Личное дело Мергионы или Четыре чертовы дюжины - Мытько Игорь Евгеньевич. Страница 32

А шумеры пасут, между прочим, кельтов. Ну, спокойной ночи!

Тутанхамон – Рамзесу

Стой! Какой ночи! Какой спокойной! Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее!

Рамзес – Тутанхамону

А как же жена? Фараоны?

Тутанхамон – Рамзесу

Не дури голову! Что там британцы делают?

Рамзес – Тутанхамону

Шпионят за скандинавами.

Тутанхамон – Рамзесу

Только не говори мне, что агенты Валгаллы просто так прогуливаются по восточному Китаю.

Рамзес – Тутанхамону

Почему просто так? Они меня ведут.

Тутанхамон – Рамзесу

Я же сказал, действовать скрытно! Рамзес! Ты слышишь меня? Рамзес! Рама? Ты где, Ра? Эх, такой агент был…

Рамзес – Тутанхамону

Северная часть пустыни Такла-Макан.

Да тут я, тут. Отвлекся на секундочку, древнегрекам ситуацию докладывал.

Тутанхамон – Рамзесу

Ах ты, саркофаг разоренный! Зевсу продался? Предатель!

Рамзес – Тутанхамону

За те деньги, что они платят, это не-предательство, а гуманитарная помощь. А мне хоть какая копейка в семью. Вы же знаете, у меня 376 детей… Пардон, шеф, а ведь скандинавы не меня ведут. Они следят за повозкой, в которую впряжены вараны. А в повозке… Эй, шеф, да там же девчонка, за которой мы гонялись!

Тутанхамон – Рамзесу

Скарабей твою мумию!

Когда тройка варанов лихо подтащила повозку к берегу полноводной реки, сонно тащившей куски горного льда, Чиингииха огляделась и удовлетворенно потерла руки. Был конец третьего дня путешествия.

– Ну вот, – сказала тетка, – твоя река Тарим. Куда дальше?

– Не знаю, – сказала Мергиона.

Чиингииха и вараны удивленно посмотрели на девочку.

– А что? – смутилась Мерги. – Она большая?

– Не очень, – Чиингииха продолжала внимательно смотреть на Мергиону, – две тысячи километров. С хвостиком. Я правильно поняла? Все, что тебе известно о пункте назначения, это река Тарим? Весело. И что ты теперь собираешься делать?

– Просто пойду вдоль реки.

– Две тысячи километров? Ах да, ты же упорная девочка. А пойдешь по течению или против?

– Против течения, – не раздумывая, сказала девочка. – Нет, по течению. Так приятней идти. Нет, против.

– Вот как? – тетка прошлась по противно хрустящему смерзшемуся песку – И почему против?

Что-то в интонации Чиингиихи подсказывало Мерги, что если она сейчас не даст разумного ответа, идти вдоль реки ей придется в одиночку. Девочка глянула на Руку Помощи. Та пожала плечами, то есть пальцами.

– Ну-у-у… скорее река вытекает из Двух Чаш, чем впадает в них, – ляпнула Мергиона. – Значит, надо идти к истоку.

Тетка фыркнула. Один из варанов от избытка эмоций куснул другого.

– Вытекает из Двух Чаш… Ладно. Раз уж мы здесь, попробуем понять логику циклопов. Стражи Чаш всегда выбирают самое неприметное и неизвестное место. Река Тарим известна тем, что все время меняет свое русло, иногда впадает в озеро Лобнор, а иногда не впадает. В результате озеро то исчезает, то появляется в новом месте. Хм. Кочующее озеро – слишком приметный объект. Циклопы не стали бы скрываться около него. И Лобнор недалеко отсюда, километров сто… Да, действительно, надо искать вверх по реке.

– Я же говорила! – обрадовалась Мергиона. – Я умная?

– Не глупее циклопов, во всяком случае, – улыбнулась Чпингниха. – Ладно, останавливаемся на ночлег, утро вечера мудренее.

Ни тетка, ни Мерги не подозревали, что самой мудреной окажется ночь.

