Долгий путь в лабиринте - Насибов Александр Ашотович. Страница 77

Палуба под ногами у Тулина затряслась. Это пришли в движение корабельные машины. Пароход продолжал путь.

А Тулин все глядел вслед суденышку пограничников. Не оставляла мысль: сейчас там допрашивают снятого с парохода человека и тот, спасая себе жизнь, начинает давать показания. Ведь могло быть так, что он видел Тулина или Стефанию в одном из учебных центров секретной службы Германии, а потом опознал их в таможенном зале или при посадке на пароход. Опознал и догадался, какую работу они здесь выполняли!..

Тулин судорожно сглотнул, полез в карман за папиросами, но задержал руку. Внезапно ударил сырой, пронзительный ветер. Первый же его порыв сорвал с волны гребень, швырнул на палубу. Тулина окатило с головы до ног. Невольно он посмотрел туда, где должен был находиться Нарген. На горизонте был лишь желто-лиловый клубок туч. Это шел шторм.

Он спустился в каюту. Стефания спала в кровати, закутав голову в простыню. За иллюминатором уже вовсю бесновалось море, а здесь было тепло и тихо. От Стефании исходила какая-то безмятежность, спокойствие. Он поглядел на нее, усмехнулся. Как всегда, разделась догола. Вот уж для кого не существует времени, обстоятельств…

Порыв ветра и большая волна обрушились на пароход. Тот задрожал, будто изо всех сил сопротивлялся напору стихии. Стефания высунула голову из-под простыни.

— Боже, что это?

— Подул сильный ветер, — сказал Тулин. — Очень сильный ветер, только и всего. Спи, теперь все хорошо.

— Тебе нравится, что разгулялся ветер? — Стефания широко раскрыла глаза. — Ты в своем уме?

Тулин слабо улыбнулся. Он был разбит, опустошен. Казалось, не смог бы двинуться в кресле.

Вот так же он чувствовал себя в день, когда пришло сообщение о смерти Лелеки. Подумать: чудом вызволили его из чекистской тюрьмы, вывели за пределы города, и когда, казалось бы, все самое трудное позади, он нашел гибель в двух верстах от базы Шерстева!.. А вскоре стало известно о разгроме самого отряда и второй банды, спешившей на соединение с Шерстевым. Это была катастрофа. Рухнули последние надежды на переворот, целью которого являлось отторжение от большевиков юга России!

Ниточка воспоминаний прервалась. Захотелось курить. Тулин пошевелил рукой. Стефания поняла, передала папиросы и спички.

Она сидела в углу постели, подобрав под себя ноги, и тоже курила.

У них сложились странные отношения. Он не собирался жениться на ней, и она это знала. Но вот пятнадцать лет миновало, а их связь продолжалась, хотя и с перерывами. И всегда инициатива принадлежала ей, Стефании. Это она разыскала его в самом конце 1919 года, когда в уезде все шло кувырком — чекисты добивали остатки контрреволюционных отрядов и банд, — разыскала в крохотном рыбачьем селении близ Одессы. Он договорился с контрабандистом-греком и уже готовился на его фелюге переправиться в Болгарию. И вот она нашла его, кинулась на шею… Она была одна — врач Белявский все еще сидел в ЧК.

Фелюга была в пути почти трое суток — сперва мешал противный ветер, затем грек сбился с курса. Словом, когда наконец суденышко ткнулось носом в берег, у них едва достало сил вылезти на сушу…

— Иди ко мне, — сказала Стефания.

Тулин покачал головой.

— Иди же. — Она потянулась, зевнула. — Я жду, Борис!

— Спи, — сказал Тулин.

Ветер и море снова обрушились на пароход. Он стал крениться. Иллюминатор в каюте не был прикрыт. Вода ударила в него, с шумом плеснула по полу. Стефания вскрикнула. Тулин сделал попытку встать с кресла — и, не смог.

— Затвори, — сказал он.

Стефания сбросила простыню, скользнула к иллюминатору и завинтила зажимы стеклянной крышки.

— Что с тобой? — сказала она, вернувшись на кровать. — Нездоровится?

— Хороший шторм, — сказал Тулин. — В шторм маленькие пограничные катера должны спешить к берегу. Они не могут думать ни о чем другом, кроме как о собственной безопасности. Очень хороший шторм.

Пришло время восстановить некоторые события, случившиеся в Баку в канун пожара нефтяного фонтана и во время самого происшествия.

На новом участке приморского промысла только что закончили проходку скважины ноль одиннадцать — она именовалась так по последним цифрам длинного регистрационного номера, как это принято у нефтяников.

Еще когда геологи выдавали точку для бурения ноль одиннадцатой, они надеялись на хорошие результаты. Под этой точкой на глубине двух километров приборы прощупали некое вздутие пород, или купол, — в геологии это называется антиклиналью. В таких образованиях часто скапливаются газ и нефть.

Бурение шло быстро. Когда долоту осталось пройти до проектной глубины около ста метров, буровой мастер посадил одного из рабочих на велосипед, приказав мчаться в контору бурения и доложить, что ноль одиннадцатая «заговорила».

Сам же он стал тщательно наблюдать за глинистым раствором. Этот раствор — непременный участник бурения: он циркулирует в скважине и выносит на поверхность измельченную долотом породу. И вот в глинистом растворе появились пузырьки газа и радужные разводы. С каждым новым метром проходки их становилось все больше.

Это была серьезная опасность. Сейчас почти двухкилометровый столб раствора всей своей тяжестью придавливает нефть, скапливающуюся возле забоя скважины. Если же он напитается газом и станет легче, нефть может вырваться на свободу.

В ожидании инженера мастер принял меры предосторожности. Бригада стала добавлять в раствор специальный утяжелитель. Когда руководители конторы бурения прибыли на ноль одиннадцатую, опасность открытого фонтана уже была предотвращена.

Так же умело действовали нефтяники при освоении новой скважины. Затем промысловые слесари смонтировали на устье ноль одиннадцатой сложное устройство из толстостенных труб, вентилей и штуцеров, именуемое фонтанной елкой. Теперь достаточно крутануть чугунное колесо одного из вентилей, чтобы из скважины хлынула тугая струя нефти. Это готовились сделать в ближайшие часы — группа монтажников уже заканчивала прокладку трубопровода от скважины к резервуарам.

Тогда-то и раздался взрыв на ноль одиннадцатой. Из-под земли вырвался черно-зеленый сверкающий столб. В ту же секунду все вокруг вспыхнуло — пятидесятиметровый султан нефти, остатки вышки, сама земля, на которую низвергались потоки пылающего топлива…