Прекрасная мука любви - Мэтьюз Патриция. Страница 36

– Нет, – качнула она головой, предприняв еще одну бесплодную попытку повлиять не столько на Стивена, сколько на себя. – Стивен, это нехорошо!

– Это хорошо, и ты это знаешь. Ты ведь чувствуешь то же, что и я. А что может быть плохого, когда два человека чувствуют одинаково? – Голос его стал громче. – Я представлял себе, как мы будем любить друг друга, с самого первого момента, как только увидел тебя. Ты ведь тоже об этом думала, признайся!

– Да, я и в самом деле... – начала было Ребекка и замолчала, поняв, что таким образом разрешает ему не останавливаться, а продолжать.

И Стивен не стал ждать, а, опустившись на колени, бережно вошел в нее, и впервые в жизни Ребекка ощутила то, что ощущает женщина, когда ею обладает мужчина.

Она чувствовала тяжелое тело Стивена, вдыхала его мужской запах – смесь табака и кожи, виски и конского пота.

Лишь вначале она почувствовала легкую боль, которая быстро сменилась потрясающим наслаждением, охватившим ее тело живительным огнем.

А Стивен входил в нее все глубже и глубже, и все мысли о том, хорошо ли, плохо ли она поступает, покинули Ребекку. Все осталось где-то позади. Важно было лишь то, что происходило между ними. Она порывисто подалась ему навстречу.

И внезапно почувствовала, как глубоко внутри ее нарастает не испытанное доселе чувство. Казалось, каждая клеточка тела сжимается, подобно часовой пружине, все туже и туже, пока наконец Ребекка решила, что больше не выдержит. И в этот момент сладостная мука превратилась в острое наслаждение, которого Ребекка давно ждала. Кожу словно пронзили миллионы маленьких иголочек, и она, содрогнувшись всем телом, глухо застонала. На секунду ей показалось, что она теряет сознание, перед глазами поплыли красные круги, и, содрогнувшись в последний раз, она замерла.

Вот все и кончилось. Они лежали рядышком. Ребекка чувствовала себя так, словно нежится в теплой ванне. Огонь желания, яростно вспыхнув, угас, однако угли его все еще продолжали тлеть.

Стивен положил руку Ребекке на бедро. Она с наслаждением ощущала на своей коже его прохладную ладонь и чувствовала себя так, словно отныне и навсегда принадлежит этому человеку.

Когда на следующий день Ребекка проснулась, было позднее утро. Она почувствовала в пояснице ноющую боль и тотчас вспомнила, что произошло прошлой ночью. И хотя об этом не знала ни единая душа, кроме Стивена, Ребекка вспыхнула и поспешно натянула до шеи одеяло. Так она лежала довольно долго под лучами струившегося из окна яркого солнечного света и пыталась связать воедино бродившие в ее голове разрозненные мысли. Итак, этой душной темной ночью она потеряла девственность. Ребекка понимала, что ей должно быть стыдно, но никакого стыда не было, а было только чувство удовольствия. Она вспомнила, какое острое наслаждение пронзило вчера ее тело в момент наивысшего блаженства, и ее окутало горячей волной.

В дверь легонько и быстро постучали, а вслед за стуком послышался голос Джин.

– Я уже не сплю, Джин. Заходи, – пригласила Ребекка. Дверь распахнулась, и на пороге появилась сестра Стивена, оживленная и улыбающаяся.

– Сегодня прекрасный денек, – объявила она, слегка запыхавшись. – Стыд и срам валяться в постели, когда стоит такая погода! Знаю: с моей стороны не очень-то вежливо так бесцеремонно будить гостью, но я хочу, чтобы ты успела досыта насладиться этим прекрасным деньком.

– Ну что ты, если гость спит как сурок, то, конечно, надо его будить, – лениво отозвалась Ребекка. Села, потянулась и зевнула. – А кстати, который час?

– Скоро полдень.

– Да ты что! – ахнула Ребекка. – Боже правый! Что же это я так заспалась! А где дедушка?

– Он уже давным-давно уехал, – сообщила Джин. – Сказал, что тебе нужно как следует отдохнуть и поэтому не стоит тебя будить. Он попросил меня попрощаться с тобой за него.

– И как же это я его не проводила... – грустно сказала Ребекка. Внезапно она ощутила острое чувство утраты. С того далекого дня, когда мама привезла ее в Лондон, они с дедушкой никогда не расставались больше чем на несколько часов, а теперь она не увидит его несколько дней, а может, даже целую неделю.

