый рыцарь, — благо мне, что я повстречал вас. Знайте же, что мое имя — сэр Эпиногрис, сын короля Нортумберландского. А теперь садитесь рядом со мною, — сказал сэр Эпиногрис, — и поведаем друг другу наши печали.

Тут сэр Паломид спешился и привязал накрепко своего коня. И так начал сэр Паломид свою жалобу:

— Сейчас я поведаю вам о горе, что выпало мне на долю. Я люблю прекраснейшую на всем свете даму и королеву, и знайте, что зовут ее Изольда Прекрасная, супруга короля Марка Корнуэльского.

— Это весьма неразумно, — сказал сэр Эпиногрис, — любить королеву Изольду. Ведь ее любит один из лучших рыцарей в мире — сэр Тристрам Лионский.

— Ваша правда, — отвечал сэр Паломид, — и никто на свете не знает этого лучше, чем я. Ибо последний месяц и даже более я провел в обществе сэра Тристрама, и Прекрасная Изольда тоже была с нами. И увы! — сказал сэр Паломид, — теперь я, несчастнейший из людей, навеки утратил дружбу сэра Тристрама и расположение Изольды Прекрасной и, верно, никогда уж ее больше не увижу! Теперь мы с сэром Тристрамом смертельные враги.

— Ну, — сказал сэр Эпиногрис, — вот вы любили Изольду Прекрасную, а видели ли вы от нее хоть в чем-либо ответную любовь и наслаждались ли вы когда-либо с нею?

— О нет, клянусь моей рыцарской честью, — отвечал сэр Паломид, — я никогда не замечал, чтобы она любила меня больше прочих, и ни разу не насладился с нею, а в последний день она оскорбила меня так жестоко, как никто в жизни, и это ее оскорбление навсегда останется в моем сердце. А ведь я его заслужил, ибо поступил не по-рыцарски, оттого и утратил навеки дружбу ее и сэра Тристрама. А сколько раз я свершал ради нее подвиги, что были выше моих сил! Это ей обязан я завоеванной мною славой. И вот, увы! теперь я лишился всей славы, которую успел завоевать, ибо никогда уж мне больше не биться так доблестно, как я бился у сэра Тристрама.

— Ну, нет, — сказал сэр Эпиногрис, — ваше горе — всего лишь шутка в сравнении с моим; ибо я завоевал мою даму своими руками и наслаждался ее любовью, а теперь вот ее потерял. Увы, что за скорбный день! Сначала же я завоевал ее так. Моя дама была графской дочерью, и вот, когда граф, ее отец, вместе с двумя рыцарями возвращался в свой замок с турнира в Лонезепе, я, ради ее любви, один напал на графа и двух его рыцарей на глазах у моей дамы. И мне посчастливилось убить графа и одного из рыцарей, второй же обратился в бегство. И в ту ночь я насладился любовью моей дамы.

Но наутро, когда мы с нею предавались отдыху здесь, на берегу ручья, вдруг подъехал ко мне странствующий рыцарь по имени сэр Хелиор Храбрый, могучий рыцарь, и вызвал меня на поединок биться за мою даму. Мы стали сражаться, сначала верхами, потом пеши, но под конец сэр Хелиор ранил меня так сильно, что я упал замертво, и он так меня и оставил и увез с собою мою возлюбленную. Вот почему мое горе больше вашего, ибо я наслаждался любовью моей дамы, вы же нет.

— Это правда, — отвечал сэр Паломид, — и раз уж со мною дела не поправишь, клянусь, что, если только смогу отыскать этого сэра Хелиора, я вам возвращу вашу возлюбленную или же потерплю от него поражение.

И с тем сэр Паломид помог сэру Эпиногрису снова сесть на коня, и они доехали до обители отшельника, где сэр Эпиногрис расположился на отдых. А сэр Паломид ушел потихоньку в лес отдохнуть под сенью листвы и вдруг видит: скачет рыцарь со щитом, какой он прежде видел у сэра Эктора Окраинного. А за ним едут еще десять рыцарей. И остановились они под деревьями отдохнуть от дневного жара.

Но вскоре подъехал туда еще один рыцарь — у него был щит с изображением белого льва по зеленому полю, а за собой он вел лошадь, на которой сидела дама. Тогда тот рыцарь со щитом, кто был предводителем над теми десятью рыцарями, ринулся во весь опор на сэра. Хелиора — ибо это был он самый, ранивший сэра Эпиногриса. И, приблизившись к сэру Хелиору, он крикнул ему, чтобы он защищал свою даму.

— Я готов ее защищать, — отозвался сэр Хелиор, — сколько достанет у меня сил!

И они пустили коней и сшиблись так яростно, что оба рухнули наземь, и кони со всадниками. Но тут же вскочили, обнажили мечи, перетянули наперед щиты и рубились друг с другом отчаянно без передышки целый час. Сэр же Паломид все это видел и примечал.

Но вот наконец рыцарь со щитом сэра Эктора — а был он тяжелее и выше своего противника — поверг на землю сэра Хелиора. Он отстегнул на нем шлем и хотел уже было снести ему голову с плеч. Но тот воскликнул: «Пощади!» — и просил, чтобы он сохранил ему жизнь, а даму пусть увозит.