Элегии и малые поэмы - Назон Публий Овидий. Страница 20
XIV
Ты хороша, от тебя я не требую жизни невинной,
Жажду я в горе моем только не знать ничего.
К скромности я принуждать не хочу тебя строгим надзором;
Просьба моя об одном: скромной хотя бы кажись!
5 Та не порочна еще, кто свою отрицает порочность, —
Только признаньем вины женщин пятнается честь.
Что за безумие: днем раскрывать, что ночью таится,
Громко про все говорить, что совершалось в тиши?
Даже блудница и та, отдаваясь кому ни попало,
10 Двери замкнет на засов, чтобы никто не вошел.
Ты же зловредной молве разглашаешь свои похожденья, —
То есть проступки свои разоблачаешь сама!
Благоразумнее будь, подражай хотя бы стыдливым.
Честной не будешь, но я в честность поверю твою.
15 Пусть! Живи, как жила, но свое отрицай поведенье,
Перед людьми не стыдись скромный вести разговор.
Там, где беспутства приют, наслажденьям вовсю предавайся;
Если попала туда, смело стыдливость гони.
Но лишь оттуда ушла, — да исчезнет и след непотребства.
20 Пусть о пороках твоих знает одна лишь постель!
Там — ничего не стыдись, спускай, не стесняясь, сорочку
И прижимайся бедром смело к мужскому бедру.
Там позволяй, чтоб язык проникал в твои алые губы,
Пусть там находит любовь тысячи сладких утех,
25 Пусть там речи любви и слова поощренья не молкнут,
Пусть там ложе дрожит от сладострастных забав.
Но лишь оделась, опять принимай добродетельный облик.
Внешней стыдливостью пусть опровергается срам…
Лги же и людям и мне; дозволь мне не знать, заблуждаться,
30 Дай мне доверчивым быть, дай наслаждаться глупцу…
О, для чего ты при мне получаешь и пишешь записки?
В спальне твоей почему смята и взрыта постель?
Что ты выходишь ко мне растрепанной, но не спросонья?
Метку от зуба зачем вижу на шее твоей?
35 Недостает изменять у меня на глазах, откровенно…
Чести своей не щадишь — так пощади хоть мою.
Ты признаешься во всем — и лишаюсь я чувств, умираю,
Каждый раз у меня холод по жилам течет…
Да, я люблю, не могу не любить и меж тем ненавижу;
40 Да, иногда я хочу — смерти… но вместе с тобой!
Сыска не буду чинить, не буду настаивать, если
Скрытничать станешь со мной, — будто и нет ничего…
Даже, коль я захвачу случайно минуту измены,
Если воочию сам свой я увижу позор,
45 Буду потом отрицать, что сам воочию видел,
Разувереньям твоим в споре уступят глаза.
Трудно ль того победить, кто жаждет быть побежденным!
Только сказать не забудь: «Я не виновна», — и всё.
Будет довольно тебе трех слов, чтоб выиграть дело:
50 Не оправдает закон, но оправдает судья.
XV
Новых поэтов зови, о мать наслаждений любовных!
Меты я крайней достиг в беге элегий своих,
Созданных мною, певцом, вскормленным полями пелигнов.
Не посрамили меня эти забавы мои.
5 Древних дедовских прав — коль с этим считаться — наследник,
Числюсь во всадниках я не из-за воинских бурь.
Мантуи слава — Марон, [71] Катулл прославил Верону,
Будут теперь называть славой пелигнов — меня, [72] —
Тех, что свободу свою защищали оружием честным
10 В дни, когда Рим трепетал, рати союзной страшась. [73]
Ныне пришлец, увидав обильного влагой Сульмона
Стены, в которых зажат скромный участок земли,
Скажет: «Ежели ты даровал нам такого поэта,
Как ты ни мал, я тебя все же великим зову».
15 Мальчик чтимый и ты, Аматусия, [74] чтимого матерь,
С поля прошу моего снять золотые значки.
Тирсом суровым своим Лиэй [75] потрясает двурогий,
Мне он коней запустить полем пошире велит.
Кроткий элегии стих! Игривая Муза, прощайте!
20 После кончины моей труд мой останется жить.
ГЕРОИДЫ
Письмо первое
ПЕНЕЛОПА — УЛИССУ
Неторопливый, тебе эти строки шлет Пенелопа;
Не отвечай мне письмом — сам возвращайся, Улисс!
Пал давно Илион, ненавистный подругам данайцев;
Вряд ли и город и царь стоили этой цены.
5 Лучше бы прежде, в пути, когда в Спарту плыл соблазнитель, [76]
Натиском бешеных вод был погребен его флот!
Мне не пришлось бы лежать в одинокой, холодной постели,
Плакать, что медленно дни для разлученной идут,
Или, стремясь обмануть долготу нескончаемой ночи,
10 Вдовые руки трудить тканью, свисающей с кросн.
Все опасности мне еще опасней казались;
Так уж всегда: где любовь — там и тревога и страх.
Строй мерещился мне на тебя идущих троянцев,
Краску сгоняло со щек Гектора имя одно.
15 Чуть мне расскажут о том, как Гектор убил Антилоха, —
Станет вмиг Антилох новых причиной тревог.
Весть ли придет, что погиб Патрокл в доспехах заемных, [77] —
Плачу о том, что успех хитрость дает не всегда.
Кровью своей Тлеполем увлажнил ликийскую пику, —
20 Новые страхи в душе смерть Тлеполема родит.
Кто бы ни был убит в ахейском стане под Троей,
Любящей сердце в груди делалось льда холодней.
Но справедливый бог над любовью сжалился чистой:
Троя дотла сожжена — муж мой остался в живых,
25 Все возвратились вожди, алтари в Арголиде дымятся,
Храмы отчих богов варварских полны богатств.
Дар за спасенных мужей молодые жены приносят,
Те о судьбах поют, Трои сломивших судьбу.
Робкие девушки им, справедливые старцы дивятся,
30 Жены не сводят с них глаз, слушая долгий рассказ.
Стол поставят — и муж покажет грозные битвы,
Пролитой каплей вина весь нарисует Пергам:
«Здесь протекал Симоент, здесь было Сигейское поле,
Здесь — высокий дворец старца Приама стоял.
35 Там — Эакида шатры, а дальше — стоянка Улисса,
Гектор истерзанный здесь быстрых пугал лошадей». [78]
Ведь обо всем, когда был за тобой на поиски послан
Сын твой, ему рассказал Нестор, а он уже — мне.
Он рассказал и о том, как убили Долона и Реса, [79]
40 Сном был погублен один, хитрой уловкой — другой.
Видно, совсем, совсем обо мне ты забыл, если дерзко
Лагерь фракийский настиг хитрой уловкой ночной,
Столько бойцов перебил, одного лишь рядом имея.
Так-то себя ты берег? Так-то ты помнил меня?
45 Сердце дрожало, пока не сказали мне, как, победитель,