Парад скелетов - Найканен Марк. Страница 24

– Как галантно, – засмеялась она.

– Еще не все.

На свет появилась бутылка «Пино Грижио» [17].

– Это уж слишком. Но ты так не считаешь? – заметила она.

Ему понравилось, как она это сказала. Керри поняла это по его улыбке.

Они выпили за свою успешную прогулку, а потом Джаред сказал:

– И за тебя тоже.

И они выпили снова.

Вино ударило ей в голову. Керри почувствовала себя глупой и стала совсем не похожа на сорвиголову, которая держит ситуацию под контролем. Она все еще расслабленно лежала на камне, когда он поцеловал ее. Керри позволила ему это. Их губы открылись навстречу друг другу.

Все, что она сумела сделать в ответ, так это тоже поцеловать его. Никаких рук, запущенных в волосы или обхватывающих талию. Ничего лишнего. Керри была вполне удовлетворена тем, что целуется здесь на камнях, открывает глаза и видит солнце, чувствует запах его теплого тела, влажного после долгой гонки. Когда они только отправились в путь по шоссе, она позволила ему ехать впереди, и первые пятнадцать минут разглядывала крепкие мышцы. Такого она не видала уже давно. Но затем в ней проснулся дух соперничества. Она любила лидировать. Кто будет возражать, если нормальный парень будет наблюдать во всей красе твои ягодицы под плотно облегающими велосипедными штанами, когда ты приподнимаешься из седла, чтобы посильней крутить педали. Керри обошла Джареда. Его пристальный взгляд возбуждал ее. А сейчас она распалилась еще больше, когда почувствовала, что находится в его руках, чувствует вкус его губ, языка, ощущает его движения и отвечает ему тем же.

Но вот дальше идти не стоит. Слишком чудесный день, чтобы обременять его сексом. Поэтому, когда его руки легли на ее бедра, Керри сжала его пальцы и сказала:

– Не надо, не хочу.

Она сказала это очень мягко, а он был хорошо воспитан, поэтому его руки поползли вверх и вновь легли ей на грудь. Керри позволила ласкать себя еще несколько минут, а потом вернулась к действительности.

– Не надо, не хочу, – словно упрямая девочка повторила она.

Ей очень не хотелось, чтобы их прогулка превратилась в заурядное барахтанье на камнях.

Дорога обратно – пологий спуск. Это сильно порадовало Керри. Она обнаружила, что после выпитого вина ее моторные рефлексы стали не те.

Керри позволила Джареду подвезти ее к воротам, где они и встретились перед этим, но дальше не пустила. Она считала, что Штасслеру не понравится, если у него появится еще один гость. Джаред помог ей снять велосипед с багажника и пообещал позвонить на следующий день.

– А я думала, ты уезжаешь?

– Собирался, но теперь задержусь.

– Отлично, – широко улыбнулась она. – Рада это услышать.

«Да!»

Когда Керри подъехала к дому, Штасслер только что вышел из сарая.

– Что у вас там? – спросила она очень спокойно, однако трепеща при этом, словно одуванчик на ветру.

– Да вот пытаюсь придумать, как его можно использовать.

– Мы можем поставить туда мой велосипед, – пошутила она.

Штасслер выдавил из себя улыбку, когда Керри спросила, можно ли ей оглядеть окрестности. После мимолетного колебания он сказал:

– Конечно, можно. Только смотреть здесь особо не на что.

В другое время она почувствовала бы, что ему это не очень нравится, задала бы себе вопрос: что особенного в ее просьбе? Но сейчас в ее голове кружились совсем другие мысли.

Сарай оказался идеально чистым. «Единственное, что осталось от его прежних хозяев – сено в каждом стойле, – подумала Керри. – Штасслер явно не держал скотину. И по виду, и по запаху можно было заключить, что в сарае давно уже не было никаких лошадей. Но большие кучи сена выглядели очень заманчиво. Когда они подошли к последнему стойлу, Керри упала на спину на золотистую гору, вспомнив детские привольные годы.

Штасслер замер, но потом подошел, чтобы помочь подняться, так, словно она поскользнулась.

– Вставайте, – сказал он. – Пойдем дальше.

Не дожидаясь ответа, он взял ее за руку и поднял. Они направились к выходу, шагая так быстро, словно спасаясь от пожара.

Керри пожелала ему спокойной ночи и поднялась по ступенькам веранды. И тут ее охватило странное чувство. Когда она приземлилась на сено, его слой оказался не таким уж и толстым, и она больно стукнулась о пол. Но вот что странно, он ей не показался полом. Это было что-то вроде... Вроде чего? Спросила она сама себя.

