Новый Орлеан - Мэтьюз Клейтон Хартли. Страница 30

Глава 12

Мартин сумел вернуться в отель «Рузвельт» лишь незадолго до ужина. Еще днем он позвонил Ракель и предложил поужинать у Антуана. Так что она уже успела переодеться и томилась в ожидании, когда он влетел в их номер.

Потрясшая его сегодня новость о том, что и Линкольну Карверу, и Рексфорду Фейну известно о его романе с Одри, навела его на мысль: а не знает ли этого также и Ракель? Она, несомненно, подозревала, что у него есть связь на стороне, поскольку прекрасно изучила его сексуальные аппетиты, но он все же не был уверен, что она прознала про Одри. Если бы это было так, она вчера вечером не пошла бы на бал к Фейну.

Для этого она была слишком горда.

Как бы то ни было, его беспокойство по этому поводу плюс тот факт, что они говорили сегодня с Одри о разводе, порождали в нем некое чувство вины, и потому, едва открыв дверь в номер, он торопливо заговорил:

— Прости, что опоздал, дорогая. Только проведу бритвой по щекам и надену свежую рубашку. Столик я заказал…

— Думаю, сначала тебе лучше позвонить капитану Форбсу из полицейского управления Нового Орлеана, Мартин. Он домогался тебя целый день. Что-то очень важное и неотложное.

Мартин был уверен, что знает, чего от него хочет капитан Форбс, и говорить с ним желанием не горел.

В то же время он понимал, что ему будет весьма затруднительно объяснить Ракель, почему он не хочет перезвонить полицейскому. Он покорно подошел к аппарату и набрал номер телефона капитана.

Все оказалось именно так, как он и думал. Капитан Форбс был вне себя от ярости, что Мартин скрыл от него, что ему известно местонахождение Эбона.

— Вы меня обманули, сенатор. И мне это чертовски не нравится!

— Да не обманывал я вас, капитан, — оправдывался Мартин. — Все не так, как вы думаете. После того как я ушел от вас, решил переговорить с Линкольном, если удастся. Позвонил в Лигу, и там мне сказали, где я могу его найти. Разве я виноват, что они отказались сообщить вам эту информацию? Есть ли моя вина в том, что я не полицейский?

— Ох уж мне эти политиканы треклятые, — еле слышно проворчал капитан Форбс.

— Капитан, я понимаю, как вы расстроены. Даже вашу антипатию, к политикам понимаю. Нужно ли вам напоминать, что сегодня множество людей испытывает такую же неприязнь к полицейским? Как они вас называют? Свиньями, если не ошибаюсь?

Форбс буркнул что-то нечленораздельное.

— К тому же я, по-моему, не совершил никакого преступления…

— ..сокрытие от полиции информации, крайне важной для следствия…

— Бросьте, капитан, — оборвал ею Мартин. — Когда я беседовал с вами, я еще не располагал такой информацией. А если бы я позвонил вам после того, как сам узнал, стал бы, по-вашему, Линкольн мне доверять? И потом, что вы так переживаете? Насколько мне известно, Джеральд Лофтин выследил меня до гостиницы, где скрывался Линкольн, и тут же донес вам.

— Когда мы прибыли туда, он уже исчез.

— Вот оно что. — Мартин с трудом подавил рвущийся смешок. — Да, Линкольна Карвера голыми руками не возьмешь.

До Мартина дошло, что капитан Форбс вновь заговорил, теперь легко и почти спокойно. В тоне его проскальзывали даже жалобные нотки.

— Просто ума не приложу, сенатор. Эти черномазые сегодня валом валят целый день. Требуют показать им фотографии преступников. Говорят, что Эбон велел им завтра хватать карманников или сдавать их полиции. Никак не пойму, в чем туг дело! Зачем этому психованному ниггеру потребовалось отдавать такие приказы? Он же меня ненавидит! Ведь даже если бы я неделю пролежал распростертый без капли воды в пустыне Сахара, он на лицо мне мочиться бы не стал! Ни черта не пойму, что он задумал!

