Сердце язычницы - Мэтьюз Патриция. Страница 9

Не встретив сопротивления, Радд стиснул ее правое запястье. Его свободная рука легла на грудь. Девушка рванулась, но, к ее удивлению и испугу, Радд оказался сильнее. К тому же он разозлился и так стиснул ей грудь, что на глаза навернулись слезы.

– Не трепыхайся, а то хуже будет! – со злобной насмешкой прошипел он. – Строишь из себя недотрогу, как будто я не знаю, что вы, туземки, готовы раздвинуть ноги для каждого встречного-поперечного.

– Только если мужчина нам по душе! Ни одна девушка не отдается тому, кто ей ненавистен!

– Ненавистен, вот как? Я тебе покажу – ненавистен!

Радд так стиснул грудь Лилиа, что от боли у нее помутилось в глазах, и это позволило мерзавцу опрокинуть ее на пол.

Придавив ноги девушки коленом, а грудь локтем, он начал дергать узел капа. Ткань треснула, Радд сорвал и отбросил ее, а затем раздвинул Лилиа ноги.

– Теперь мы посмотрим, кому отдаются туземные девки! Лежи и получай удовольствие, моя разборчивая принцесса.

Лилиа забилась со всем отчаянием обреченности, но перевес был явно на стороне насильника. Побагровевший Радд тянулся к ней мокрыми губами. Глаза его остекленели от вожделения.

Вклинившись между ногами девушки, Радд начал расстегивать брюки. Ему пришлось убрать руку с груди Лилиа. Жадно глотнув воздуха, девушка изо всех сил рванулась в сторону, почти сбросив с себя насильника. Отведя ногу, она с размаху всадила колено ему в пах. Радд завопил от боли и обмяк. Теперь уже не составило труда оттолкнуть его.

Девушка схватила свою капа, вскочила и прикрыла наготу. Зажав руками пах, Радд поднялся на колени.

– Я тебя предупреждала, – процедила она. – Запомни, Радд, что бы ты ни делал, я не покорюсь!

– Проклятая желтая сука! До сих пор я обходился с тобой мягко, но за это... за это тебе не поздоровится!

Двое суток не поворачивался ключ в двери каюты, двое суток не появлялся Эйза Радд. Запах от помойного ведра стал невыносимым, Лилиа ослабела от голода и жажды.

Несколько раз девушка приближалась к двери, но уходила, так и не постучав, не желая признать себя побежденной. К тому же Лилиа сомневалась, что Радд уморит ее голодом. Почему-то она представляла для него ценность, а он был скаредный и жадный..

По истечении вторых суток послышался скрежет ключа. Лилиа тотчас поднялась. За время плавания она потеряла в весе, а теперь еще и ослабела, но встретила своего тюремщика с высоко поднятой головой. Он принес ведро воды и миску с едой.

– Фу, ну и смердит здесь! – Радд поморщился. – Чтоб мне пропасть, сроду не нюхал такой вони! Вот тебе вода, вымойся, а этим можешь набить свой пустой живот.

Ей хотелось наброситься на пищу, но Лилиа не двинулась с места, чтобы Радд не заметил, как она слаба.

– Спасибо, – с достоинством промолвила она.

– Не благодари. Ты для меня не человек, а только имущество, в которое вложены денежки.

Радд поставил миску и ведро на пол, подхватил помойную жестянку и исчез за дверью. Едва его шаги затихли в коридоре, Лилиа накинулась на еду. Первым делом она напилась. Вода застоялась, как и случается в долгих морских путешествиях, но была лучше прежней. Утолив жажду, девушка приступила к еде. Вместе с сытостью пришла дремота, и Лилиа через силу заставила себя вымыться.

После этого случая время снова потянулось однообразно. Раз в день появлялся Радд с миской и ведром. От такого рациона девушка исхудала. К счастью, прогулки по палубе тоже возобновились.

Однако Радд больше не пытался насиловать Лилиа. Более того, он почти не разговаривал с ней. Наконец, настал день, когда он явился не с одним, а с двумя ведрами воды, и притом теплой. Пораженная Лилиа даже не спросила, что это означает. В несколько заходов Радд принес деревянную лохань, обмылок, ветхое полотенце и приличную еду, тоже в двух мисках. А затем и ворох одежды.

– Завтра поутру мы будем там, куда держим путь, – сообщил он. – Это не какой-нибудь паршивый остров, так что придется тебе прикрыться, принцесса.

