Метаморфозы - Назон Публий Овидий. Страница 11

Начал. Сперва Ликаон над обетами стал насмехаться

И говорит: "Испытаю при всех в открытую, бог ли

Он или смертный. Тогда не будет сомнительна правда".

В ночь, отягченного сном, сгубить нечаянной смертью

225 Хочет меня. По душе ему этак испытывать правду.

Но, не довольствуясь тем, одному из заложников, коих

Выслал молосский народ, 29 мечом пронзает он горло.

После в кипящей воде он членов часть полумертвых

Варит, другую же часть печет на огне разведенном.

230 Только лишь подал он их на столы, я молнией мстящей

Дом повалил на него, на достойных владельца пенатов.

Он, устрашенный, бежит; тишины деревенской достигнув,

Воет, пытаясь вотще говорить. Уже обретают

Ярость былые уста, с привычною страстью к убийству

235 Он нападает на скот, — и доныне на кровь веселится!

Шерсть уже вместо одежд; становятся лапами руки.

Вот уж он — волк, но следы сохраняет прежнего вида:

Та же на нем седина, и прежняя в морде свирепость,

Светятся так же глаза, и лютость в облике та же.

240 Дом сокрушился один — одному ли пропасть подобало! —

Всем протяженьем земли свирепо Эриния правит.

Словно заговор тут преступный замыслили! Значит,

Пусть по заслугам и казнь понесут! Таков приговор мой".

Речь Громовержца одни одобряют, еще подстрекая

245 Ярость его; у других молчание служит согласьем.

Но человеческий род, обреченный на гибель, жалеют

Все; каков будет вид земли, лишившейся смертных,

Все вопрошают, и кто приносить на жертвенник будет

Ладан? Иль хочет зверью он отдать опустелую землю?

250 И на вопрос их в ответ, — что его-де об этом забота, —

Вышних царь запрещает дрожать и, не схожее с прежним,

Он обещает явить — чудесным рождением — племя.

Вот уж по всей земле разметать он готов был перуны,

Да убоялся, пылать от огней не начал бы стольких

255 Неба священный эфир и длинная ось не зажглась бы.

Вспомнил, — так судьбы гласят, — что некогда время наступит,

Срок, когда море, земля и небесный дворец загорятся, —

Гибель будет грозить дивнослаженной мира громаде.

Стрелы тогда отложил — мастеров-циклопов 30 работу,

260 Кару иную избрал — человеческий род под водою

Вздумал сгубить и с небес проливные дожди опрокинул,

Он Аквилона тотчас заключил в пещерах Эола 31

И дуновения все, что скопления туч отгоняют.

Выпустил Нота. И Нот на влажных выносится крыльях, —

265 Лик устрашающий скрыт под смольно-черным туманом,

Влагой брада тяжела, по сединам потоки струятся,

И облака на челе; и крылья и грудь его в каплях.

Только лишь сжал он рукой пространно нависшие тучи,

Треск раздался, и дожди, дотоль запертые, излились.

270 В радужном платье своем, Юноны вестница, воды

Стала Ирида 32 сбирать и ими напитывать тучи.

В поле хлеба полегли; погибшими видя надежды,

Плачет селянин: пропал труд целого года напрасный.

Не удовольствован гнев Юпитера — небом; лазурный

275 Брат 33 помогает ему, посылая воды на помощь.

Реки созвал, и, когда под кров своего господина

Боги речные вошли, — "Прибегать к увещаниям долгим

Незачем мне, — говорит. — Свою всю силу излейте!

Надобно так. Отворите дома, отодвиньте преграды

280 И отпустите тотчас всем вашим потокам поводья".

Так приказал. И они родникам расширяют истоки,

И, устремляясь к морям, в необузданном катятся беге.

Сам он трезубцем своим о землю ударил. Она же

Дрогнула вся и воде на свободу открыла дорогу.

285 И по широким полям, разливаясь, несутся потоки;

Вместе с хлебами несут деревья, людей и животных,

Тащат дома и все, что в домах, со святынями вместе.

Ежель остался дом, устоял пред такою бедою

Неповрежденный, то все ж он затоплен водою высокой,

290 И уже скрыты от глаз погруженные доверху башни.

Суша и море слились, и различья меж ними не стало.

Все было — море одно, и не было брега у моря.

Кто перебрался на холм, кто в лодке сидит крутобокой

И загребает веслом, где сам обрабатывал пашню.

295 Тот над нивой плывет иль над кровлей утопшего дома

Сельского. Рыбу другой уже ловит в вершине у вяза.

То в зеленеющий луг — случается — якорь вонзится,

Или за ветви лозы зацепляется гнутое днище.

Там, где недавно траву щипали поджарые козы,

300 Расположили свои неуклюжие туши тюлени.

И в изумленье глядят на рощи, грады и зданья

Девы Нереевы. 34 В лес заплывают дельфины, на сучья

Верхние вдруг налетят и, ударясь, дуб заколеблют.

Волк плывет меж овец, волна льва рыжего тащит.

305 Тащит и тигров волна; не впрок непомерная сила

Вепрю, ни ног быстрота влекомому током оленю.

Долго земли проискав, куда опуститься могла бы,

Падает в море, кружа, с изнемогшими крыльями птица.

Залиты были холмы своевольем безмерной пучины, —

310 В самые маковки гор морской прибой ударяет.

Гибнет в воде большинство; а немногих, водой пощаженных,

При недостатке во всем, продолжительный голод смиряет.

От Аонийских вершин отделяет Эту 35 Фокида, —

Тучные земли, дотоль они землями были, теперь же

315 Моря частица, воды небывалой широкое поле.

Там крутая взнеслась гора двухвершинная к звездам,

Именованьем — Парнас; облаков верхи ее выше.

К ней-то Девкалион 36 — остальное вода покрывала —

С брачной подругой своей пристал на маленькой лодке.

320 Нимфам корнкским 37 они и гор божествам помолились,

Вещей Фемиде 38 , тогда прорицалищем оным владевшей.

Не было лучше вовек, ни правдолюбивее мужа,

Богобоязненна так ни одна не бывала из женщин.

И как Юпитер узрел, что мир стал жидким болотом,

325 И что остался он там из стольких тысяч единым,

И что осталась она из стольких тысяч единой,

Оба невинны душой, богов почитатели оба, —

Он облака раскидал, Аквилоном туман отодвинул,

Земли явил небесам и выси эфирные землям.

330 Моря недолог был гнев; сложив о трех зубьях оружье,

Воды владыка морской усмиряет и вставшего поверх

Волн голубого зовет Тритона, чьи отроду плечи