Почему ты меня не хочешь? - Найт Индия. Страница 44

– Ты о чем?

– Почему ты хотела, чтобы я тебя трахнул? – Вот, опять у него этот северный акцент.

– А что? – беззаботно говорю я. – Ты уже всех осчастливил, а я что – рыжая?

Фрэнк недовольно качает головой:

– Ты разве не понимаешь, что это все испортит?

– Нет, – все тем же беззаботным тоном отвечаю я. – По-моему, я уже сказала, что не собираюсь за тебя замуж.

Фрэнк смотрит мне в лицо – щеки втянуты, губы еще жестче, чем раньше. На секунду я встречаюсь с ним взглядом, но тут же опять опускаю глаза, потому что от одного его взгляда я – простите за пошлость – впадаю в экстаз. Фрэнк опустошает стакан и вытирает рот тыльной стороной ладони.

– Тогда давай, – говорит он.

– Что?

– Пошли.

– Куда?

– В спальню. – Он встает с дивана. – Трахаться.

– Нет, спасибо, – отказываюсь я с удивительным самообладанием. – Секс из жалости мне не нужен.

– Это не из жалости. Пошли.

– Ну, если не из жалости, то, судя по твоему лицу, из ненависти. Так что спасибо, но я, пожалуй, откажусь.

– Что значит “секс из ненависти”?

– Это когда ты кого-то так сильно ненавидишь, что тебе нужно просто переспать с ним. Оттрахать его. Я частенько занималась этим в университете.

– А, понятно. Это мне знакомо, – говорит Фрэнк. – Ужасно. Но иногда очень неплохо получается.

– Это да. Но, понимаешь, жить под одной крышей с ненавистным самцом не очень приятно, поэтому – нет.

– Ты мне всегда нравилась, – говорит Фрэнк. – С самого первого дня, как мы с тобой познакомились. Еще в Париже. И это будет не секс из ненависти. Пошли.

– Нет.

– Да что это такое! – кричит Фрэнк. – У тебя что, шизофрения?

– А как же Лу? Фрэнк вздыхает:

– А что Лу?

– Ей это не понравится.

– Правильно. Думаю, не понравится. А кто ей расскажет – ты или, может быть, я?

– Ты, Фрэнк, просто свинья.

– Я несвинья, – говорит он. – Я тебе предлагаю секс, которого ты так просила.

– Бедная Луиза. Встречается со свиньей. – Мне доставляет удовольствие обзывать Фрэнка свиньей.

– Мы с ней не встречаемся. Она кинулась мне на шею. А ты буквально подложила ее ко мне в постель. И что, по-твоему, я должен был делать?

– Переспать с ней, – пожимаю я плечами.

– Что я и сделал. А потом она умоляла меня пообедать с ней в ресторане. Я согласился. Но только потому, что она твоя подруга. Так что не надо пытаться уличить меня в безнравственности. Уж чья бы корова мычала... Кто вчера флиртовал со мной напропалую, чтобы досадить подруге?

В его словах есть доля правды, хотя я делала это не только из желания досадить подруге. Что мне еще остается сказать? Только это:

– Хорошо. – Я осушаю бокал. – Сдаюсь. Пошли.

Мы молча поднимаемся по лестнице – гуськом, не касаясь друг друга.

– А презервативы? – спрашиваю я.

– Рядом с кроватью. – Он открывает дверь в свою спальню.

В комнате светло, чисто и уютно. Посреди – ну конечно! – огромная дубовая кровать с кремовым льняным бельем. На противоположной стене вразброс приколоты рисунки полевых цветов.

– Белье чистое? – спрашиваю я как бы между делом, стоя одетая у постели.

– Нет.

– Пойду почищу зубы, – говорю я, – и разденусь.

Фрэнк открывает мне дверь ванной. На лице ни тени улыбки.

– Уже скучаю по тебе, – тянет он с акцентом. Мне смешно, но я этого не показываю.

Я чищу зубы, раздеваюсь, накидываю старое застиранное кимоно и возвращаюсь в спальню. Он лежит на постели совершенно голый. Красивое тело, но это я и так знала. Рыжие волосы – ну и что? С некоторых пор меня это уже не смущает. У него сильная эрекция.

Я стою у постели и смотрю на него. Он смотрит на меня.

– По-моему, романтики маловато, – произношу я.

– Иди сюда, – говорит Фрэнк и валит меня на постель.

