Атолл «Морская звезда» - Насибов Александр Ашотович. Страница 88

— Незачем напрягать. Я все помню. Желаете знать какие-нибудь подробности?

— В этом нет нужды. В тот вечер я совершал обход территории. Ведь я архитектор, здесь почти все построено при моем участии. И некоторые здания, — Хауг понизил голос, — некоторые здания специально оборудованы. Человек может незаметно войти и понаблюдать за тем, что в них делается. Кроме всего прочего на мне лежит ответственность за пожарную безопасность городка. Итак, я совершал обычный обход территории. И увидел: к дому, в котором содержится пленница, идет мой шеф и с ним еще кто-то. И оба взволнованы. Что же такое стряслось, если двое мужчин спешат к ней в столь позднюю пору? Я проскользнул в дом, занял наблюдательный пост. Хочу повторить: не имел никаких планов или соображений. Просто во мне заговорило любопытство. Я ведь ничего не знал о вас. На остров привозят столько людей! Они появляются, исчезают, никого это не интересует… Итак, гости вошли в вашу комнату. Уже в середине беседы я навострил уши. А когда они пустили в дело русские газеты, и вовсе заинтересовался вашей личностью. Что было дальше? Люди покинули дом, а я остался — ждал, чтобы они скрылись на своей вилле. Тогда мог бы уйти и я. Но не ушел — в комнате вдруг появился еще один человек!.. Не нервничайте, вы же знаете — моряка до сих пор пальцем не тронули! Значит, все то, что я увидел и услышал в тот вечер, все осталось при мне. Так что делайте выводы.

Брызгалова молчала. Да и что она могла ответить? Сперва в Европе, а теперь здесь она прошла такие испытания провокациями и ложью, что впору было окончательно потерять веру в людей. Но вот встреча с этим немцем…

Странный человек — до сих пор не выдал ни капитана Мисуна, ни ее…

Вдруг ее будто осенило: Станислав Мисун и этот мужчина — птицы из одного гнезда, действуют по прямому поручению хозяев острова: она поверит в искренность “русского моряка” и сегодняшнего “доброжелателя”, вступит с ними в контакт, раскроется… Но что тогда произойдет? В голове проносилась обрывки мыслей, предположений. Они вспыхивали и гасли, так как все до единой были нелепы, абсурдны.

Неожиданно для себя она коснулась руки Грегора Хауга:

— Вы на острове добровольно?..

Немец утвердительно наклонил голову.

— Но почему? Нравится эта работа?

— Я не знал, что окажусь на таком острове, когда подписывал контракт.

— Не знали, — повторила Брызгалова. — Не знали, когда нанимались. А теперь ведь знаете. И не уехали. Так в чем причина? Фашисты хорошо платят?

— Очень хорошо. Зарабатываю впятеро больше того, что имел бы на континенте. Поначалу это было решающим фактором. Рассуждал так: “Не сделаю я, сделает другой”. И еще: “Я лишь строитель, непосредственно в предосудительном не замешан”.

— А как рассуждаете теперь?

— Прозрел после того, как на острове от тренировок перешли к делу. То есть от подготовки убийц — к непосредственным актам террора. Понял, куда это может завести. Сперва негодяи били по случайным целям. Отработав “технологию” акций, повели огонь по главным объектам.

— Но зачем это? Какая задача решается?

— Вспомните, кого схватили как убийцу президента Кеннеди? Это был некий Освальд. Вся желтая пресса завопила: Освальд почти три года провел в России, вывез оттуда жену, он “левый” экстремист, чуть ли не коммунист. Вскоре выяснилось, что человек этот с детства кровавый маньяк, мальчишкой пытался убить президента Эйзенхауэра, замахивался и на других деятелей — “левых” и правых… Вот и тот, кого показывали в фильмах, тоже побывал в России. Его послали люди, подобные Лашке или Ловетти: пусть поживет там, примелькается. Легче будет навесить на него клеймо “левого” экстремиста. “Боже, какие изверги эти красные!” — в ужасе завопит обыватель. Откуда ему знать, что по возвращении с Востока человека подвергли специальной обработке, в результате которой он стал как бы живым роботом!..

