Неуловимые - Насибов Александр Ашотович. Страница 48

Аскер сидел в раздевалке и расшнуровывал бутсы. Какие-то люди поздравляли его, пожимали руки, хлопали по плечу. На все это он отвечал улыбками, отшучивался, но делал это автоматически. Он очень нервничал. В ближайшие минуты должно было выясниться, имела ли успех комбинация с футболом, клюнул ли «Бешеный».

— Хелло, дружище!

Аскер вздрогнул. В дверях стоял улыбающийся Хаммер. За ним виднелся Вальтер Гассель.

Немцы подсели к Аскеру, с уважением его оглядели.

— Ну и ну, — сказал начальник шпионской школы. — Вы удивили меня, оберштурмфюрер Краузе. Кто мог бы предположить, что в нашем городе скрываются такие таланты?

— Даже я ничего не знал! — воскликнул Рудольф Хаммер.

Аскер скромно улыбнулся.

— Вы переоцениваете и меня, и мои таланты, — сказал он, снимая бутсу.

— Ни слова больше, — прервал его хромой. — Я кое-что смыслю в футболе. И я могу сказать, что никогда ещё… Впрочем, обо всем мы поговорим после.

— Одевайтесь скорее — и едем, — сказал Хаммер.

— Куда? — удивился Аскер, хотя все в нем пело и ликовало.

— Не задавайте праздных вопросов. — Пилот встал. — Едем ко мне. Все трое.

Аскер счёл уместным промолчать и пожать плечами.

Через четверть часа они вышли из раздевалки.

Хаммер указал на стоявший неподалёку большой автомобиль.

— Прошу в машину.

Аскер оглядел сгрудившиеся возле стадиона автомобили, отыскивая свою машину. Её не было видно. Автомобили, отчаянно гудя, разъезжались. Когда стало немного просторнее, «штеер» обнаружился. Он стоял у дальнего конца стадиона. И в нем сидел незнакомый офицер. Весь его вид выражал ожидание, нетерпение. Офицер внимательно разглядывал выходящих со стадиона людей, время от времени призывно сигналил. У Аскера пересохло во рту, он догадался: это Юлиус Олендорф — автор перехваченного письма, о котором говорила Анни Гельвиг!

Олендорф приехал этим утром. Дежурный, к которому он обратился, не знал, как найти Курта Краузе, но указал, где тот квартирует. В гостинице Краузе тоже не оказалось. Тогда Олендорф вышел побродить, увидал афиши, извещавшие о футбольном матче, поехал на стадион. И здесь обнаружил знакомый автомобиль — он продал его Краузе только полгода тому назад. Олендорф влез в него, решив устроить приятелю сюрприз.

Керимов понял: Олендорф будет ждать Курта Краузе, не дождавшись — пойдёт его искать, не найдя — поднимет тревогу.

Надо было немедленно действовать, попытаться выиграть время.

— Минуточку, — сказал Аскер спутникам, — я вижу знакомого офицера и попрошу отвести мою машину к гостинице.

И он направился к белому автомобилю.

— Здравствуйте, — сказал он, подойдя. — Насколько я понимаю, вы Юлиус Олендорф?

— Да, — сказал офицер, — но я…

— Вы хотите спросить, как я догадался? Очень просто: я приятель Курта Краузе, он мне сообщил о вашем письме, сказал, что ждёт вас. Он в восторге от машины и, конечно, не раз рассказывал, как уговорил вас продать её.

— О, это меняет дело. — Олендорф улыбнулся и протянул Керимову руку. — Надеюсь, ветрогон Курт не успел ещё перепродать «штеер»? Но где он сам? Здесь его машина, его приятель, и нет самого Курта!

— На рассвете он отправился по заданию. И попросил меня: если вы вдруг явитесь в гостиницу, устроить в его номере. Он будет вечером или завтра утром. Вот ключ, я на всякий случай забрал его, когда уезжал на стадион. Запомните: второй этаж, номер двести семнадцать.

— Хорошо… Не захватите ли вы меня с собой?

— Я как раз хотел просить… Понимаете. Курт одолжил мне машину, и я приехал сюда… А теперь встретился с друзьями, должен отправляться с ними. Вот что: садитесь в свой «штеер» и отправляйтесь в гостиницу. Я скоро вернусь, вечер мы можем провести вместе.

И Аскер, улыбаясь, передал Олендорфу ключ от зажигания.

— Чудесно! — воскликнул Олендорф.

Офицеры вновь пожали друг другу руки. «Штеер» укатил.

Аскер проводил его взглядом, облегчённо перевёл дыхание, вернулся к поджидавшим его Хаммеру и Гасселю.

— Едем, — сказал он, садясь и захлопывая дверку.

Минут через сорок автомобиль остановился у дома Хаммеров.

— Хозяйничать придётся мне, — сказал Рудольф Хаммер, вылезая из машины. — Отца нет, он в отъезде.

Гости поднялись наверх, в комнату гауптмана. Здесь все трое уселись вокруг столика. Появилось пиво и папиросы. Но вот прозвучал сигнал машины. Рудольф Хаммер подошёл к окну.

Возле штакетника, ограждавшего загородный коттедж Хаммеров, стоял автомобиль, из которого вылезал Хаммер-старший. Навстречу ему спешила горничная. Она приняла у хозяина саквояж и плащ.

— Ну, вот и отлично, — сказал пилот. — Вернулся папаша… Бедняга, он устал! Старик совершенно не бережёт себя. Он отмахал за двое суток километров пятьсот. Что поделаешь, теперь не проходит и дня, чтобы где-нибудь не взбунтовались пленные. Их приходится усмирять. А отец, как говорят, делает это лучше других…

Скоро где-то гулко ударил колокол.

— Прошу вниз, — сказал Рудольф Хаммер. — Будем обедать.

В большой столовой с панелями из тёмного дерева было накрыто на пять персон. Здесь хозяйничала фрау Хаммер, крупная, дородная женщина, обладательница мускулистых рук и хрипловатого контральто. Супруг был тоже высок, но тощ и бесцветен.

Обед прошёл в тишине. Шеф гестапо молчал и не поднимал глаз от еды. После того как было выпито по рюмке апельсиновой водки, Хаммер-старший собственноручно прикрыл графин хрустальной пробкой, многозначительно посмотрев на сына.

— Тебе сегодня лететь, — коротко заметил он.

После обеда мужчины прошли в библиотеку. Хозяин дома уселся на диван, остальные разместились вокруг. Подали кофе. Рудольф Хаммер и Гассель стали рассказывать о матче, не скупясь на комплименты в адрес Аскера. В глазах гестаповца промелькнул интерес. Он высказал сожаление по поводу того, что не смог побывать на стадионе.

Долго продолжалась беседа. Старый немец в окружении молодых людей, мирно беседующих в уютном уголке комнаты, — это была идиллическая картина. И трудно было поверить, глядя на них, что идёт война, в которой все четверо принимают самое, активное участие.