Осторожно: добрая фея! - Набокова Юлия. Страница 78

Артур замер на месте. Никогда прежде Аурелия не читала его мыслей. Или делала вид, что не читала?

– Успокойся, раньше я этого не делала, не умела. Это очень сложное заклинание.

«Тогда почему теперь?» – удивился он про себя.

– Потому что я перестала верить тебе, – вслух ответила Аурелия. – Мне надо было знать, что изменилось, почему ты стал таким...

Каждое слово давалось ей с трудом, Артур видел, как выгнулась струной ее спина, как неестественно напряжены руки и сжаты кулаки – словно девушка удерживала внутри себя что-то такое, что вот-вот могло вырваться наружу.

– Скажи, ты любил меня? – глухо спросила она.

– Конечно любил! – ответил он не задумываясь.

– Любил... – печально повторила она. – А теперь любишь ее, эту бледную куклу, которая не способна на настоящие чувства...

Артур промолчал: ему стало жаль бедную и не очень красивую (куда ей до совершенной красоты Вивианы!) девочку, которая жила в глуши и промышляла изготовлением зелий и приворотами.

– Так значит, я для тебя недостаточно хороша? – угрожающе прошипела Аурелия, разжимая кулаки. Артур пошатнулся – как будто невидимая сила ударила его под колени.

– Ненавижу, – прорычала она. – Ненавижу за то, что предал мою любовь!

«Бедняжка, как убивается, – с грустью подумал он. – Того и гляди, грозу вызовет или лес в дожде утопит – она на это способна, моя маленькая колдунья».

– Больше не твоя! – визгливо выкрикнула девушка. – И не смей меня жалеть! Если кого и стоит жалеть, так это тебя!

Артур вздрогнул, словно ледяной ветер прошел сквозь него, стерев из его сердца все светлые чувства. Сердце заныло от тоски и ощущения чего-то страшного.

– Ты не способен на настоящую любовь! – продолжала кричать колдунья.

Странно, ему казалось, что во время их объяснения вокруг будет бушевать ливень и стонать ветер. Аурелия любила демонстрировать свои способности и во время их немногочисленных ссор не раз поливала юношу дождем и подкрепляла свои крики громом. Но на этот раз вокруг стояла полная тишина – такая мертвая, что не было слышно ни шороха листвы, ни приглушенного пения птиц в лесу, только голос его отвергнутой возлюбленной нарушал это безмолвие. И сама природа замерла: остановилось солнце, притих ветер, прислушиваясь к словам негодующей колдуньи, словно от них зависело будущее этого мира. Не всего мира, а его собственного мира и всей его жизни – это Артур понял потом, намного позже.

– И эта... Вивиана тебя не любит... и никогда не сможет любить даже наполовину, на четверть так сильно, как любила я.

– Аурелия, я не хочу слушать твою истерику, – устало отмахнулся от нее юноша. – Мы с Вив поженимся, я пришел сказать тебе это.

Колдунья расхохоталась так зловеще, что Артуру стало не по себе.

– Вивиана не проживет после свадьбы и полугода! – визгливо выкрикнула она. – И твоя вторая жена, и третья, и четвертая – сколько бы раз ты ни женился! Все, все погибнут!

– Ведьма! – выругался юноша и зашагал прочь.

Ее слова он всерьез не воспринял: кто такая Аурелия? Всего лишь безобидная травница и знахарка. Самое большее, на что она способна, – вызвать дождь или гром. Даже гроза ей не под силу! Сейчас она обижена и уязвлена тем, что ее соперница богата и хороша собой. Будучи бессильной что-то изменить, Аурелия злится и сыплет проклятиями, которым грош цена.

– Ты всю жизнь проживешь бобылем! С этого дня ты не сможешь никого любить! В твоем сердце – лед и пустота! Ты не будешь знать радости и счастья!

Аурелия кричала еще что-то, Артур ее уже не слышал, он был далеко. Он спешил к Вивиане – сегодня с наступлением темноты он обещал быть под ее окнами. Больше всего его волновало, ответит ли Вивиана на его письмо с признанием, которое он передал ей вчера во время ужина. Меньше всего – глупые проклятия отверженной возлюбленной.

Вивиана ответила, но радости от ее ответного признания Артур почему-то не испытал... Накануне свадьбы его терзала тоска, все чаще вспоминались слова Аурелии, которые она выкрикивала в гневе. Артура тяготило то, что сильной любви к невесте он и впрямь не испытывал – как и предрекала колдунья, как будто в тот вечер вся любовь ушла из его сердца. Опасался он и ее мрачных предсказаний. Кто знает, если накануне расставания Аурелия освоила чтение мыслей, может, и проклятия ей сделались по плечу? Артур решил встретиться с ведьмой. Времени прошло достаточно – минуло три полнолуния, страсти улеглись, Аурелия остыла и наверняка нашла утешение в чужих объятиях. Поговорит с ней начистоту, попросит прощения. Если и было какое проклятие, уговорит его снять. А не было – так хоть душу успокоит.