Брызгалова не могла собраться с мыслями и по достоинству оценить то, что сейчас услышала. А Хауг продолжал говорить. Рассказывал о военных годах. Воевал на Восточном фронте, заменил убитого лейтенанта и более суток командовал ротой.

— А потом, — сказал Хауг, — потом я был… повешен. Нет-нет, меня схватили свои же, немцы, и вздернули на фонарном столбе. Громогласно объявили, что казнят предателя, самовольно оставившего позицию. Я же всего час назад последним фаустом подбил советскую самоходку и полз к складу боеприпасов, чтобы разжиться еще несколькими фаустпатронами. Это случилось весной 1945 года, в ту пору обороной района Берлина командовал Гиммлер. Вешали меня его люди — на устрашение другим солдатам. Затянули петлю на шее, выбили ящик из-под ног. И тут шальной снаряд. Грохот, дым. Я очнулся на земле. Лежал, придавленный тем самым фонарным столбом. Вокруг валялись убитые. Этих людей пригнали, чтобы присутствовать при экзекуции… Вот как все было. А теперь Отто Скорцени — тот, что меня вешал, — один из моих главных начальников. Право же, удивительные узоры раскладывает жизнь.

— И Скорцени знает об этой вашей истории? — не выдержала Брызгалова.

— Нет, разумеется. Для моих шефов я убежденный наци, готовый порвать глотку любому противнику.

— А вы, значит, антифашист?

— Не знаю, — Грегор Хауг покрутил головой, как бы споря с самим собой. — Не знаю, скорее всего, нет.

— Но ваши взгляды…

— Взгляды — одно, дела — другое. Антифашист должен пытаться свалить врага. Увы, на такое я не способен.

— Зачем же тогда этот разговор? Позвали меня, рассказали столько важного. Зачем?

— Вы должны все узнать о них. Узнать и решить, как быть дальше.

— Что же решать? — Брызгалова встала. Уже собралась идти, но задержалась возле стола. — Не верю, что вы сказали все, что намеревались.

Хауг сидел и смотрел в сторону.

— Верно, — проговорил он после паузы, — верно, не все. Вы должны знать: мною движет страх. Ледяной страх охватывает меня при мысли о том, что они намереваются свершить с человечеством!

— Из истории известно: первая мировая война привела к образованию Советской России, вторая — к резкому повороту “влево” ряда стран Восточной Европы, и не только Европы. И в обоих случаях катастрофическое поражение терпели империалисты — Германия и ее союзники. Что будет после третьей мировой войны?

— Я простой обыватель. Но убежден: эти люди не дураки. У них железная хватка и очень много денег. Салазар, Франко или Стресснер — не самые главные их покровители.

— Кто же главные?

— Не знаю. Но уверен — они есть!.. По вечерам я читаю. Недавно закончил жизнеописание президента Рузвельта. Помните, когда он умер? Меньше чем за месяц до окончания войны! Вам не кажется странной такая смерть?

— Рузвельт был очень больным человеком.

— Однако выдержал всю войну. И как руководил страной! А тут взял и умер. Конечно, бывают скоропостижные кончины. Но… сопоставьте обстоятельства. К весне сорок пятого года у американцев готова была атомная бомба. Позволил бы Рузвельт сбросить ее на японские города? Думаю, что нет. А влиятельным силам Америки атомный взрыв был необходим для устрашения России. Война победно завершалась — миновала необходимость в могучем русском союзнике, в перспективе он превращался в опасного конкурента… Нужен был в этих меняющихся условиях президент Рузвельт с его “новым курсом”? Думаю, только мешал бы тем, кто верховодит в Америке. Вот он и сошел с исторической сцены… Некоторые исследователи приводят такой факт: незадолго до кончины Рузвельта скоропостижно умер начальник его охраны. Говорят, это был “цепной пес” президента — в заботах о безопасности Рузвельта доходил до того, что пробовал кушанья, прежде чем разрешить прикоснуться к ним своему великому шефу.

— Предполагаете, что президент…

— Ничего я не предполагаю! — выкрикнул Хауг. — Перед вами факты. Оцените их, сделайте выводы. Вспомните, как погиб президент Кеннеди. Нет, я ничего не утверждаю. Мы вели разговор, только и всего.

Они стояли возле стола и глядели друг на друга.

— Я ухожу, — сказала Брызгалова.