Безумное обещание - Мэтьюз Патриция. Страница 26

Шон разгрузил мулов, привязал их и направился к убитому оленю. Сара не только отказалась пойти с ним, но даже отвернулась, когда Шон присел на корточки возле своей жертвы и вытащил из-за пояса нож. Она не видела, как он вспорол брюхо несчастному животному и вывалил на землю кишки.

— Заночуем здесь, — разрезая тушу на куски, объявил Шон. — Если вы настолько щепетильны, что не можете помогать мне, займитесь другим полезным делом. Например, соберите хворост для костра.

Сара быстро справилась с этим поручением, и вскоре под ближайшим дубом выросла большая куча сухих веток.

Уже темнело, а Шон все еще разделывал тушу. Сара умылась у ручья, потом вернулась к их пожиткам и стала искать кремень и огниво. Она уже две недели наблюдала за тем, как Шон с их помощью добывает огонь, и решила попробовать сделать это самостоятельно. Оказалось, что это не так просто. Однако Сара не сдавалась. Дважды ей удавалось высечь искру — над хворостом уже поднимался сизый дымок, но пламя не разгоралось. Лишь с третьей попытки ей удалось разжечь костер.

Шон вернулся с оленьей шкурой, перекинутой через плечо, и повесил ее н3 сук над костром.

— Ну что ж, прекрасно. Я же говорил, что вы быстро всему научитесь, — с довольной улыбкой обратился он к Саре.

Ей была приятна его похвала, и она смущенно покраснела.

Шон несколько раз возвращался к разделанной туше, пока не перенес все мясо к костру, после чего развесил большую его часть так же, как и шкуру, на дереве. Затем он срезал несколько длинных зеленых веток и снял с них кору.

Выбрав четыре ветки покрепче, он воткнул их с двух сторон костра и связал крест-накрест. Заострив конец еще одной ветки, он проткнул ею большой кусок оленины и установил на вершине импровизированной жаровни. Его руки были красны от крови, на кожаных штанах в некоторых местах виднелись подсыхающие кровавые потеки.

— Я пойду умоюсь. Надеюсь, вы можете последить за мясом и поворачивать его, чтобы оно равномерно зажарилось?

— Я постараюсь, — отозвалась Сара, не осмеливаясь признаться, что ей отвратительна сама мысль о том, чтобы есть мясо прекрасного животного, которое было убито на ее глазах.

Шон достал из узла чистую рубашку и скрылся в том направлении, где журчал ручей. Сара следила за мясом, и по мере того как оно поджаривалось и источало восхитительный аромат, у нее разыгрывался аппетит. Шон долго не возвращался. Когда он показался в свете костра, мясо уже было готово и Сара успела заварить чай.

— Вы замечательно справляетесь, Сара, — присаживаясь возле огня и потирая руки, чтобы согреться, сказал Шон.

Сара исподволь разглядывала его. Мало того, что Шон — умылся и надел чистую рубашку, он к тому же сбрил многодневную щетину, сильно его старившую.

— Как же вы брились в ледяной воде, да еще в темноте?

— Я уже говорил вам, что человек в этих краях вынужден многому научиться, чтобы выжить.

Острым ножом он принялся отрезать полоски мяса от большого куска. Одну из них он протянул Саре. Оленина была очень горячей, но Сара так проголодалась, что съела свой кусок, прежде чем он успел остыть. Сара взглянула на Шона и увидела, что он улыбается, наблюдая за тем, с каким аппетитом она ест. Он показался ей очень красивым в отблесках пламени потухающего костра.

— Что вас так развеселило? — спросила она.

— Вы. Если помните, совсем недавно вы укоряли меня за то, что я убил оленя. Тем не менее вам, похоже, еда понравилась.

— Женщине тоже приходится многому учиться, чтобы выжить здесь, — опустив глаза, ответила Сара.

— Touche! [1] — воскликнул по-французски Шон и от души расхохотался, запрокинув голову.

— Должна признаться, это действительно очень вкусно, — застенчиво улыбнулась Сара.

— Вы не жалеете, что поехали со мной? — хитро прищурился Шон.

— Не знаю. Пожалуй, нет. Я понимаю, какая судьба ожидала бы меня, если бы я не приняла ваше предложение. Впрочем, как вы справедливо заметили, у меня не было выбора.

