История Нового времени. Эпоха Возрождения - Нефедов Сергей Александрович. Страница 11

Флоренция оделась в монашеские одежды, веселые таверны опустели, азартные игры были запрещены. Однако, превратив Флоренцию в "Град Божий", неистовый монах попытался сделать то же самое с Римом; он начал обличать папу Александра VI, который отнюдь не был образцом нравственности и устраивал в своем дворце оргии с проститутками. Савонарола требовал очищения церкви – того же, чего требовали святой Франциск и святой Доминик, а потом – Ян Гус и Лютер. В ответ папа отлучил Савонаролу от церкви, а ненавидевшая монаха знать подняла мятеж во Флоренции; неистовый пророк был схвачен и предстал перед судом инквизиции. Савонаролу подвергли жестокой пытке на дыбе; его пытали многие дни подряд и покрытый кровью, со сломанными руками, монах признался в том, что хотел свергнуть папу. О сожженных картинах и книгах на допросах не было и речи – искусство не интересовало палачей. 23 мая 1498 года полуживой, истерзанный пророк был повешен над костром на площади Сеньории.

Позднее, когда истина стала явью, на месте костра был высечен круг; в течение столетий верующие возлагали на это место цветы, и многие молились словами Савонаролы:

– Восстани, Господи, пошто спиши?

ОТКРЫТИЕ ЗАКОНОВ ИСТОРИИ

В день казни Савонаролы среди толпы на площади Сеньории стоял и смотрел на мучения пророка молодой аристократ Никколо Макиавелли – человек, которому предстояло открыть законы истории. Макиавелли принадлежал к получившей античное образование «золотой молодежи»; он любил пирушки, почитал Платона и с презрением относился к фанатичному монаху. Через несколько лет после казни Савонаролы Макиавелли стал секретарем Сеньории и правой рукой нового диктатора Флоренции – «гонфалоньера» Пьетро Содерини. Он ездил с посольствами к королевским дворам Европы, наблюдал за тем, как делается большая политика, и участвовал в тонких интригах. Это было время войн, начатых вторжением Карла VIII в 1494 году; тогда французы прошли всю Италию и завладели Неаполитанским королевством. Испанский король и германский император объединились, чтобы остановить французов, и Италия стала ареной долгой борьбы великих держав того времени. Римский папа Александр VI выступал на стороне Франции, и его сын Цезарь Борджиа, пользуясь французской поддержкой, пытался овладеть Средней Италией.

Цезарь Борджиа остался в памяти итальянцев как "рыцарь плаща и кинжала"; блестяще образованный галантный красавец, он боролся со своими врагами с помощью вероломства, кинжала и яда. Ему ничего не стоило разрезать персик лезвием, одна сторона которого смазана ядом, и, взяв себе одну половинку, протянуть другую ничего не подозревающему сопернику. Врагами Цезаря были синьоры – владетели замков и городов; его целью было объединение страны и восстановление порядка, поэтому он пользовался любовью простого народа. Макиавелли около года находился при дворе Цезаря и, постигнув тонкости политики, в конце концов, признал, что "цель оправдывает средства". Вероятно, этого же мнения придерживался Леонардо да Винчи, строивший для Цезаря бастионы и осадные машины; знаменитый художник был вместе с тем и первым механиком того времени; он воскресил искусство Архимеда и оставил сотни чертежей различных механизмов – самым известным его изобретением был колесцовый замок для аркебуз.

Благодаря машинам Леонардо и своему военному искусству, Цезарь Борджиа овладел почти всей Средней Италией – но, в конце концов, пал жертвой своего излюбленного оружия – яда. В августе 1503 года он был отравлен во время пира вместе с отцом и многими кардиналами; Александр VI умер в жестоких муках, а едва выживший Цезарь был арестован стражниками нового папы Юлия II.

