Зарубежная мифология - Най Джоди Линн. Страница 17

– Ну да, проверить не помешает, – согласился шеф. – У наших ученых голов, небось, уже иммунитет на это дело, и они не замечают того, что для нормальных людей может быть опасно. Ну вот, хоть какая-то польза от этих наших контрабандистов: предупредили нас об опасности.

– Они выглядят довольно славными ребятами.

– Совсем как Мангоджерри и Рамплтизер [ 8], – строго заметил его начальник. – Обаятельные мерзавцы. Ну ладно, зато теперь, если понадобится их арестовать, мы сможем предъявить им обвинение в нарушении границ запретной зоны. Оставайтесь поблизости и приглядывайте за ними. До сих пор они, по всей видимости, никуда не спешили. Возможно, они как раз готовятся к решительным действиям. И когда это случится...

Майклз решительно встал. Стоять было явно удобнее.

– Тогда ловушка захлопнется, сэр. Не волнуйтесь, я об этом позабочусь.

Холл лежал на койке в углу больничной палаты и смотрел на белые стены и наглухо зашторенные окна. Еще никогда в жизни ему не было так одиноко. На соседних койках лежали другие, дети из Большого народа, все его роста или даже крупнее, но при этом явно моложе его и напуганные. Никому из них не было дела до остальных. Холл был вынужден признаться себе, что и сам был повергнут в трепет. Он не помнил точно, как очутился здесь. Он уже ощупал свои уши и убедился, что они не заостренные, а круглые. Поначалу Холл подумал, что это работа Кейта Дойля, но потом смутно припомнил, что сделал это сам, потому что Большой очень просил.

Кожа под светлой хлопчатобумажной пижамой слегка саднила. Руки немного опухли, как в тот раз, когда Холл обгорел на солнце. Это было давно, еще до того, как Катра, архивариус, написала памятку о солнцезащитных кремах и витамине В5. Потом Холл вспомнил обжигающее, удушающее чувство, которое испытал на склоне холма. Теперь боль ушла, оставив только пустоту и озноб.

– С добрым утром, Холл! – пропела женщина в накрахмаленном белом халате. – Как спалось?

В ее добродушном голосе звучал картавый шотландский акцент. Но голос пока был самым приятным из всего, с чем довелось встретиться в этом чужом месте.

– Хорошо, мэм. Скажите, пожалуйста, я давно здесь?

Она деловито взяла его запястье и принялась считать пульс, глядя на часы.

– Привезли тебя позавчера, после обеда. Ты проспал около полутора суток. Даже удивительно, как тебя не разбудили, – тут по утрам такой шум-гам! Пульс нормальный, но краснота до сих пор не прошла. Тебе придется остаться тут еще минимум на день, для наблюдения.

– Два дня?! А К... а мой дядя знает, что я здесь? – спросил Холл, с трудом садясь на кровати. Медсестра вытащила из-под него подушку, взбила ее и положила ему под спину.

– Господи, еще бы ему не знать! Небось и сейчас торчит в коридоре. Нам вчера пришлось его выставить, когда закончились приемные часы. Я его сюда пришлю, как только ты позавтракаешь.

Едва тележка с грязной посудой выкатилась за дверь, в палату юркнул Кейт. В руках он держал охапку книг. Он переложил книги на одну сторону и помахал освободившейся рукой.

– Привет! Ты как? – спросил он вполголоса, садясь на стул рядом с койкой. Книги он сгрузил под стул.

– По-моему, нормально. Достаточно хорошо. Только я не помню ничего после того, как поднялся на холм. Мне что, обязательно тут торчать? – жалобно спросил он.

– Ты до сих пор довольно красный. Ты не помнишь, что с тобой было? – спросил Кейт, пристально вглядываясь в лицо эльфа.

– Нет...

– Тогда тебе, пожалуй, лучше остаться тут, просто на всякий случай.

Кейт рассказал Холлу, как он потерял сознание и что было потом, и наконец сказал:

– Я предпочел бы, чтобы ты побыл тут, где врачи могут быстро снять приступ, вместо того чтобы каждую минуту ждать, что ты можешь срубиться снова. Вот когда они скажут, что с тобой все в порядке, тогда и выпишешься. Все равно это только на один день.

– Мне неприятно пользоваться гостеприимством чужих, – помрачнел Холл. – Тем более чужих Больших.