В сексе он хорош. Что вполне объяснимо – у него было предостаточно практики, чтобы довести свои навыки до совершенства. До жесткого, ненасытного, горячего совершенства. У нас был такой секс, который большинство людей назвали бы “животным”. Но в конце концов, человек – тоже животное. Он не переставая шепчет мне на ухо непристойности – что он хочет со мной сделать, как, сколько раз. Удивительно, но меня это заводит. Его слова не расходятся с делами, еще и еще раз он доказывает каждое нашептанное мне слово. Не знаю, как ему я, но он – самый ненасытный и самый похотливый из всех, кто мне встречался.

Я кончаю дважды. Перед глазами плывут белые мушки. Кажется, я даже кричала. На пике наслаждения он выкрикивает мое имя – молодец, что не перепутал, – и падает лицом в мои волосы.

А после мы лежим, тяжело дыша в тишине ярко освещенной комнаты. Суббота, 9 часов вечера.

– Выходи за меня, – говорит Фрэнк. Он садится и тянется за сигаретой.

– И как ты себе это представляешь? Правда, интимная жизнь у нас была бы отличная.

– Да.

– Ты очень талантлив.

– Спасибо, ты тоже хороша. Я беру себя в руки. Переворачиваюсь на живот и кладу голову ему на грудь.

– А я была похотливой самкой? Фрэнк смеется:

– Никак не успокоишься?

– Ну, Фрэнк, скажи. Мне кажется, я была ничего. Во всяком случае, страстная, если не похотливая. Да?

– Хочешь затянуться?

– Хочу.

– Нет, Стелла, ты не похотливая самка.

Я вскакиваю на кровати. Я возмущена. Оскорблена!

– Ты что, конченый извращенец? Что еще я должна сделать, чтобы ты назвал меня похотливой самкой? Черт возьми, Фрэнк, ты полная дрянь. Дай сюда сигарету.

Фрэнк гладит меня по голове и смеется.

– Наверное, я тебе в прошлый раз неверно объяснил. Похотливая самка – это телка одноразового применения. Женщина, которая сама просит секса и обожает им заниматься. Но, переспав с ней однажды, никто не захочет с ней встречаться снова. На ней свой выбор никто не остановит. Она просто похотливая самка на одну ночь.

– А я? Кто тогда я?

– Ты, – говорит Фрэнк, вынимая у меня изо рта сигарету, – ты – женщина.

– Это комплимент? – Да.

– Хорошо. – С этим разобрались. – И что теперь?

– Можешь не говорить. Уверен, что ты ужасно проголодалась, – смеется он.

– Откуда ты знаешь? Да, я очень хочу есть, просто умираю с голода.

– Пошли на кухню. Я тебя накормлю.

Он наклоняется ко мне и ласково целует в лоб.

Мы перекусили омлетом с сыром, выпили вина и вернулись в постель. Потом я уснула, а наутро проснулась в объятиях Фрэнка, к великому изумлению и радости Хани. Мы встали, пошли втроем гулять по Примроуз-Хилл и всю дорогу смеялись над всякими пустяками. Домой вернулись раскрасневшиеся и веселые. Я запекла баранину, а после обеда мы валялись на диване и смотрели кино. А вечером, уложив Хани спать, мы снова занялись этим.

Все вроде бы романтично и мило, да? За-ме-ча-тель-но. Мы были как счастливые пухленькие медвежата, которых рисуют на открытках. На мне розовый бантик, на нем – нежно-голубой. А вокруг порхают бабочки и поют птички, наши друзья.

Вот только дождливым и холодным утром понедельника все выглядит совершенно иначе. Проснувшись одна в своей постели (мы оба очень устали и договорились спать отдельно), я поняла, что есть проблемы. Появились вопросы.

Во-первых, бедняжка Луиза оставила на автоответчике три сообщения для Фрэнка и одно для меня, и ни один из нас ей не перезвонил.

Во-вторых, очень приятно сидеть и предаваться размышлениям о медвежатах, цветах и бабочках, но пора взглянуть правде в глаза. Я отлично провела время с Фрэнком в постели, но ведь это то, чем он занимается: когда Фрэнк не рисует коров, он развлекает женщин в постели. Послания Луизы – последние в длинной и жалкой череде ноющих голосов в автоответчике. И вот теперь я завершаю список, пусть пока еще и не ною в телефонную трубку. Потому что я не строю иллюзий, точнее сказать, очень стараюсь не строить иллюзий. Я – очередная зарубка на спинке его кровати, повторяю я себе. Да, зарубка. Хотя мечтать не вредно...