Домик колдуньи занесло снегом так, что Артур не сразу его и заметил. А заметив, похолодел: видно, что в нем давно не жили. Насилу пробравшись к крыльцу, юноша дернул дверь в ожидании самого худшего. Но внутри никого не было. Он прошелся по домику, то и дело натыкаясь на паутину. Одежда Аурелии была в сундуке, на столе все так же лежали брошенные в беспорядке пучки высохших трав и склянки с зельями, покрывшиеся пылью и паутиной. Колдунья никуда не уезжала, ее дом выглядел так, словно однажды она вышла в лес за травами и не вернулась. Артур вздрогнул – неужели девушку растерзал волк или медведь? Но ведь звери всегда обходили ее стороной. Однажды они вместе гуляли по лесу и встретили волка – тот бежал, поджав хвост. Тогда что могло случиться с колдуньей?

– Где же ты, Аурелия? – произнес он вслух и вздрогнул, услышав ее глухой голос в ответ:

– Артур, ты пришел.

– Аурелия? – Он обернулся по сторонам, но никого не обнаружил.

– Не ищи меня, меня здесь нет, – отстраненно произнес голос колдуньи. – Меня вообще больше нет на этом свете, если ты слышишь это послание.

– Ничего не понимаю, – прошептал ошеломленный юноша.

– Удивлен? – усмехнулась колдунья, словно услышав его слова. – Сейчас объясню. Раз ты здесь – значит, вспомнил обо мне. Возможно, раскаялся. А скорее всего, проклятие вступило в силу, и ты пришел требовать отменить его. К сожалению, этого сделать я не могу. Я всегда была слабой колдуньей, только и умела травки собирать да зелья варить, но, когда появился ты, моя сила стала прибывать. Наверное, от любви, которую я к тебе испытывала, мои снадобья приобрели большую силу, да и способности к знахарству улучшились. Заметив это, я достала колдовские книги, которыми никогда не пользовалась, и попробовала освоить новые заклинания. Кое-что мне начало удаваться, что-то нет... Когда ты появился у меня в тот вечер, после встречи с Вивианой, я сразу почувствовала: что-то изменилось. Ты ничего не сказал, и я бросилась за помощью к книге. Сначала заклинание мне не далось – я мучилась неизвестностью еще две ночи, а потом пришел ты – с мыслями о Вивиане и с жалостью ко мне, и у меня помутился разум...

Аурелия помолчала, потом продолжила:

– Ненависть – самая страшная сила, самая разрушительная. Она многократно усилила мои возможности, и то проклятие, которое я выкрикнула в сердцах, вступило в силу. Оно-то меня и погубило. Я знала из книги, что проклятие становится заупокойной молитвой не только для жертв, но и для самой ведьмы. Но тогда мне было так горько, что не хотелось жить. «Умру, но и соперниц в могилу утяну», – мелькнуло тогда в голове. Потом я, конечно, опомнилась, испугалась, но было поздно. Я еще утешала себя, что ледяной вихрь – знак того, что проклятие вступило в силу, – мне примерещился. И что полный упадок сил, который я тогда испытала, такой, что всю ночь пролежала на земле, подняться не могла – это из-за переживаний, а не из-за колдовства. Но ненависть моя в тот момент была невероятно сильной, а проклятие – многократным, и мое собственное заклинание стало пожирать меня. Я никогда не болела, а тут болезни посыпались на меня одна за другой. Волки перестали бояться меня, однажды я еле унесла ноги, а другой раз всю ночь просидела на дереве, спасаясь от медведя. Меня стали преследовать несчастья: я угодила в охотничий капкан, чуть не утонула в болоте – всего и не перечислишь. Тогда у меня не осталось сомнений – проклятие вступило в силу, и твоей невесте осталось жить не так много времени, а мне – и подавно. Вот ведь как получается, Артур, – Аурелия горько усмехнулась, – из-за тебя и мне умереть придется... Уже пришлось. Если ты слышишь эти слова, меня в живых уже нет. Сейчас я раскаялась в содеянном, злости на тебя у меня нет. Сама виновата. Не надо было тебя так сильно любить и так наивно надеяться, что ради меня ты откажешься от титула и променяешь свой роскошный замок на мою ветхую хижину.