Норбит, или Туда и обратно - Мэрфи Пэт. Страница 46

Захария кивнула.

– Они не все религиозные фанатики, – сказал Бэйли. – Пьеро, тот, голубоглазый, не доверяет нам.

– Ты прав, – согласилась с ним Незабудка. – Но остальные бездумно принимают все на веру.

Было уже темно, когда они пошли спать, и все еще темно, когда Левана с Пьеро пришли разбудить их. На Индиго одни сутки, от рассвета до рассвета, длились семьдесят два часа. Поскольку человеческий организм был приспособлен к двадцатичетырехчасовому дню, колонистам пришлось разделить эти длинные сутки на трое – по двадцать четыре часа каждые: Вада, день света; Уна, день света и тени, и Лиша, день тьмы. Три этих дня составляли неделю из семидесяти двух часов. Они говорили, что светлые дни недели – хорошее время для начинаний, а темные дни созданы для завершения дел.

В то темное утро, утро Лиши, Левана решила показать гостям Большой Дом. Оказавшись отрезанными от цивилизации на чужой планете, ее предки прекрасно адаптировались к новым условиям жизни. Сохранив немногие технические знания, они создали новую культуру и написали новые законы.

На фасаде здания, как уже заметил Бэйли, была красочно изображена легенда о Буджуме. Левана рассказала, как колонисты ежегодно инсценировали эту битву на Празднике Сражения с Буджумом. По таким дням на площадь выкатывали спасенные с корабля Фиалки лазерные пушки, специально для этого случая сохраняемые в боеспособном состоянии. Кроме того, колонисты устраивали фейерверки. Снаряды, взрывающиеся в воздухе разноцветными огнями, выстреливали из крупнокалиберных пушек, которые делали из стволов железных деревьев.

– Для многих это просто один из праздников, – пожаловалась Левана «сестрам» с обидой в голосе. – Некоторые даже говорят, что Буджум – миф, а Фиалка – легенда. Теперь они наверняка уверуют.

Захария спросила, уцелел ли судовой журнал корабля Фиалки. Оказалось, что он погиб вместе с кораблем. В качестве компенсации Левана показала им рассказ о путешествии Фиалки на Индиго – серию реалистических, прописанных до малейших деталей фресок, которая занимала всю стену самого большого зала здания.

Колонисты сохранили радио в работоспособном состоянии. Кроме того, у них хранился оригинал карты, голограмму которой Фиалка и послала «сестрам» в коммуникационной капсуле. Для Леваны эта карта была святой реликвией, но она охотно предъявила ее «сестрам».

Захария показала Леване фрагмент, полученный у Куратора. Хранитель Истины с нескрываемым волнением смотрела, как Захария присоединила осколок к отбитому краю карты. Теперь куб был полон.

Потом Левана повела их на обзорную экскурсию по городу, со всех сторон окруженному наступающими на него джунглями. Каждый день колонисты вырубали все новые лианы и ползучие растения, чтобы буйная растительность полностью не поглотила их дома и не превратила дороги в непроходимые дебри.

Бэйли счел неослабевающий энтузиазм Леваны к экспедиции несколько назойливым. Она вела себя так, словно они уже открыли врата на луне, нашли там карты, за которыми прилетели, и благополучно вернулись обратно. Бэйли понимал, что все не так просто.

Ему больше по душе была компания Пьеро. Левана была человеком верующим. Пьеро – деятельным. Он пришел в Большой Дом еще мальчиком, потому что хотел понять, как устроены вещи, окружавшие его. Он научился читать специально для того, чтобы прочесть древние инструкции. И теперь Пьеро отвечал за то, чтобы поддерживать в рабочем состоянии древние машины и приборы. Это он следил за радиопередатчикам и лазерными пушками, стрелявшими раз в год на традиционном празднике.

За ту неделю, что норбит с «сестрами» оставались в Индиго-сити, Бэйли несколько раз наведывался в гости к Пьеро и по радио связывался с Киской. Бэйли спокойнее было разговаривать с нейрокомпьютером, чем с чересчур оптимистичными Фаррами и оторванными от реальности учениками Леваны.

