Метаморфозы - Назон Публий Овидий. Страница 116

Но возникает вопрос, кто б мог столь великого груза

Бремя нести и такого царя унаследовать скипетр.

Первый в решеньях тогда — глас общий народа — назначил

Славного Нуму. Ему недостаточно было, однако,

5 Ведать сабинов устав; он широкой душою иного

Жаждал — начал искать о природе вещей наставлений.

Новой заботой влеком, родные он Курии бросил;

В город направился тот, Геркулеса когда-то принявший.

И на вопрос его, кто был греческих стен становитель

10 На италийских брегах, ответил один из старейших

Жителей тамошних мест, старинные помнивший годы:

Есть преданье, что сын богатый Юпитера с моря

На иберийских конях к берегам Лакиния прибыл

Счастливо; стали бродить по мягким стада луговинам,

15 Сам же в дом он вошел к Кротону, под гостеприимный

Кров и по долгим трудам вкушал там заслуженный отдых.

А уходя, предсказал: "Со временем будет построен

Город внуками здесь", — и были верны предсказанья.

Некогда в Аргосе жил рожденный Алемоном некто

20 Мискел, — в те времена олимпийцам любезнейший смертный.

Раз, наклонившись над ним, отягченным тяжелой дремотой,

Палиценосец сказал: "Оставь-ка родные пределы,

К дальнему Эзару путь держи, к каменистому устью!"

Если ж не внимает приказ, угрожал ему многим и страшным

25 И одновременно прочь и виденье и сон отлетели.

Алемонид поднялся и с притихшей душой вспоминает

Сон, и борются в нем два разные долго решенья:

Бог велит уходить, а законы уйти запрещают, —

Смертною казнью казнят пожелавшего родины новой.

30 Светлое солнце главу лучезарную спрятало в море,

Ночь же главу подняла, венчанную звезд изобильем.

Бог появляется вновь и свои повторяет веленья;

Если ж не внимет приказ, — грозит ему большим и худшим.

Мискела страх обуял, и решил он родимых пенатов

35 К новым местам перенесть; возник тут в городе ропот,

И обвиняли его в нарушенье закона. Дознанье

Кончили судьи; вина без свидетелей всем очевидна.

К вышним тогда обратил и уста и ладони несчастный:

"О, по веленью небес двенадцать трудов совершивший,

40 Ныне молю, — помоги! Ведь ты — преступленья виновник".

Древний обычай там был, по камешкам белым и черным,

Брошенным в урну, решать, казнить или миловать должно.

Вынесли и на сей раз решенье печальное: черный

Камешек всеми подряд опускается в грозную урну.

45 Но, для подсчета камней лишь ее опрокинули, видят, —

Всех до единого цвет из черного сделался белым!

Белых наличье камней оправдательных — дар Геркулеса —

Алемонида спасло. Он отца Амфитрионида

Благодарит и плывет Ионийским морем с попутным

50 Ветром; 593 уже и Тарент минует он лакедемонский,

Уж Сибарид в стороне остается, Нерет салентинский,

Также Турнийский залив и Темеса и Япига нивы.

Все эти земли пройдя, берегов не теряя из виду,

Мискел нашел наконец вещаньем указанный Эзар.

55 Неподалеку был холм, — святые Кротоновы кости

Там покрывала земля. Он в этой земле по веленью

Стены возвел и нарек Кротоновым именем город.

Верным преданием так утверждается место, где новый

Город греками был в италийских основан пределах.

60 Был здесь из Самоса муж. Однако он Самос покинул,

С ним и самосских владык. Ненавидя душой тиранию,

Сам он изгнанье избрал. Постигал он высокою мыслью

В далях эфира — богов; все то, что природа людскому

Взору узреть не дает, увидел он внутренним взором.

65 То же, что духом своим постигал он с бдительным тщаньем,

Все на потребу другим отдавал, и толпы безмолвных,

Дивным внимавших словам — великого мира началам,

Первопричинам вещей, — пониманью природы учел он:

Что есть бог; и откуда снега; отчего происходят

70 Молнии — бог ли гремит иль ветры в разъявшихся тучах;

Землю трясет отчего, что движет созвездия ночи;

Все, чем таинственен мир. Он первым считал преступленьем

Пищу животную. Так, уста он ученые первый

Для убеждений таких разверз, — хоть им и не вняли:

75 "Полноте, люди, сквернить несказанными яствами тело!

Есть на свете и хлеб, и плоды, под которыми гнутся

Ветви древесные; есть и на лозах налитые гроздья;

Сладкие травы у вас, другие, что могут смягчиться

И понежнеть на огне, — у нас ведь никто не отымет

80 Ни молока, ни медов, отдающих цветами тимьяна.

Преизобилье богатств земля предлагает вам в пищу

Кроткую, всем доставляет пиры без буйства и крови.

Звери — те снедью мясной утоляют свой голод; однако

Звери не все: и конь и скотина травою лишь живы.

85 Те ж из зверей, у кого необузданный нрав и свирепый, —

Тигры, армянские львы с их злобой горячей, медведи,

Волки лютые — тех кровавая радует пища.

Гнусность какая — ей-ей! — в утробу прятать утробу!

Алчным телом жиреть, поедая такое же тело,

90 Одушевленному жить умерщвлением одушевленных!

Значит, меж стольких богатств, что матерью лучшей, землею,

Порождены, ты лишь рад одному: плоть зубом жестоким

Рвать на куски и терзать, возрождая повадки Циклопов?

Значит, других не губя, пожалуй, ты даже не мог бы

95 Голод умиротворить неумеренно жадного чрева?

Древний, однако же, век, Золотым называемый нами,

Только плодами дерев да травой, землей воспоенной,

Был удовольствован; уст не сквернил он животною кровью.

Птицы тогда, не боясь, безопасно летали под небом

100 И по просторам полей бродил неопасливо заяц;

За кровожадность свою на крюке не висела и рыба.

Не было вовсе засад, никто не боялся обмана,

Все было мирно тогда. Потом, меж смертными первый, —

Кто — безразлично — от той отвратился еды и впервые

105 В жадное брюхо свое погружать стал яства мясные.

Он преступлению путь указал. Зверей убиеньем

Часто бывал и дотоль согреваем клинок обагренный.

Не было в этом вины: животных, которые ищут

Нас погубить, убивать при всем благочестии можно, —

110 Именно лишь убивать, но не ради же чревоугодья!

Дальше нечестье пошло; и первою, предполагают,