Навстречу счастью - Мэтьюз Патриция. Страница 16

– Потому что… – Джемайна замолчала в нерешительности, затем поспешно сказала: – Ты давала ему почитать мою статью о Блэквел, Сара?

Сара поджала губы и положила руки на стол.

– В общем-то такие дела не касаются тебя, Джемайна, но я отвечу на твой вопрос. Да, он хотел взглянуть на статью, и я дала ему почитать.

– Но почему, Сара?

– Почему? Да потому, что Оуэн – мой старый друг и я ценю его мнение, – проговорила Сара спокойным тоном.

– Мне кажется, неэтично позволять посторонним читать что-либо до того, как материал напечатан.

– Неэтично? Когда ты заканчиваешь статью, Джемайна, и идет подготовка ее к печати, она больше не принадлежит тебе. Ты являешься сотрудницей журнала, и все, что ты пишешь, принадлежит нам. – Сара постукивала пером по столу с суровым выражением лица. – Даже если бы ты была независимым автором и я бы приняла от тебя рукопись, она также больше не принадлежала бы тебе. Конечно, материал должен быть напечатан под твоим именем, но, если он принадлежит нам и я считаю необходимым показать его кому-то, это моя прерогатива. Разумеется, я не позволю читать рукопись кому попало, но Оуэн не посторонний.

Джемайна не успокоилась:

– Не знаю, чем Оуэн Тэзди отличается от других.

– Он отличается тем, что является хорошим репортером, на мой взгляд, лучшим среди тех, кого я знаю, Джемайна. Он рассказал мне, что встретил тебя в поезде и ты сообщила ему, что собираешься брать интервью. Это правда?

– Да, это так.

– Он сказал, что ему интересно узнать, как ты пишешь. Если это утешит тебя, Оуэн согласился, что получилась прекрасная статья.

Джемайна поняла по тону Сары, что продолжать этот разговор бессмысленно и даже рискованно. Она встала.

– Думаю, ты имеешь право делать со статьей все что захочешь.

– Разумеется. «Джемайна направилась к двери.

– Джемайна…

Девушка обернулась.

– Рукопись не дитя, моя дорогая, хотя я понимаю чувства автора, защищающего свою работу, словно ребенка. – Улыбка Сары смягчила ее слова.

Несмотря на то что Джемайна находилась в Филадельфии уже больше трех месяцев, она мало видела город. Ей приходилось проводить время либо в издательстве, либо дома с тетей.

В тот день, закончив работу, она никак не могла успокоиться, чувствуя себя обиженной, оттого что Сара позволила Оуэну Тэзди прочитать ее рукопись до публикации. Джемайна решила немного прогуляться, прежде чем пойти домой. В таком настроении ей было не до болтовни тетушки.

Джемайна знала, что в Филадельфии есть много исторических мест. Например, Карпентер-холл, где Томас Джефферсон, Джон Адаме, Патрик Генри и другие патриоты Америки участвовали в работе Континентального и Конституционного конгрессов. В этом городе была принята и подписана Декларация независимости Соединенных Штатов.

Филадельфию с ее двадцатидвухтысячным населением называли Афинами Америки. Здесь находились одна из крупнейших библиотек Соединенных Штатов, первый в стране научный музей и знаменитая академия художеств, основанная художником Чарлзом Уилсоном Пилем. В течение девяти лет Филадельфия являлась столицей государства, а теперь стала городом, где наиболее развито издательское дело.

Джемайна прошла по Честнат-стрит, вглядываясь в окна фешенебельных магазинов. Когда на улице зажглись газовые фонари, она вошла в кафе «У Раузела» – первое, где появилась газированная вода, и задержалась там, заказав ароматное мороженое.

Выйдя из кафе, она побрела по боковым улочкам. За исключением нескольких главных улицы в Филадельфии были гораздо уже, чем в ее родном Бостоне. Большинство кирпичных домов стояли вплотную к тротуарам. У входа, как правило, возвышались белые мраморные ступени, огороженные металлическими перилами. В целом многие улицы были похожи на те, что в Бикон-Хилле.