За время этих переговоров Пьеро и Киска успели подружиться. Это вовсе не удивило Бэйли, поскольку им обоим была присуща отчаянная дерзость, которая так восхищала и пугала его.

– Так шел уже дождь или нет? – поинтересовалась Киска у Бэйли. Она знала о его страхе перед водой, падающей с неба, и разделяла его.

– Пока еще нет, – ответил норбит. – Если мне не изменит удача, то и не пойдет. – Он посмотрел на Пьеро. – Меня передергивает от одной мысли, что вода может литься с неба прямо тебе на голову.

Пьеро пожал плечами:

– Не так уж это плохо. Ты быстро привыкнешь.

– Конечно же. Вы ко всему можете привыкнуть, – сказала Киска скептическим тоном. – Только нельзя заявлять, что это так прекрасно. Эй, раз уж заговорили об отвратительных вещах, как насчет того, чтобы поднять этот ваш челнок на орбиту?

Пьеро рассказал ей о своих полетах на древнем летательном аппарате. Киска была поражена.

– Тебе что, жить надоело? Эта ржавая посудина вообще летать не должна.

– Что правда, то правда, – согласился Пьеро. – Только другого у нас нет.

– У вас есть я, – ответила Киска. – Если соберешься слетать наверх, я обязательно прокачу тебя, и ты увидишь, на что способен настоящий корабль.

– Я не против.

После одного такого радиосеанса Пьеро сказал:

– Мне кажется, вы честный человек, Бэйли Белдон. Мне так нравится разговаривать с вашей подружкой Киской. Но я считаю своим долгом заявить, что я ставлю под сомнение успех вашей экспедиции. Мне кажется, это не совсем мудро. Говорят, что вас может уничтожить живущий внутри луны Буджум. Это ваше дело, но Буджум может погубить и всех нас.

Бэйли кивнул. Он не мог отрицать возможности такого развития событий.

– Говорят также, что Фарры не сочтут нужным помогать колонии, население которой не их клоны, – продолжал Пьеро. – В некоторых из дошедших до наших дней преданий говорится о том, что Фарры эгоистичны и не доверяют всем остальным.

Бэйли снова кивнул. С ним Фарры очень хорошо обходились. Они полностью ему доверяли после того, как он спас их от пиратов и пауков. Все они, даже Лилия, относились к нему уважительно. Но он вспомнил их отношение к себе в прошлом, а также отметил, что ни одна из них не принимала в расчет то, что при осуществлении их плана могли возникнуть нежелательные последствия для города в джунглях, который так тепло встретил их. Захария отозвалась о смешанном населении колонии с ноткой удивления (и пренебрежения, подумал тогда Бэйли). Конечно же, она знала, что команда Фиалки была смешанной, но почему-то она рассчитывала увидеть, что в колонии превалируют именно Фарры. Ожидание совсем нелогичное, зато очень эмоциональное.

– Возможно, они поступят с нами по чести, – мечтательно сказал Пьеро. – А может, и нет.

Хотя Бэйли в колонии Индиго был окружен вниманием и заботой, он вовсе не был счастлив. У него перед глазами постоянно стояла картина взорванного купола и почерневшей земли вокруг него. Каждую ночь ему снился Буджум, изображенный на фасаде Большого Дома. Он пикировал на колонию, сжигая здания и убивая людей. Эти кошмары не давали Бэйли выспаться.

ГЛАВА 11

Они покинули Индиго в первый день недели лунатиков, праздника в честь меньшей из лун, который устраивало Общество Луноликих – одно их многих секретных обществ колонии. Левана сказала Незабудке, что это благоприятный день для того, чтобы отправиться в поход: начинался Вада, день света, а неделя была посвящена этой луне.

Когда «сестры» вышли из Большого дома и направились к взлетной полосе – барабанщики играли сложный ритм, а люди пели и танцевали. Бэйли совсем не понимал слова песен. Строчки повторялись снова и снова, ритм постоянно ломался, и было трудно понять, где начало фразы, а где ее конец. Это были куплеты о Снарке и Буджуме, но точнее разобрать смысл ему не удалось.