Кейт вздохнул:

– Да, я понимаю, но это профессиональные целители. А я – всего лишь бывший скаут, которого когда-то учили делать перевязки и искусственное дыхание. Холл, ты меня пойми: что я скажу Мастеру, если тебя привезут домой на носилках? Он наверняка усадит меня в угол и заставит по гроб жизни писать работы по гигиене и уходу за больными! Холл вскинул руки:

– Ладно, ладно, сдаюсь! Останусь, пока меня не отпустят. Но имей в виду, я выражаю протест!

– Вот и отлично. Это все лечится. А пока что я тебе кое-что притащил, чтобы ты не скучал в заточении.

Кейт достал из-под стула маленькую книжку в твердом переплете и протянул ее Холлу.

– Наверно, со временем эта книга станет фамильным достоянием семьи Дойлей. Мне подарил ее двоюродный брат, когда мне было шесть лет и я болел ветряной оспой. А когда я ехал сюда, матушка в последний момент сунула мне ее в чемодан вместо дорожного талисмана. Оставь ее у себя, пока не выпишешься.

– «Как правильно нести яйца»?

На бумажном супере красовалась мультяшная курочка.

– Тут уйма полезных советов! – пояснил Кейт. – Классная книжка – настоящий дзэн.

Холл поднял голову, увидел смеющиеся глаза Кейта и с хохотом плюхнулся на подушки.

– Нравится мне твоя семейка, Кейт Дойль! Такое впечатление, что все они немножко сдвинутые, но в хорошую сторону.

Вслед за книжкой Кейт вручил ему желтый бумажный конверт.

– Вот. Еще один сюрприз. Это то, что я наснимал у вас на ферме, когда ваши меня – в смысле нас – провожали. Гляди, вот Маура. А вон, в уголке, Мастер с женой.

– Смотри как насупился! – хмыкнул Холл. – Видать, не нравится ему сниматься.

– Он сказал мне, чтобы я оставил его в покое и шел играть, – самодовольно кивнул Кейт. – Ну что ж, раз он не желал позировать, мне пришлось снимать как есть. А вот Энох с Марси, а это Дола, воображает, будто она – кинозвезда. Когда подрастет, то будет совершенно сногсшибательна. Сколько ей, лет десять?

– Около того. – Холл взял фотографию и положил ее в стопочку.

– Вот твоя маленькая сестренка. А на следующем снимке вышло только большое пятно, потому что она стукнула ладошкой по объективу. Едва мне глаз не подбила.

Холл рассмеялся, но вскоре смех перешел в одышку. Кейт, не переставая улыбаться, чтобы скрыть, как он встревожился, вскочил и потянулся к звонку, чтобы вызвать сестру. Но Холл махнул ему рукой, чтобы он этого не делал.

– Не надо, не надо. Сейчас все будет в порядке. Я просто устал. Так странно! Там, в этом холме, действительно таится какая-то очень злая сила. Но что это, природное явление или творение рук человеческих, я определить не мог. – Он снова выпрямился. Кейт поправил ему подушки. – Знаешь, я не болел так сильно с тех пор, как научился ходить. Тогда еще коллекторы, проходящие мимо нашего подземелья, были открыты и нам приходилось вести себя тихо-тихо. Моя мать сидела со мной, утешала меня и уговаривала не плакать.

Он печально взглянул на друга.

Кейт сочувственно улыбнулся и пересел со стула на край койки.

– Тебе хочется, чтобы мама оказалась рядом, да? Я понимаю.

Холл смущенно кивнул.

– Я снова ощущаю себя ребенком. Только теперь заметил, что не чувствую своего Народа в такой дали. Нет, я знаю, что они никуда не делись и связь цела, но я их уже не различаю, если ты понимаешь, о чем я. Так, виднеется какая-то точка на горизонте, и я знаю, что это они. Пока со мной все было в порядке, меня это не особенно беспокоило. А теперь, когда мне плохо, это портит мне настроение и заставляет жалеть себя.

Кейт ухмыльнулся, сделал несколько пассов руками, точно фокусник, и извлек из кармана куртки узкую черную коробочку.

– Я принес тебе не только фотографии и книги! Может, тебе полегчает, если ты поговоришь со своими?

Холл с опаской уставился на коробочку.

– А что это?

– Мобильный телефон Мэттью. Он сказал, что ты можешь оставить его себе, пока не выздоровеешь. Я думаю, тебя подставили, – продолжал Кейт тоном Хэмфри Богарта [ 9], – но ты и глазом не успеешь моргнуть, как мы вытащим тебя отсюда и ты снова будешь вольной пташкой. Значит, так, код международного доступа, потом единица, код области и номер телефона.