Внезапно Джемайна ощутила приступ ностальгии. Она обещала родителям, что приедет на рождественские каникулы, хотя до этого еще далеко. Погрузившись в унылые воспоминания, Джемайна брела, не замечая, куда поворачивает. Неожиданно она услышала позади себя скрип колес и испуганно огляделась по сторонам, слишком поздно поняв, что заблудилась. Она оказалась на узкой улочке с большими зданиями, похожими на фабрики, а впереди виднелась река Делавэр. Ее предупреждали, что эти места в прибрежной части города небезопасны для прогулок в одиночестве.

Было уже темно, а уличные фонари располагались только в конце каждого квартала. Джемайна находилась в середине. Вместо освещенных окон жилых домов на нее смотрели закоптелые темные окна фабрик.

Она осознала, что не слышит больше скрипа колес, и обернулась. Сердце ее гулко забилось от страха: в двух шагах от нее остановился кабриолет. Мужчина, сидевший в нем, пристально смотрел на нее глубоко посаженными глазами. На какое-то мгновение голова этого человека, скрытая тенью, показалась ей голым черепом.

Джемайна отступила назад под его наглым, оценивающим взглядом.

– А ты хорошенькая, – проговорил он низким голосом. – К тому же одна.

Мужчина привязал поводья и медленно ступил на тротуар. Он был высоким, грузным, широкоплечим, с черными длинными взлохмаченными волосами; одет небрежно. Его узкое изможденное лицо выглядело неестественным в сочетании с мощным телом. Мужчина двинулся к ней, и Джемайна заметила, что у него черные как смоль маловыразительные глаза. На вид ему было около пятидесяти пяти лет.

Джемайна отступала, пока не уперлась спиной в стену позади нее. Для такого крупного мужчины он двигался довольно легко и быстро и теперь уже вплотную приблизился к ней. Не отрывая взгляда от его лица, Джемайна начала осторожно пробираться вдоль стены.

Незнакомец шел следом и в конце концов уперся руками в стену по обеим сторонам от головы Джемайны, оказавшейся таким образом в ловушке. Девушка отчаянно толкнула его руку и почувствовала, что та тверда, как железо.

– Зачем так торопиться, милашка? Почему бы нам не познакомиться?

Приблизительно в то же самое время, когда Джемайна разговаривала с Сарой, Оуэн Тэзди находился в кабинете своего редактора Каррузерса.

– У меня есть для тебя задание, Тэзди, – сказал Каррузерс в своей обычной резкой манере.

Оуэн развалился в единственном предназначенном для посетителей кресле и пытался разглядеть лицо редактора сквозь клубы сигарного дыма.

– Куда мне ехать на этот раз?

– Никуда ехать не надо, – зло бросил Каррузерс. – Задание здесь, в городе.

Оуэн встревоженно приподнялся.

– В Филадельфии? Я же полевой корреспондент, Томас, и не работаю в городе вот уже несколько лет.

– Тебе неплохо бы вспомнить, с чего ты начинал, Тэзди. – Каррузерс отогнал дым от лица. – И подумать об этом. Кажется, ты уже возомнил, что задание в городе недостойно тебя?

– Нет, конечно. Но это было так давно.

– Да, но сейчас ничего другого нет. Некуда посылать тебя, а ты – на окладе. Тебе известно, мы не благотворительная организация. Ты должен отрабатывать свои деньги.

Оуэн тяжело вздохнул.

– Хорошо, Томас, какое задание?

– Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Лестер Гилрой?

Оуэн на минуту задумался.

– Не могу сказать.

– Он не местный, прибыл из Нью-Йорка. Имеет солидное дело по изготовлению одежды – шьет пиджаки, мужские рубашки, производит обувь. Нам стало известно, что он подыскивает в Филадельфии здание, чтобы купить его.

– Ты полагаешь, он собирается открыть здесь швейную мастерскую?

– В этом-то все и дело. У Гилроя плохая репутация, и мы не желаем, чтобы он открывал здесь предприятие.

– Кто это мы? – спросил Оуэн.

– Наш издатель и отцы города. Они хотят избавиться от него, – сказал Каррузерс. – Предполагается, что крепкая статья, разоблачающая Гилроя, заставит его отказаться от открытия мастерской в нашем городе. Копни его прошлое, а затем возьми у него интервью и заставь раскрыть свои карты здесь, в Филадельфии. Надо следовать за ним повсюду и наблюдать за всеми его действиями. Ну, ты знаешь, как это делается.