Ответ на этот вопрос пришел позже, когда Керри уже входила в дом: под досками была пустота, словно она ударилась о дверь.

Глава девятая

Сейчас три часа утра, и воздух холодный, словно за полярным кругом. Ни за что не догадаешься, что наступил май. Нет даже намека на дневную жару. И полынь заснула. Совершенно не ощущаю ее запаха, не то что в полдень, когда солнце выпаривает все запахи из растений. И никакой пыли нет. Все успокоилось. Все уснуло. Все, кроме меня. Я оказался счастливчиком, так как мне не требуется много спать. Я могу стоять и наблюдать, как темнота обволакивает небо. Как она, словно самая широкая река во всей вселенной, заливает пустыню, горы, все трещины и гребни, лишает их теней. Но самое главное – темнота отправит в кровать Керри Уотерс. Пораньше лег – пораньше проснулся. Какая благонравная девица! Меня тошнит от нее. Мне теперь даже трудно поверить, что у меня в отношении нее были сладострастные желания. И это несмотря на то, что она оказалась настолько смелой, что вместе со своими работами послала свою фотографию. К этому было еще приложено письмо, полное лестных отзывов. Верный сигнал того, что молодая женщина готова отдаться, лишь бы я был настолько любезен, чтобы взять ее под свое крыло. Да пожалуйста! Поклонницы бывают не только у рок-звезд. Вполне справедливо было предположить, что Керри Уотерс будет делать то же самое, что делают многие молодые женщины. Она-то надеялась, что я сдамся, благодаря моему уединенному образу жизни.

Но у меня возникло недоброе предчувствие уже в первую минуту, как только я увидел ее во плоти. Сила и здоровье, грязь и пот после прогулки на велосипеде. Она полагает, что доставила мне честь вдыхать вонь ее тела. К тому же она нервная, как девочка-невеста. «Вы, должно быть, Керри Уотерс», – сказал я, но в эти первые вонючие секунды мне очень хотелось добавить, что ее преподавательнице стоило бы снабдить ее мылом или шампунем. Одной воде с такими нечистотами не справиться.

Еще хуже, чем запах ее тела, ее прущий наружу энтузиазм пай-девочки. Я еще могу вынести ее старательность, пока мы работаем молча. Но когда она начинает говорить о скульптуре... По одному из пунктов договора я должен взглянуть на ее работы, отлить пару безделушек. Но когда она начинает еще и льстить мне... В сравнении с Бриллиантовой девочкой она просто шимпанзе.

Я зашел в сарай и спустился по лестнице в подвал, где под армейскими одеялами лежали мои подопечные.

– Время вставать! – крикнул я, хотя они уже давно не могут долго спать.

Поправочка, все, кроме Веселого Роджера. Но он спит беспокойно, его может потревожить малейший шум. Когда он сворачивается на полу, он храпит и храпит, час за часом.

Никто из них уже не может различить, что сейчас, день или ночь. Их временной ритм смешался. Я бы не хотел их тревожить, так как отдых так же полезен, как и упражнения, во время которых я стараюсь выжать из них все что возможно. Сейчас самое лучшее время, чтобы избежать любопытных взглядов Керри Уотерс.

– Время просмотра!

Больше никаких едких словечек со стороны Бриллиантовой девочки. Она несколько угомонилась после того, как я отказался от ее смешной и откровенной попытки предложить себя мне. Она уставилась на меня, но взгляд у нее не такой мрачный, как у ее родителей. Я могу это так же ясно почувствовать, как и запах форм, лежащих в пыли. Ее попытка соблазнить меня провалилась, и теперь она злится. Сказать по правде, такой она мне нравится больше. Я нахожу злобу и негодование более соблазнительными. Если я смогу сохранить это чувство, то в один прекрасный момент оно выльется в восхитительный порыв ярости. Тот факт, что я все еще продолжаю с ней возиться, говорит о том, как я к ней привязался. Это та девочка, о которой я не переставал думать, когда учился в высшей школе, та, которая носила коротенькие юбочки и мягкие свитера. Эта та девочка, которой я в последний год учебы в колледже каждый день покупал кофе. Это та самая девочка, которая занимала все среды моей жизни. По средам я работал приходящим художником в Мэдисоне, штат Висконсин. В эти дни я беседовал с молодой блондинкой с длинными волосами, которую находил очень импозантной.