Короли не плачут - Жеглов Василий. Страница 108

— Выродок! — повторил оборотень.

— И это всё, что ты можешь сказать? — усмехнулся прорицатель. — Я ждал чего-то большего, а ты просто злишься! Вот что помогло тебе побороть мою волю — злость! И ещё страх! Ты ведь испугался, оборотень? По-настоящему испугался, верно? — Чилам возбуждённо облизнул губы. Его глаза лихорадочно заблестели. — Скажи, чего ты боишься? Ведь не за себя, правда? И не за них! — он мотнул головой в сторону других пленников. — Тебе наплевать на всех! И на себя наплевать! Ты хочешь только одного — остановить меня! Зачем, оборотень? Объясни! Ведь, в сущности, я хочу сделать то, что должны были сделать вы!

— Врёшь! — прохрипел Винс. — Мы никогда не хотели хаоса!

— То-то и оно! — презрительно хмыкнул Чилам. — Вы копошитесь в этой навозной куче и считаете себя вершителями судеб. А на самом деле, вы навозные черви и ничего больше! Назови хоть одну причину, по которой этот мир достоин существования! Ну?! Молчишь? — Ты всё равно не поймёшь!

— Может и не пойму, — согласился Чилам, — потому что ты, хоть и нелюдь, но ты — живой, а я — мёртвый, понимаешь? Я уже родился мёртвым! — Прорицатель сорвался на крик: — Мне не нужен этот мир! Я не хотел приходить в него!

— Так пойди и удавись, выродок!

— Выродок?! — усмехнулся Чилам. — Жрец тоже меня так называл, но он вкладывал в это совсем другой смысл, а вот ты знаешь, о чём говоришь! Да, я выродок! Но чей?! Удивлён? Думаешь, я не знал об этом? Открою тебе тайну, оборотень — всё равно ты уже не сможешь никому рассказать о ней — выродки помнят о своей прошлой жизни. Конечно, не всё, но самое главное они помнят! Мы помним, кто наш главный враг! Память объединяет нас и поэтому, можно сказать, что мы одно целое! Я помню, как вы убили меня пятьсот лет назад. Тогда я родился в Кейритии и не успел войти в настоящую силу. Вы вычислили меня раньше: слишком рано я раскрыл свою сущность. Одного не знаю: сколько всего нас было? И почему вы так нас боитесь? Ведь я такой же, как и вы! Я выродок вашей стаи! И хотя у меня только одно лицо, но я тоже многолик! Так почему же вы с таким упорством убиваете меня?

Оборотень побледнел. Он не хотел отвечать и попытался плотно сжать губы, но ярость помимо его воли выплеснулась наружу:

— Тебя невозможно контролировать! Ты сам по себе! Тебе никто не нужен! Ни один из вас не хотел жить в этом мире! Вы рождаетесь только с одной целью: уничтожить его!

— А вы, значит, его защищаете? — внезапно успокоившись, ледяным тоном спросил Чилам.

— Мы защищаем себя! — огрызнулся оборотень. — В отличие от вас, мы хотим жить! Просто жить, понимаешь, выродок? Это же так просто!

Чилам расхохотался:

— Теперь я понял! Вы ничем не отличаетесь от этих жалких тварей — людей! Вот почему вы так боитесь меня!

— Пока существуешь ты, мы не можем позволить себе стать обыкновенными людьми, — зло произнёс Винс.

— Кем? — скривившись, переспросил Чилам. — Людьми? Теми, кто бросает новорождённых младенцев в колодец?

— Жить без боли невозможно! Этого никто не может изменить!

— Я могу! — заорал Чилам. — И я сделаю это! Каждый раз, когда я приходил в этот мир, я испытывал боль! Чудовищную боль! Она будет повторяться вновь и вновь, а я не хочу больше терпеть! Не хочу! — Произнеся последнее слово, он вздрогнул и замер. По его телу прошла дрожь. Черты лица заострились, кожа вдруг стала сухой и дряблой, словно за одно мгновение пронеслись многие годы. Чилам тихо завыл и начал раскачиваться из стороны в сторону. Постепенно вой нарастал. Вскоре он заполнил всё пространство, заставив присутствующих согнуться от нестерпимой боли, терзавшей их слух. Если бы они могли, то заткнули бы уши, лишь бы не слышать этот вой, пронзающий мозг короткими фразами. — И дозволит Всевидящий детям своим умирать в землях неверных! И будут сжигать тела павших! И прахом взойдут они в небесный храм отца своего! И огромная армия хлынет на южный материк! И там где были города, появятся храмы! И каждый, кто туда войдёт, станет дзаргом! И подчинится весь мир моей воле! И однажды прикажу я всем умереть! И все умрут с именем моим на устах! И умру я — последним!

По залу пронёсся холодный вихрь. Хрустальные сапы с тихим звоном начали гаснуть одна за другой, и огромный зал стал погружаться во тьму. Внезапно что-то взметнулось в воздух позади Чилама. В последний момент он успел обернуться и выставить перед собой руки, но падающее на него тело остановить не смог. Сбитый с ног, он рухнул на пол.

Марн не успел осознать, что произошло, но этого и не требовалось. Как только тело почувствовало, что поработившая его чужая воля исчезла, оно отдало приказ мышцам, и вампир прыгнул вперёд.

Барон Ойба э'Илом также не успел ничего понять. Однако тренированная рука опытного фехтовальщика сама собой метнулась к ножнам, пальцы мягко сомкнулись на рукояти меча, и уже в следующий миг он нанёс страшной силы рубящий удар.

Винс понял всё и сразу. Он бросился между бароном и вампиром, поднырнул под опускавшуюся руку с мечом, и жёстким ударом в горло поставил точку в славной истории рода Батим-Ажа-Илом. Но остановить движение меча или увернуться от него он уже не смог — острое лезвие, описав полукруг, захлестнулось за спину и наискось рассекло подреберье оборотня.

Чилам скинул с себя вора и попытался встать, но в этот момент сверху на него обрушился, вампир нанося сдвоенный удар ногами в поясницу. Короткий вскрик порицателя заглушил треск позвоночника.

Грег, позабыв о собственном оружии, взвизгнул и метнулся к двери. Он почти успел выскочить из зала, но Юр выдернул из тела оборотня меч барона и метнул его. Сверкающий диск промелькнул по залу, и голова принца с глухим стуком покатилась по каменным плитам.

После этого всё замерло. Казалось, что со смертью Чилама наступило безвременье. К счастью, это продолжалось совсем недолго, и вскоре время вернулось, отсчитывая мгновения короткими тихими всхлипами старого вора, склонившегося над телом Проныры:

— Как… Как же… Как же так, парень?

— Уймись, старик, — прохрипел вампир. — Он скоро очнётся! Ему крепко попало по мозгам, но у выродка не хватило времени, чтобы убить его.