Макиавелли вернулся во Флоренцию и некоторое время приводил в порядок свои записи; благодаря Борджиа, он начал понимать некоторые законы истории. Потом он снова погрузился в текущие дела, ездил с посольствами во Францию и Германию, создавал флорентинское ополчение. В 1512 году чаша весов в долгой борьбе за Италию склонилась на сторону противников Франции; испанские войска подступили к Флоренции, и Пьетро Содерини был вынужден бежать из города; испанцы вернули власть династии Медичи. Макиавелли был брошен в тюрьму, подвергся пыткам и едва выжил; затем его выслали из Флоренции, и он провел остаток своих дней в деревенском поместье, бродя по окрестным холмам и размышляя о своей судьбе и о политике. По вечерам он одевал свои роскошные посольские одежды и в мыслях отправлялся к "античным дворам людей древности"; он искал ответа на волновавшие его вопросы у Полибия, Тацита и Тита Ливия – и, в конце концов, нашел то, что искал.

Законы истории не меняются со сменой тысячелетий, и во все времена люди подчиняются одной богине судьбы. Когда-то, много веков назад, Аристотель описал эти законы в знаменитом трактате "Политика"; он писал, что перенаселение влечет за собой бедность, а бедность – источник гражданской войны, порождающей тиранию. "Тиран становится из среды народа против знатных, – писал Аристотель, – чтобы народ не терпел от них никакой несправедливости". Эта теория стала общим местом в трудах античных писателей, и ее можно было найти в разных книгах. Подобно тому, как Донателло воскресил античную скульптуру, Макиавелли воскресил античную науку об обществе – и добавил к ней то, что он вынес из личного опыта. "Знать желает подчинять и угнетать народ, – писал Макиавелли, – а народ не желает находиться в угнетении; столкновение этих начал разрешается диктатурой… Диктатура учреждается либо знатью, либо народом, в зависимости от того, кому первому представится удобный случай. Знать, видя, что она не может противостоять народу, возвышает кого-нибудь из своих и провозглашает его государем, чтобы за его спиной утолить свои вожделения. Так же и народ, видя, что не может сопротивляться знати, возвышает кого-нибудь одного, чтобы в его власти обрести себе защиту. Тому, кто приходит к власти с помощью знати, труднее удержать власть, чем тому, кого привел к власти народ, так как, если государь окружен знатью, которая почитает себя ему равной, он не может ни приказывать, ни иметь независимый образ действий. Тогда как тот, кого привел к власти народ, правит один, и вокруг него нет никого, кто не желал бы ему повиноваться. Кроме того, нельзя честно, не ущемляя других, удовлетворить притязания знати, но можно – требования народа, так как у народа более честная цель, чем у знати: знать желает угнетать народ, а народ не желает быть угнетенным. Сверх того, с враждебным народом ничего нельзя поделать, ибо он многочисленен, а со знатью – можно, ибо она – МАЛОЧИСЛЕННА… Так что, если государь пришел к власти с помощью народа, он должен стараться удержать его дружбу, что совсем не трудно, ибо народ требует только, чтобы его не угнетали. Но если государя привела к власти знать наперекор народу, то первый его долг – ЗАРУЧИТЬСЯ ДРУЖБОЙ НАРОДА".

В этих немногих словах заключалась суть Нового Времени – это было время рождения абсолютных монархий, и Макиавелли создал теорию монархии – учебник для правителей и министров. Он просто и ясно показал, к чему приведет борьба между народом и знатью, и предсказал, что народ одержит победу с помощью диктатуры. Нельзя сказать, что Макиавелли любил народ: так же, как Аристотель, он принадлежал к аристократам и ненавидел "тиранов". Тем не менее, он был честным человеком и высказал всю правду, добавив к тому же, что "цель оправдывает средства". Это вызвало бурю негодования среди знати: "Не хотим философов! Долой философов!" – кричали "отцы города" на заседании Большого Совета. Травля и оскорбления были таковы, что Никколо слег и вскоре скончался. Через тридцать лет после смерти его книги были запрещены римским папой, а его изображение сожжено на костре. Макиавелли был признан преступником, более опасным, чем Савонарола, – за чтение его книг пытали в тюрьмах, его трактат "Государь" называли "учебником для тиранов". Тем не менее, правда о законах истории постепенно распространялась среди людей; ученые, министры и короли платили огромные деньги переписчикам и тайно пересылали друг другу заветную книгу. Кардинал Ришелье откровенно признавался, что частенько читает и перечитывает "Государя", а Наполеон написал комментарии к трактату Макиавелли. Судя по этим комментариям, Аристотель был не прав: законы истории были хорошо известны тем, от кого зависят судьбы людей, – и использовались ими с полным пониманием того, что цель оправдывает любые средства.