— Я всю неделю размышлял, не придется ли мне сожалеть о своем великодушном поступке, — сказал Шон, раскуривая трубку.

— И к какому же выводу вы пришли? — осторожно поинтересовалась Сара.

— Пока ни к какому, — попыхивая трубкой, ответил Шон. — Еще слишком рано делать выводы.

Они долго сидели в тишине. Шон курил, погруженный в раздумья. Сара завернулась в шкуру бизона и молча смотрела на тлеющие угли.

Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем Шон шумно вздохнул, выбил погасшую трубку, поднялся и скрылся в темноте, не сказав ей ни слова. Сара стала готовиться ко сну. Вот уже несколько ночей она спала в рубашке и штанах Шона. Это было неудобно, поэтому на этот раз она решила надеть свою нижнюю рубашку Расстелив шкуру под деревом, Сара завернулась в нее, и тут же провалилась в глубокий сон.

Проснулась она оттого, что почувствовала на щеке чье-то дыхание. Крик замер у нее на губах.

— Тихо, Сара. Не бойся, все в порядке. Это я, Шон.

Он был обнажен, как Адам в райском саду. Прежде чем Сара успела что-нибудь сообразить, его нежные и сильные руки уверенно проникли под ее рубашку.

Сара мгновенно сбросила с себя остатки сна и решила сопротивляться. Она инстинктивно понимала, что, несмотря на грубоватость манер и привычку к распутству, Шон имеет представление о порядочности. В душе он оставался джентльменом, а значит, не стоило опасаться, что он попробует овладеть ею силой.

Сара молча уклонялась от его рук, но не произнесла ни слова. Она понимала, что, согласно условиям их сделки, ей предстояло отработать свое содержание. Чем еще, кроме своего тела, может женщина заплатить мужчине?

Удивительно, но его прикосновения не были такими уж неприятными. Привлекательность Шона не оставила ее равнодушной. Он неторопливо ласкал ее тело, и Сара невольно задалась вопросом: почему он пришел к ней только теперь? Чего он ждал? Сара где-то читала, что первобытные мужчины, чтобы добиться расположения избранницы, убивали на ее глазах животное, демонстрируя тем самым свою удаль. Может быть, Шон, сам того не понимая, действовал, исходя из тех же соображений?

Движения его рук возбудили Сару, сердце ее учащенно забилось, дыхание стало сбивчивым. Джебу Хоукинсу в свое время не удалось добиться чего-то подобного. Приятное тепло растеклось по всему ее телу. Пальцы Шона коснулись ее груди, соски мгновенно отвердели и наполнились сладкой тяжестью. Он нашел их губами и стал целовать и ласкать языком. Шон перевернулся на живот, и Сара почувствовала его упругую плоть, прижавшуюся к ее бедру.

Она вспомнила боль, которую причинил ей Джеб, и невольно отпрянула. Шон издал гортанный звук, похожий на тот, которым он успокаивал заупрямившихся мулов.

— Я тебе не упрямый мул, чтобы так со мной обращаться! — рассердилась Сара.

— Тогда не веди себя как они, — в тон ей ответил Шон.

Сара все еще злилась, но ее душил безудержный смех.

Наконец она не вытерпела и рассмеялась.

— Успокойся, детка. Я не сделаю тебе больно, обещаю, — с улыбкой заверил ее Шон.

Все это время он не переставая ласкал ее. Постепенно приятные ощущения вытеснили страх, и Сара успокоилась и расслабилась.

Шон нашел губами ее рот. Его дыхание было сладким и чуть терпким. Сара догадалась, что он не только вымылся и побрился, но и специально пожевал какое-то ароматное растение.

Впервые в жизни она сознательно осязала мужское тело.

Хотя Шон был не так массивен, как Джеб, его атласная кожа оказалась приятной на ощупь, а перекатывающиеся под ней мускулы свидетельствовали о недюжинной силе.

Сара приоткрыла рот и с готовностью ответила на его поцелуи. Жаркая волна наслаждения подхватила ее и унесла прочь от сомнений и страхов перед тем, что должно было произойти.

Плохо отдавая себе отчет в том, что делает, Сара обняла Шона за шею и притянула к себе, поглаживая мускулистую спину.

— Шон…

— Что, любимая?