Глава тридцать вторая

Мергиона укрощает демонов

Мергиона открыла глаза. Она лежала в теплой повозке, освещенной красноватыми волшебными углями. («Эти угольки только греют, – объясняла тетка, – а обжечься о них невозможно. Если, конечно, руками не хватать».) Кроме Чиингиихи и варанов, в повозке больше никого не было.

Но все-таки Мерги казалось, что здесь есть кто-то еще. Или что-то еще. Она несколько минут переводила взгляд из одного угла в другой, но так ничего и не заметив, снова закрыла глаза.

И тут девочка поняла, что больше не сможет заснуть. Потому что ей… очень страшно.

«А вдруг сейчас из пустыни выползет песчаная жаба, заползет в палатку и откусит ногу. Или руку. Или придет тролль-людоед, схватит, унесет в скалы и бросит в пропасть. И я буду лететь в темноте долго-долго и кричать, а потом о камни… И вдребезги».

Мергиона и не подозревала, что она такая трусиха. И что у нее такое богатое воображение. Она уже во всех деталях видела отвратительную песчаную жабу, о существовании которой до этой минуты даже не подозревала.

«А если меня схватит самая жестокая спецслужба? – с нарастающей паникой думала Мергиона. – И будет пытать. А потом посадит в каменный мешок. И зароет мешок глубоко в землю. И я там буду сидеть скорчившись, пока не умру. И никто, – она обмерла, – никто и никогда меня не найдет».

Ладони Мергионы взмокли.

«Или сюда просочится Нечто. Нависнет надо мной, раскроет акулью пасть и проглотит. И меня не станет. Навсегда».

Теперь Мерги точно знала, что в повозке кто-то есть. Краешком глаза она заметила какую-то смутную тень.

Девочка резко повернула голову и увидела… огромные красные глаза!

Мергиона крепко зажмурилась и натянула на голову одеяло.

«Надо закричать, надо закричать, надо закричать, – колотилось сердце. – Разбудить тетю Чилу, она спасет, она защитит, она… Она же спит! Она же не знает, что Это здесь!»

Страх за беззащитную спящую Чиингииху буквально вышиб из Мерги страх за себя. Как пробку из дешевого детского шампанского.

Мергиона отчаянно вскочила и развернулась к ужасным красным глазам. Она была готова драться насмерть с песчаной жабой, троллем-людоедом, самой жестокой спецслужбой и даже с Нечто.

Глаза оказались красными угольками, о которые невозможно обжечься. Если, конечно, не хвататься руками.

Мерги почувствовала, как страх стекает с нее, испаряется, как детское шампанское, когда его открывают тайком от мамы.

А еще ей показалось, что кто-то с еле слышным вздохом разочарования покинул повозку.

Один из варанов поднял голову и посмотрел на Мергиону.

– Никому не говори, – сказала девочка. – А то меня засмеют.

Варан высунул язык, но промолчал.

С чувством невероятного облегчения девочка забралась под одеяло и начала засыпать. А чтобы лучше спалось, она решила думать о чем-нибудь приятном и успокаивающем. Например, о друзьях.

«Где сейчас Сен и Порри? Сен, небось, дома. А Порри в своей Силиконовой долине. Наверное, им хорошо».

Мергионе вдруг стало обидно.

«Конечно, им хорошо! Спят, небось, в уютных постельках, а обо мне и не думают. Или думают: вот дура, поперлась черт те куда, ну так пусть там сама выкручивается, а нам и здесь хорошо».

Сон опять пропал.

«И тетушка эта тоже. Ей-то что, она взрослая и колдовать умеет. Делает что хочет! А ко мне относится, как будто мне двенадцать лет! Командует все время! И вообще».

От тетки мысли снова перекинулись на друзей. Точнее, на «друзей».

«У них-то и мамы, и папы на месте. Папы, кстати, большие начальники. А Порри еще и маг, изобретатель, победитель Мордевольта, победитель Бубльгума, победитель Дня Закрытых Дверей… Ну да, они мне помогали, ну и что? Да они больше выпендривались, чем помогали. А почему они сейчас не помогают? Где они сейчас? Спят в уютных постельках!».