Тайник на Эльбе - Насибов Александр Ашотович. Страница 45

Полная луна стояла высоко в небе. Дорога просматривалась хорошо, и Упиц до отказа прижал ногой педаль газа. Машина рванулась вперёд. Вскоре стрелка спидометра закачалась у цифры 120.

Через полтора часа машина подъехала к развилке дорог. Основное шоссе шло дальше, на Гамбург. Пологий и широкий съезд вёл на запад. Группенфюрер оглянулся и, убедившись, что шоссе свободно, повернул руль влево.

Ещё через час «мерседес» Упица, на минуту притормозив у контрольно-пропускного пункта, въехал в Остбург. Высокого гостя ждали. Едва автомобиль остановился у здания гестапо, к нему поспешили штандартенфюрер Больм и штурмбанфюрер Беккер. Почтительно поздоровавшись, они проводили генерала в приготовленные апартаменты — гостю был отведён коттедж, расположенный рядом со зданием контрразведки. В кожаной папке, которую нёс с собой штандартенфюрер Больм, находились материалы, относящиеся к появлению в Остбурге Курта Краузе и Герберта Ланге. Группенфюрер Упиц прибыл специально по этому делу.

Материалы не могли порадовать генерала. На след спутника Герберта Ланге пока напасть не удалось.

За домом покойного велось тщательное наблюдение, все посетители были подвергнуты негласной проверке. Однако в гестапо понимали: тот, кто извлёк запрятанную в кухне радиостанцию, вряд ли вновь появится в домике Ланге. Поэтому контрразведка главное внимание уделяла Лизель. Адольф Торп навещал её каждый день. Но женщина, испытавшая сильнейшее нервное потрясение, была в тяжёлом состоянии. В ответ на настойчивые расспросы Торпа она твердила одно и то же: в доме в эти дни было полно народу, приходили какие-то люди, но кто именно, она не помнит.

Или не хочет вспомнить? Торп подозревал, что так оно и есть. Но это были лишь догадки, не больше.

Гестапо разузнало о всех связях и знакомствах Герберта Ланге на заводе, где он служил до мобилизации в вермахт. В поле зрения контрразведки попало человек двадцать. В списке значился и механик Отто Шталекер.

Дальнейшая проверка показала, что почти все эти люди присутствовали на похоронах.

Ниточка потянулась.

Директор завода артиллерийских снарядов и фаустпатронов «Ганс Бемер» Артур Кюмметц выбрал в ящике большую сигару, понюхал её, аккуратно обрезал ножичком кончик и зажёг.

Вошла секретарша.

— Господин Карл Кригер, — сказала она, вопросительно посмотрев на директора.

Кюмметц скосил глаза на большие часы в углу кабинета. На них было одиннадцать. Часы начали бить.

— Минута в минуту, — проворчал Кюмметц. — Однако он точен, этот Кригер.

И он кивнул секретарше. Та впустила в кабинет пожилого человека в аккуратном чёрном костюме с галстуком-бабочкой. Это был заведующий заводской канцелярией Карл Кригер.

Начался утренний доклад. Все шло по раз и навсегда заведённому порядку, который директор Кюмметц самолично разработал и весьма ценил. Кригер был краток. Изложив в нескольких словах существо дела, он передавал шефу бумаги, которые тот подписывал и возвращал. Когда с бумагами было покончено, Кригер поднялся.

Кюмметц вновь взглянул на часы. Доклад длился пятнадцать минут — ровно столько, сколько и полагалось. Он отпустил Кригера. Однако у дверей заведующий канцелярией задержался.

— Простите, забыл доложить… Кажется, я нашёл подходящего человека.

— Шофёра?

— Да.

— Конечно, женщина?

— Мужчина, господин директор?

— Из восточных рабочих?

— Нет.

— Кто же тогда?

— Немец, господин директор.

— Вы сказали: немец?

— Да.

— И не калека?

— Он не инвалид… То есть инвалид, но не в том смысле. У него целы руки и ноги, видят оба глаза. Он великолепный шофёр, но… Словом, чуть-чуть свихнулся. Его вылечили, но от военной службы пока освободили. Так что практически здоров. Молод, силён и великолепно водит машину.

— Но что с ним стряслось?

— Был под бомбёжкой. — Кригер покрутил у виска указательным пальцем. — Однако все это в прошлом, господин директор.

— Свихнулся? — Директор отшвырнул сигару. — Не хватает только, чтобы моей машиной управлял сумасшедший. Сами-то вы в рассудке, предлагая мне такого шофёра?

Кригер пожал плечами.

— Вам решать господин директор. Но вы приказали достать шофёра, дважды напоминали об этом. А где сейчас отыщешь здорового парня, который бы ходил без дела? Быть может, все же вызовете его?

— Он здесь?

— Да, я сказал ему, чтобы пришёл. На всякий случай.

— Хорошо. Но откуда он взялся?

— Пришёл во вторник, господин директор. Вы знаете — в этот день я принимаю посетителей. Вот он и явился. Прежде чем докладывать вам, я проверил его, как мог. Мы вышли, и я посадил его за руль своего «оппеля». Мы проехали всего несколько километров, но я понял, что могу его смело рекомендовать. Разумеется, как шофёра. Что касается документов, то будет, конечно, особая проверка, и тогда…

— Ладно, — сказал Кюмметц, — давайте его ко мне в кабинет.

Кригер вышел. Через минуту он вернулся и ввёл в кабинет Аскера. Наголо обритая голова, тёмные усы щёточкой, какая-то смесь робости и растерянности в широко открытых светлых глазах за стёклами очков — все это в сочетании с тесноватой в плечах курткой зеленой саржи и жёлтыми фланелевыми бриджами сильно изменило внешность разведчика.

Кюмметц внимательно оглядел простоватого и, видимо, чуточку неуклюжего парня. «Из деревенских», — подумал он.

— Фамилия?

— Генрих Губе, — отчеканил Аскер, вскинув голову.

— Мне надо отвечать: «господин директор», — сказал Кюмметц. — Вы поняли?

— Так точно, господин директор!

Кюмметц более четверти века провёл на военной службе и больше всего на свете ценил дисциплину и порядок. Аскер был уведомлен об этом и действовал по строго разработанному плану.

— Документы!

Аскер вынул и подал паспорт, шофёрское свидетельство, воинское удостоверение, бумагу из госпиталя.

— Вы смотрели их? — спросил Кюмметц заведующего канцелярией.

— Да, господин директор.

Кюмметц полистал бумаги, бросил на стол.

— Откуда родом?

— Вот, господин директор. — Кригер положил перед ним лист бумаги.

— Я опросил шофёра Губе и все записал.