Наслаждение и боль - Мэтер Энн. Страница 8

С первого раза, когда они встретились, отношения их развивались бурно. Однажды вечером оказалось, что он ждет ее возле многоквартирного дома, где жили Вальдесы, зная, что в этот вечер она свободна и собирается навестить свою тетю в Челмсфорде. Вместо этого он отвез ее в отель возле Ричмонда, расположенный на берегу озера. Там они поужинали, а потом танцевали. Она понимала, что он не тот человек, с которым можно играть, но опасность добавила остроту их связи, и позднее, когда он рассказал, что помолвлен с девушкой, которую знает с детства, она пыталась с ним порвать. Но он сознательно оттягивал момент, когда придется сказать о своей предстоящей женитьбе, а ее чувства уже не подчинялись рассудку.

Спустя некоторое время она уверила себя, что он не может серьезно намереваться жениться на другой женщине, проводя все ночи с ней и страстно занимаясь любовью. Испания, Елена, его жизнь там казались ей такими далекими, и она считала, что для них, когда они вместе, все другое не существует. Так было вплоть до внезапной смерти его отца, когда его вызвали в Испанию, чтобы взять на себя бразды правления своими владениями, и тогда она узнала о его упрямом чувстве долга, и хотя он признавал, что любит ее, он сказал, что намерен жениться на Елене, как это было решена много лет тому назад.

В ночь перед его отъездом между ними произошел ужасный скандал. Она обвиняла его в предательстве, обрывая его, когда он пытался объяснить свои обязательства перед семьей и Еленой. Некоторое время Рафаэль урезонивал ее, грубо сжимая в объятиях и на деле показывая глубину своей страсти. Но это приносило временное успокоение, и когда они оторвались друг от друга, выяснение отношений началось снова. Она не замечала его страданий, не понимала горькой агонии, которую он переживал. Страдал ли он? После беседы, которая у них состоялась сейчас, Лаура в этом усомнилась.

Она беспокойно двигалась, подходила к высоким окнам, смотрела на утес, море. Она вышла на балкон, глубоко дыша, грустно глядя на ночное небо. Все выглядело таким прекрасным. Дом выглядел чудесно, он обладал своего рода величием, которое накапливается веками. Она подумала, свидетелями каких событий, величественных и низких, были его стены за долгие годы. Она думала о предках Рафаэля и о несомненном мавританском влиянии на облик здания. Она думала о том, что в Рафаэле здесь чувствовалось что-то примитивное и мощное, чего не замечалось среди парков и небоскребов Лондона. Возможно, то окружение смягчало его, но здесь все выглядело иначе.

Она вздрогнула. Несмотря на прежнее желание бежать, странное чувство какого-то непротивления судьбе охватывало ее. Разве она, в конце концов, сама этого не хотела? Быть гувернанткой сына Рафаэля? Жить в его доме? Снова видеть его? Прикоснуться к нему?

Она вернулась в комнату за сигаретами. Мысль пришла непрошено и осталась. Прошло пять лет с тех пор, как они расстались, но она помнила укоренившееся в ней ощущение силы его личности, и это ощущение окрепло сегодня. Она была дурой, круглой дурой, но все же в Рафаэле присутствовал особый магнетизм, который побеждал все ее разумные объяснения. Она зажгла сигарету и глубоко затянулась. Нет. Это был только секс и ничего больше. Так она убеждала себя. Конечно, этот мужчина сексуально притягателен. Он высок и худощав, и черноволос, а его твердое и мускулистое тело гладко как шелк. Это она знала, помнила своим телом. Любая женщина нашла бы его привлекательным. И он, как и другие мужчины, считал ее привлекательной, их отношения развились во что-то необъяснимое для них, но на самом деле элементарно простое — животную страсть.

Возможно, она поступила правильно, приехав сюда. Это поможет ей изгнать его из мыслей и чувств раз и навсегда. В мире достаточно привлекательных мужчин. Вот этот Педро Армес, например. Он красив и, несомненно, доступен. Может быть, когда закончится этот месяц, она узнает что-то о жизни и о себе самой.

Глава 3

Позже, когда в ее дверь раздался стук, Лаура едва не лишилась чувств от волнения. Затем она пришла в себя, открыла дверь и увидела стоявшую за ней Лизу.