А вот Мартин посчитал, что сам он смутно догадывается, в чем тут дело. Во-первых, Линкольн старался сделать все возможное, чтобы лежачая демонстрация Лиги оказалась завтра в центре всеобщего внимания. Во-вторых, он, похоже, достиг того, чего хотел, — сбил капитана Форбса с толку Цели Линкольна были рассчитаны на перспективу. Он собирался обосноваться в Новом Орлеане надолго и понимал, что ему придется частенько сталкиваться с полицией. И чем больше они будут ломать головы над его мотивами и действиями, тем лучше А капитан Форбс тем временем продолжал:

— И вдобавок ко всему этому мне донесли, что он встречался сегодня с вожаками хиппи и каким-то образом сумел уговорить их отменить завтрашнюю демонстрацию! Вы можете объяснить мне, в чем тут дело?

— Полагаю, вы по этому поводу должны бы прыгать от радости, а не жаловаться, капитан. Вам же завтра только легче будет.

— Не спорю, но никак не пойму, что он задумал.

Чую, за этим что-то кроется.

— Уповайте на милость Божью, капитан. — Мартин со смехом положил трубку на рычаг.

В этот момент он увидел лицо Ракель, и смех оборвался. Он совсем забыл, что она слышала весь разговор.

— Что ему нужно, Мартин?

Избегая ее взгляда, он достал сигару и принялся старательно раскуривать.

— Да ерунда всякая. Хотел обсудить кое-какие детали парада.

— Не лги мне, Мартин! Я ведь поинтересовалась, почему он тебе названивает, и в конце концов он сообщил мне о том дневнике, что получил по почте.

Без подробностей, правда, признался только, что в нем упоминается об угрозе убить тебя. Так сам расскажешь или мне пойти в полицию и расспросить капитана?

— Во г трепач, — в сердцах буркнул Мартин и удрученно вздохнул. — Ладно, Ракель, слушай. Только присядь пока, а я налью чего-нибудь выпить.

Он направился к небольшому бару.

— Не буду я ничего пить, — резко остановила его Ракель. — Не тяни время, рассказывай.

Мартин присел на стул и поведал ей все, что ему самому было известно о дневнике, не упустив и не утаив ни единой подробности.

После того как он закончил свой рассказ, Ракель долго в молчании смотрела на мужа.

— И ты по-прежнему намерен участвовать в параде? — спросила наконец она.

— Конечно. У меня нет другого выхода. Если узнают, что я пошел на попятный из-за какой-то вздорной и бездоказательной угрозы, я лишусь не знаю скольких голосов.

— Вздорной, говоришь? Да в наш век политических убийств ни одну угрозу нельзя считать вздорной.

Я против того, чтобы ты участвовал в параде, Мартин!

Мартину вспомнился ехидный вопрос Рексфорда Фейна: «Ты позволяешь жене командовать собой, Мартин?» И он резко заявил ей:

— Это не тебе решать, Ракель: Я буду завтра на параде, черт бы его побрал! — Он слегка сбавил тон. — Прости, радость моя. Совсем не хотел тебе грубить, но уж очень день сегодня выдался тяжелый.

— Значит, политическая карьера важна для тебя настолько…

— Важна, конечно.

— ..что ты готов рисковать жизнью, оставить меня вдовой, а детей без отца?

— Ох, Ракель, только избавь меня от мелодрам, пожалуйста Господи! Ты будто читаешь монолог из скверной пьески! — Он поднялся. — Не хочешь пить, дело твое, а мне глоток чего-нибудь покрепче не помешает.

— Вот что, завтра я буду рядом с тобой на платформе! — решительно заявила Ракель.

Мартин на полпуги к бару замер как вкопанный.

— Что?! — изумленно переспросил он.

— Что слышал, — твердо ответила Ракель.

— Да ты просто спятила, Ракель! — уже не выбирая выражений, вспылил он. — Ведь я неделями упрашивал тебя. Ты всегда отказывалась. А сейчас… Ах вот оно что! Думаешь, если ты припугнешь меня тем, что будешь рядом со мной на платформе, я сразу передумаю? Не выйдет, жена моя дорогая, ничего у тебя не выйдет!

— Сам убеждал меня, что во время предвыборной кампании жена сенатора должна быть рядом. Что я сейчас и предлагаю.

— Брось, Ракель! Подумай о детях, — перебил он ее с нескрываемым сарказмом. — Если ты настоишь на своем, они могут остаться не только без отца, но и без матери!

— А вот это удар ниже пояса! — возмутилась Ракель.

— Да, ты права, прости. — Он подошел к бару, щедро плеснул виски в стакан со льдом и жадно осушил его одним глотком. — Тем не менее твое участие в параде исключается абсолютно. В крайнем случае я обращусь в полицию с просьбой и близко к платформе тебя не подпускать.