Тайник на Эльбе - Насибов Александр Ашотович. Страница 11

Ночь старик провёл плохо. Он лёг поздно, был сильно утомлён пережитым за день, но никак не мог уснуть. Видимо, перенервничал. Пробило час ночи, два часа, три, а он все ворочался в постели, вздыхал, кашлял, что-то бормотал. Наконец, отчаявшись заснуть, сел в постели, спустил на холодный глиняный пол тонкие ноги с уродливо вспухшими подагрическими коленями, потянулся к выключателю, зажёг свет.

За окном мерно шумело море. Но вот к ровному и привычному голосу Каспия стал примешиваться тихий скользящий шорох. Он все усиливался, нарастал. И вскоре по кровле, по окну, по широким листьям инжирового дерева, росшего у входа в домик, забарабанил крупный дождь. С моря донёсся отдалённый удар — будто пушка выстрелила. Это в прибрежных скалах разбился первый штормовой вал.

Старик прошлёпал босыми ногами к окну, проверил запоры, потом забрался на кровать и, закутавшись в одеяло, просидел так до утра.

Рассвет застал его совсем больным. Он сполз с кровати, зажёг керосинку. Сейчас девочка, дочь соседки, должна принести бутылку молока.

Ага, вот и она: у дома послышались шаги. Старик отпер дверь, взял молоко, перелил в кастрюлю и вернул бутылку.

— А деньги? — сказала девочка.

— Иди, иди, завтра получишь. — Старик запер дверь, нагнулся над керосинкой.

Вскоре молоко было выпито, завтрак, состоявший из сваренного накануне картофеля, съеден.

На душе у старика было неспокойно — задание он выполнил неточно. Радиограмма требовала, чтобы тот, в ушанке, был передан в руки органов государственной безопасности, а не милиции.

Правда, старик предпринял для этого кое-какие меры, но вдруг в милиции, не разобравшись, выпустят арестованного на свободу?…

Он знал: хозяева всегда стремятся проверить сообщения своих агентов. Такую работу случалось выполнять и ему самому. Что, если и на этот раз будет предпринята подобная проверка, да ещё выяснится, что тот, в ушанке, ускользнул!… В этом случае агента могут заподозрить в попытке обмануть шефов. Тогда наступит возмездие. А он знает теперь, каким бывает это возмездие! Нет, нет, действовать в ближайшие же часы, немедленно. Он должен убедиться в том, что все получилось как надо.

Надев сорочку, Седобородый раскрыл гардероб. Там висел синий костюм, в котором он ездил вчера в город. Он подумал и закрыл дверцу — опыт подсказывал, что сейчас следует одеться по-другому.

Через час Седобородый был в городе. Вскоре он оказался на улице, где помещалось отделение милиции, в которое вчера повели задержанного, и с равнодушным видом прошёл мимо. Неподалёку была какая-то лавчонка, далее — парикмахерская. Быть может, зайти туда, потолкаться?… Нет, не стоит. А что это на противоположной стороне? Старик прищурился и прочитал грубо намалёванную вывеску:

Он сделал ещё несколько шагов. Ну конечно же, он был как-то раз в этом заведении. Помнится, чайханщик любит поговорить. Пожалуй, то, что нужно…

Старик неторопливо пересёк улицу, толкнул дверь под вывеской, вошёл. Он оказался в комнате с чисто выметенным полом, белоснежными стенами и потолком, с аккуратными занавесочками на окнах. В дальнем углу стояли на скамьях два больших медных самовара. Чуть поодаль — прилавок со стеклянным коробом, в котором в прежние времена хранились, вероятно, печенье, сахар и сласти, а теперь, в трудную военную пору, сиротливо лежала жалкая кучка слипшегося зеленого монпансье.

Под стать чайхане был её заведующий — аккуратный старичок в белом фартуке. Мельком взглянув на посетителя, он нацедил стакан чаю, кинул на блюдечко несколько конфеток. Все было сделано быстро, ловко. Седобородый ещё только занимал место у окна, а чай уже стоял на столике.

— Салам алейкум, — сказал посетитель, кивком поблагодарив за чай.

— Алейкум салам. — Чайханщик с достоинством поклонился, смахнул полотенцем крошки со стола и ушёл к себе в угол.

Старик придвинул стакан и принялся за чай. Сделав несколько глотков, достал из кармана газету и углубился в чтение.

Скоро чай был выпит. Посетитель поднял голову и сделал чайханщику знак принести ещё. Когда тот поставил на стол новый стакан, клиент был поглощён чтением. Он взволнованно цокал, качал головой, явно заинтересованный какой-то заметкой. Чайханщик проследил за пальцем, которым старик водил по газетным строкам, усмехнулся.

— Ну, что скажете? — воскликнул он. — Обокрал квартиру, хозяйку чуть не задушил. Хорошо, поймали негодяя. Война, а он, сын собаки, чем занимается! Расстреливать надо таких.

— Да-а, — протянул старик, — поймали. Сейчас много краж. Вот, шёл по улице, встретил знакомого. Рассказывает: вчера в трамвае бумажник у пассажира вытащили.

— Было такое дело, — сказал чайханщик. — Сам видел.

— Сам видел? — недоверчиво переспросил Седобородый.

Чайханщик приподнял на окне занавеску, кивнул на здание милиции.

— Туда вора привели. Вчера там сидел.

— Сидел? А сейчас?…

— Бежал. — Чайханщик вздохнул, скорбно поджал губы. — Бежал, дорогой, как джейран мчался по улице. Ночью это было. Стреляли.

— Попали?

— Какие тут стрелки, дорогой! Всех порядочных на фронт отправили. Здесь калеки остались. Третий сорт.

Чайханщик хотел сказать ещё что-то, но из-за прилавка вылез мальчик.

— Дядя, — сказал мальчик, — почему ты…

— Убирайся! — с неожиданной резкостью прервал его чайханщик. — Убирайся отсюда, сын шакала и гиены!

— Но, дядя! — Мальчик (ему было лет десять) прижал руки к груди, весь подался вперёд. — Я хочу, чтобы…

— Кому я сказал! — Чайханщик, не на шутку рассерженный, замахнулся полотенцем.

Мальчик смолк и растерянно отошёл в сторону. Заведующий чайханой обернулся к посетителю, улыбнулся:

— Так вот, уважаемый гость, и сбежал этот тип. Сбежал и всех оставил в дураках.

Старика охватила тревога. Она была очень смутной, агент не знал ещё, откуда грозит опасность, но отчётливо её ощущал.

Надо было уходить. Он встал, будто отыскивая что-то в кармане.

— Табак, — сказал он в ответ на вопросительный взгляд чайханщика.

— Забыл дома кисет.