— Я пришла, чтобы отвести вас к мальчику, сеньорита, пока еще не очень поздно, — сказала она, улыбаясь в ответ на удивленное выражение лица Лауры. — И еще. Если вы отдадите мне ваш поднос, я верну его на кухню.

Лаура кивнула, пригладила свои волосы и пошла вслед за девушкой из комнаты вниз по лестнице. По-видимому, комнатами, расположенными в этой части дома, не пользовался никто из членов семьи. Чтобы попасть в апартаменты Карлоса, нужно было снова войти в главную часть здания.

Лаура нервничала, боясь снова встретить дона Рафаэля, но никаких признаков его присутствия не обнаруживалось, когда они поднимались по изящно изогнутой лестнице, балюстрада которой со сложными завитками была из позолоченного железа. Верхнюю площадку покрывал широкий и толстый ковер, который скрадывал звуки шагов, когда они переходили в южное крыло.

Они прошли анфиладу комнат, двери которых открывались из одной в другую, и Лиза привела ее в большую детскую, где маленький мальчик тихо играл на полу игрушками под надзором пожилой женщины, одетой в строгое черное — излюбленный цвет Луизы Мадралена и Марии, экономки. Он вежливо поднялся, когда они вошли, и посмотрел на Лауру приветливым взглядом.

Лиза представила их друг другу по-английски, и только когда пожилая женщина заговорила, Лаура поняла, что она англичанка. Имя ее было Латимер, Элизабет Латимер. Лиза оставила их с Карлосом, который сидел и смотрел на них с неестественным равнодушием.

После того как Элизабет Латимер с интересом расспросила Лауру о ее путешествии, она сказала: — Иди сюда, Карлос. Иди и познакомься со своей новой гувернанткой.

Мальчик послушно поднялся, подошел и встал рядом со своей няней, а Лаура почувствовала, как сердце ее беспокойно забилось. Карлос сильно походил на Рафаэля. Такие же, как у отца, темные волосы и глаза, и даже какая-то важность во взгляде. Одетый в изящную рубашку и шорты, с аккуратно причесанными волосами, он не походил на детей, которых она привыкла видеть в детском саду, а отличался от них, как домашняя канарейка от наслаждающихся свободой воробьев. Не было похоже, чтобы он когда-нибудь возился на траве, ссадил коленки или разорвал шорты. Он казался таким тихим и послушным, что она почувствовала легкое беспокойство.

Карлос протянул Лауре руку, и она вежливо пожала ее, потом он руку отнял и стоял, дожидаясь, не скажет ли она что-нибудь. Момент был несколько напряженным, и она опустилась рядом с ним на корточки и сказала:

— Значит, ты — Карлос? Сколько тебе лет?

— Мне четыре года, сеньорита, — ответил он. — Вы приехали, чтобы давать мне уроки?

— Ну, можно так сказать. — Лаура сдвинула брови. — Но, понимаешь, не очень серьезные уроки. И ты уже говоришь по-английски очень хорошо.

— Это я посоветовала, — прервала их Элизабет Латимер, — чтобы к Карлосу пригласили английскую гувернантку. Он может говорить по-английски очень хорошо, он — умный мальчик и хочет учиться. Я думаю, что, может быть, несколько уроков — немного грамматики и немного арифметики не помешают.

— А вы не думаете, что он еще немного мал для таких вещей? — Лаура прикусила губу и выпрямилась. — Я хочу сказать, что ему всего четыре года. У нас дети в четыре года посещают школу в детском саду, но там мало академических занятий. Дети учатся в играх, задача в том, чтобы приучить ребенка общаться с другими детьми, естественно относиться друг к другу. У Карлоса есть какие-нибудь товарищи?

— Присядьте, мисс Флеминг. — Элизабет Латимер указала Лауре на стул рядом с собой. — Мне кажется, нам с вами нужно поговорить. Начать с того, — сказала она после того, как Лаура при села, — начать с того, что Карлос не такой, как другие дети. Он не англичанин, хотя говорит по-английски как на родном языке. Он испанец, а испанские дети не пользуются такой свободой, как английские. Во-вторых, здесь очень уединенное место, как вы, вероятно, заметили. — Она вздохнула. — Здесь нет детей, с которыми он мог бы играть.