Метаморфозы - Назон Публий Овидий. Страница 36

560 Часть превратилась в птиц. Над той пучиной поныне

Режут поверхность воды оконечностью крыл Исмениды.

Агенорид 186 и не знал, что дочь их и внук малолетний

Стали богами морей. Побежденный несчастьем и рядом

Бедствий и многих чудес, представших ему, оставляет

565 Город создатель его, как будто он града судьбою,

А не своею гоним. И вот, после долгих блужданий,

Вместе с беглянкой-женой иллирийских достиг он пределов. 187

Там, под грузом и бед и годов, они вспоминают

Дом их постигший удар и труды исчисляют в беседе:

570 "Оный уж не был ли свят, моим копьем пораженный,

Змей? — так Кадм говорит, — когда, из Сидона пришедши,

В землю — новый посев — побросал я те зубы гадючьи?

Если так явственно мстит за него попеченье бессмертных,

Сам став змеем, — молю, — пусть долгим вытянусь чревом!"

575 Молвит, и вот уже — змей — простирается долгим он чревом,

Чувствует: кожа его, затвердев, чешуей обрастает,

А почерневшая плоть голубым расцвечается крапом.

Он припадает на грудь; между тем, воедино сливаясь,

В круглый и острый хвост понемногу сужаются ноги.

580 Руки остались одни; и поскольку лишь руки остались,

Их протянул он в слезах, по лицу человечьему текших, —

"Ты подойди, о жена, подойди, о несчастная! — молвил, —

Тронь мою руку, пока от меня хоть часть сохранилась,

Это — рука моя, тронь же ее, покамест не весь я

585 Змей", — хотел продолжать, но вдруг у него разделился

Надвое прежний язык, и ему, говорящему, слова

Недостает, и едва он жалобу высказать хочет —

Свист издает; этот голос ему сохранила природа.

И восклицает жена, в обнаженную грудь ударяя:

590 "Кадм, останься и скинь — о несчастный! — чудовищный образ!

Кадм, что же это? О, где твои ноги? Где плечи и руки,

Кожа, лицо, — но пока говорю, — остальное исчезло.

Боги, зачем и меня вы таким же не сделали змеем?"

Молвила. Он же лизал уста супруги любимой,

595 К груди, любезной ему, подползал, узнавая как будто;

Нежно ее обнимал и ластился к шее знакомой.

Все, кто были при том, — их спутники, — в страхе; она же

Скользкую шею меж тем гребнистого гладит дракона.

Вдруг их сделалось — два, — поползли, заплетаясь телами,

600 И незаметно ушли в тайники близлежащей дубравы.

Ныне людей не бегут, никому не вредят, не кусают, —

Чем были прежде они, миролюбные помнят драконы!

Но утешеньем для них в изменении прежнего вида

Стал их божественный внук, 188 что был покоренной им признан

605 Индией; славя кого, воздвигала Ахаия храмы.

Сын лишь Абанта один, Акризий, из рода того же 189

Происходящий, его к стенам арголийской столицы

Не допускает, идет против бога с оружьем, не веря,

Что Громовержца он сын. Не верил он, что Громовержца

610 Сын и Персей, от дождя золотого зачатый Данаей,

Вскоре, однако же, он — таково всемогущество правды! —

Горько раскаялся в том, что бога обидел и внука

Не захотел признавать. Один был на небе. Другой же,

Шкуру, полную змей, унося — незабвенную ношу, —

615 Ласковый воздух тогда шумящими крыльями резал.

В Ливии знойной как раз над пустыней парил победитель, —

Капли крови в тот миг с головы у Горгоны упали, —

Восприняла их Земля и змей зачала разнородных.

Земли гадюками там обильны теперь и опасны.

620 Так, на просторе несясь, гоним несогласием ветров,

Он и туда и сюда, дождевой наподобие тучки,

Мчится, с эфирных высот на далеко лежащие земли

Взор свой наводит и круг целиком облетает вселенной.

Трижды он Рака клешни и Аркты холодные видел;

625 То на Восток уносило его, то обратно на Запад.

Вот, при спадении дня, опасаясь довериться ночи,

Он в гесперийском краю опустился, в Атлантовом царстве.

Отдыха краткого там он ищет, доколе не вывел

Люцифер в небо Зарю, а Заря — колесницу дневную.

630 Здесь, всех в мире людей превзошедший громадою тела,

Сын жил Япетов, Атлант. Над самой он крайней землею,

Также над морем царил, что Солнца коням утомленным

Вод подставляет простор и усталые оси приемлет.

Тысяча стад там бродила овец, и крупного столько ж

635 Было скота; земли там ничье не стесняло соседство.

Неких деревьев листва — из лучистого золота зелень —

Там золотые суки и плоды золотые скрывала.

Молвил Атланту Персей: "Хозяин, коль можешь быть тронут

Рода величием ты, так мой прародитель — Юпитер!

640 Если деяньем людей ты дивишься, дивись же и нашим.

Гостеприимства прошу я и отдыха!" Тот же о древнем

Помнил вещанье, из уст прозвучавшем парнасской Фемиды:

"Время настанет, Атлант, и ограблено золото будет

Древа, и лучшая часть достанется Зевсову сыну".

645 И, убоявшись, Атлант обнес сплошною стеною

Яблони, их сторожить поручив великану-дракону,

И из чужих никого к своим не пускал он пределам.

А пришлецу говорит: "Уходи, иль тебе не поможет

Подвигов слава, тобой сочиненных, ни даже Юпитер!"

650 Силой угрозы сменив, отогнать его тщится руками.

Тот же, к мирным словам добавляя и строгие, медлит.

Силою он послабей — но кто же сравнится с Атлантом

Силою? — "Если моей дорожишь ты столь мало приязнью,

Дар мой прими!" — говорит; и, видом ужасное, слева

655 Сам отвернувшись, к нему лицо протянул он Медузы.

С гору быв ростом, горой стал Атлант; волоса с бородою

Преобразились в леса, в хребты — его плечи и руки;

Что было раньше главой, то стало вершиною горной;

Сделался камнем костяк. Во всех частях увеличась,

660 Вырос в громадину он, — положили так боги, — и вместе

С бездной созвездий своих на нем упокоилось небо.

Вот заключил Гиппотад 190 в темницу извечную ветры,

И возбудитель трудов, всех ярче в небе высоком,

Люцифер встал. Персей, вновь крылья взяв, привязал их

665 Справа и слева к ногам и, меч свой кривой подпоясав,

Ясный стал резать простор, крылами махая сандалий,

Неисчислимо вокруг и внизу оставляя народов.

Он эфиопов узрел племена и Кефеевы долы. 191

Немилосердный Аммон неповинную там Андромеду

670 За материнский язык в то время подверг наказанью.