– Я ни за что не надену платье, которое Исаак Джэггар назвал «матушкой Хаббард»!

– Вздор! Я принес тебе нормальную одежду. В такой ходят женщины там, куда мы плывем. Так положено, и нечего упрямиться. Если ты вздумаешь расхаживать по улицам, тряся голой грудью, поначалу все сбегутся, а потом ты очутишься в тюрьме и узнаешь, что такое настоящая клетка. Чтоб мне пропасть, уж я-то знаю, посидел свое!

– Но я не могу носить такое... такое одеяние!

– Сможешь как миленькая! И смотри, не очень долго раздумывай, а то позову парочку дюжих матросов, они тебя быстренько запихнут в это платье вверх ногами! Или... – Радд гнусно ухмыльнулся, – или они тебя подержат, а я одену. Что тебе больше по душе? Учти, эти ребята не видели женщин долго, очень долго, едва ли они совладают с собой. Ну все! Завтра утром, когда пришвартуемся, чтоб была одета и обута, ясно?

Он собирался уйти.

– Постой! Куда мы прибываем? Что это за страна?

– Это Англия, девочка, старая добрая Англия. Лондон, если уж быть точным. Тебе там понравится, чтоб мне пропасть! В этом городишке столько диковин, что и не снилось на твоем куске земли.

Он ушел, оставив девушку наедине с грудой одежды. Она приблизилась, посмотрела на странные детали, потом подняла верхнюю, повертела и снова бросила.

Совсем иные мысли занимали Лилиа сейчас. Англия! Страна, где родился ее отец, где он долгое время жил! Как странно, что Радд доставил ее именно сюда. Вопреки всему девушка усмотрела в этом совпадении хорошее предзнаменование. Так и не зная планов Радда на свой счет и опасаясь их, она все же испытала радостное волнение при мысли, что окажется в стране, которую мечтала увидеть.

Подумав об этом, девушка снова вернулась к вороху одежды.

Длинное, до пят платье. Какие-то необъятные юбки. Вероятно, их следует надевать вниз, чтобы платье было пышным. Пара чулок. Еще какие-то предметы и наконец самое ужасное – одежда для ног, или обувь, как называл это отец. Такая узкая, что кажется невозможным вставить туда стопу, не то что двигаться в этом.

Однако Лилиа понимала, что выбора нет и ей придется надеть все это. Между тем она понятия не имела о назначении отдельных деталей, не знала, как приспособить их. Не обращаться же за помощью или советом к Радду! Боже, в какие крохотные колодки ей предстоит всунуть ноги! А ведь она никогда в жизни не носила обуви.

Долго сидела девушка над одеждой, перебирая ее, размышляя, что надеть сначала, а что потом и куда именно.

Рано утром ее разбудила перекличка матросов на верхней палубе. Голоса были громкими и радостно-возбужденными, движение судна быстро замедлялось, и наконец с плеском упал в воду якорь.

Накануне девушка так и улеглась в одежде, страшась даже мысли о том, что утром еще раз придется пройти через ритуал сложного облачения. Невероятное количество предметов туалета стесняло и затрудняло движения. Прежде Лилиа и не предполагала, что можно чувствовать себя так неудобно и неестественно. Все детали одежды болтались на ней, кроме башмаков, которые, напротив, были очень тесны. К тому же от платья и прочего исходил неприятный запах плесени.

Вскоре раздался привычный скрежет ключа. Радд быстро вошел в каюту, но, увидев Лилиа, замер и приоткрыл рот. Очевидно, не ожидал, что островитянка справится со сложным нарядом белой женщины.

– Хм... надо же, ты все это надела... хм... чтоб мне пропасть, у тебя какой-то... какой-то совсем другой вид!

Лилиа выжидающе посмотрела на своего тюремщика. Отвесив шутовской поклон, он сделал жест в сторону двери.

– После вас, мисс!

Девушка вышла наконец за порог своей тюрьмы. Ноги у нее подгибались – каблучок был низким, но нестойким.

На палубе ее ждал неприятный сюрприз: все вокруг было окутано густым серым туманом. Мачты корабля терялись в нем уже в полуметре над головой. Казалось, толстое сырое одеяло укрыло весь мир.

Радд подтолкнул девушку к веревочной лестнице, и Лилиа едва разглядела внизу баркас. В нем сидели два матроса на веслах. Гребя, матросы украдкой бросали на девушку озадаченные взгляды, но она не обращала на это внимания, всматриваясь в густую пелену тумана.