– Будешь завтракать? – спросила Джин.

– Нет, Джин. Спасибо, но я лучше вместе со всеми пообедаю.

– Стивен мне рассказал, Ребекка, что ты отлично ездишь верхом. Если не возражаешь, давайте сегодня покатаемся вчетвером: ты, Стивен, я и Поль. Мне очень хочется показать тебе «Дубовую долину».

– Ну конечно, какие могут быть возражения! – порывисто воскликнула Ребекка. – Мне и самой не терпится ее осмотреть.

– Вот и отлично. Тогда поскорее приводи себя в порядок и спускайся вниз. Поль уже приехал. Я рассказала ему про тебя, и он горит желанием с тобой познакомиться.

Когда полчаса спустя Ребекка, успевшая за это время облачиться в амазонку, спустилась в гостиную, мужчины ее уже дожидались. При появлении девушки оба встали. Рядом со Стивеном стоял, как догадалась Ребекка, Поль Стэнфорд. Ребекке странно было видеть двоюродного брата, о существовании которого она и не догадывалась. Она привыкла к тому, что мама, папа и дедушка составляют всю ее семью. А тут еще какой-то двоюродный брат...

Поль оказался выше Стивена ростом и такой же темноволосый. Однако глаза у него были голубые, а не карие. Он носил пышные усы, которые, пока ему представляли Ребекку, нервно теребил.

– Конечно, я знал о вашем существовании, – сказал Поль, – но и представить себе не мог, что когда-нибудь мне доведется познакомиться с вами.

Несколько секунд Ребекка изучающе смотрела на него, потом улыбнулась, выражая искреннюю радость, и протянула Полю руку:

– Я счастлива, что моя изоляция наконец-то закончилась.

Поль взял ее ладонь обеими руками и улыбнулся: он сразу почувствовал себя с Ребеккой легко и непринужденно. Улыбка его была настолько дружелюбной, что Ребекка не могла остаться равнодушной. Наверное, дедушка прав. Пришла пора прекратить вражду, возникшую когда-то между ее мамой и дедушкой Стэнфордом. И вообще Поль не имеет к этому никакого отношения.

– А меня вы не забыли, Ребекка? – послышался насмешливый голос Стивена, прервавший ход ее мыслей.

Она быстро подняла глаза, и краска смущения залила ее щеки. Ребекка попыталась взять себя в руки. Не хватало еще, чтобы кто-то догадался о том, как они провели сегодняшнюю ночь.

Неожиданно глаза Стивена таинственно блеснули. Может быть, он таким образом намекает ей на то, что все помнит? Или хочет сказать, что жаждет продолжения? Возможно, дает понять, что теперь она, Ребекка, целиком в его власти? Но так или иначе, взгляд карих глаз Стивена смутил Ребекку, и она, не в силах выдержать его, потупила Ч взор.

Тут в гостиную вошла Джин. Она перевела взгляд с Ребекки на брата, потом обратно и, похоже, обо всем догадалась, однако, к счастью, догадки свои оставила при себе.

– Ну что, поехали? – спросила Джин, разрядив тем самым возникшую неловкость.

– Поехали, – поспешно ответила Ребекка и с облегчением вздохнула.

Поль и Джин были явно влюблены. Все то время, пока их небольшая компания скакала по зеленым долинам и тенистым рощицам, раскинувшимся в окрестностях фермы, они не сводили друг с друга глаз. У них было свое, особое общение, абсолютно непонятное для непосвященного. Они то тихонько переговаривались, то смеялись, явно на что-то намекая, то вдруг как-то по-особому вскидывали брови или поджимали губы. При этом Джин и Поль отлично понимали друг друга, а до других им не было никакого дела.

Может быть, это и есть тот самый язык влюбленных, о котором Ребекка столько слышала? Наверное, те, кто любит, настолько хорошо чувствуют один другого, что им не нужен обычный язык, на котором разговаривают остальные люди, – они и так все понимают с полуслова. Ребекка даже немного им позавидовала.

Внезапно ей в голову пришла еще одна мысль. Интересно, занимались ли Поль с Джин любовью, как они со Стивеном вчера ночью? Лежали ли они в объятиях друг друга? Испытывали ли наслаждение от обладания?