История Средних веков - Нефедов Сергей Александрович. Страница 10

Ала-ад-дин отразил страшное монгольское нашествие, покорил десятки дотоле неведомых племён, городов и царств – и решил увековечить своё могущество строительством минарета, который был бы выше, чем знаменитый Кутб-минар. Смерть помешала султану завершить своё грандиозное начинание: по-видимому, Ала-ад-дин был отравлен своими эмирами, тяготившимися дисциплиной, установленной суровым воином. С его смертью вернулись прежние порядки, эмиры стали получать икта, а на базаре снова воцарилась свобода торговли. Султан Мухаммад-шах (1325-51) ещё пытался поддерживать дисциплину среди эмиров, но при Фируз-шахе (1351-88), "эмиры и малики стали падишахами, каждый на свой собственный страх и риск". Огромный султанат распался на части – и тотчас же с севера снова нахлынули монголы. Новую всесокрущающую Орду вёл эмир Тимур, "железный хромец", стремившийся превзойти жестокостью Чингисхана. В 1398 году орда овладела Дели; "сделанные из голов индийцев башни достигали огромной высоты, а тела их стали пищей для диких зверей и птиц". В конечном счёте, Индию постигла та же судьба, что и другие страны Востока; равнина покрылась пепелищами городов, трупы лежали на улицах и дорогах, и поля медленно зарастали кустарником. Страшное монгольское нашествие стало рубежом двух эпох: там, позади, было средневековье, эпоха сказок "Тысячи и одной ночи", эпоха Фирдоуси и Омара Хайяма. Что было впереди, в то время никто не знал, и некому было спрашивать: после ухода Тимура на развалинах Дели "даже птица не пошевелила крылом".

Глава II

История Нового Рима

ПОСЛЕДНЯЯ КРЕПОСТЬ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Теперь нам нужно вернуться к началу средних веков, когда вырвавшаяся из аравийских пустынь арабская конница опрокинула границы тысячелетней Римской Империи и достигла берегов Босфора. На том берегу пролива возвышались могучие стены и золотые купола Константинополя – города, который называли Новым Римом. Пока у арабов не было флота, Константинополь был неприступен – но арабы построили флот, согнали десятки тысяч крестьян на финикийские верфи и спустили на воду сотни быстроходных галер. Воины ислама сражались на море с той же неукротимой яростью, что и на суше; они отчаянно бросались на абордаж и после жестоких схваток на палубах овладевали вражескими судами. Начиная с 664 года, арабы четырнадцать лет беспрестанно атаковали Константинополь с суши и моря; защитники города уже потеряли надежду – но Господь даровал спасение. Мастер Киллиник из Сирии сумел заново открыть «греческий огонь» – страшную самовоспламеняющуюся жидкость, которой когда-то в древние времена был сожжён флот Антония и Клеопатры. Были построены огненосные корабли, дромоны, выплёскивавшие из медных труб струи огня, и в 678 году арабы в ужасе бежали от стен Константинополя. Они ещё раз собрались с силами, и в 717 году огромная армия снова осадила Новый Рим. Арабы окружили город земляным валом и поставили против крепостных башен громадные осадные машины; почти две тысячи галер вошли в Босфор, чтобы атаковать гавань. Но навстречу арабскому флоту снова вышли огненосные дромоны; множество галер было сожжено, и штурм не удался. Потом пришла зима, осаждавшие голодали и ели человечину; прибывший весной флот был снова сожжён «греческим огнём», и, в конце концов, мусульмане отступили.

Последняя крепость цивилизации устояла перед напором варваров. Старый Рим давно лежал в развалинах; в руины обратились столицы некогда могущественных империй Ирана, Индии, Китая; повсюду виднелись сожжённые деревни и опустелые поля – но Константинополь выстоял. После тяжёлых осад в городе осталась лишь малая часть прежнего населения; многие кварталы опустели, на улицах рос бурьян; был разрушен акведук, по которому поступала вода. Однако уцелевшие жители по-прежнему с гордостью называли себя римлянами, а свою страну – Римской империей* – и, как в старые времена, императоры праздновали триумфы и устраивали на ипподроме состязания колесниц. Вокруг чудом сохранившегося города, по обе стороны Босфора, лежала опалённая нашествиями равнина; кое-где в землянках обитали уцелевшие местные жители и беглецы, принесённые нашествиями из других стран – славяне, армяне, германцы, сирийцы. Константинопольские чиновники пытались наладить управление и разделили страну на области-фемы; разорённая страна не могла содержать регулярную армию, и крестьяне защищали себя сами: в каждой феме было своё ополчение. В деревне тогда не было ни помещиков, ни ростовщиков, бедствия уравняли всех, богатых и бедных; повсюду лежали заброшенные поля, и каждый мог пахать, сколько хочет. Крестьяне, имевшие лошадей, считались воинами-стратиотами и сражались в ополчении, а остальные складывались, чтобы снарядить конника. В огне войны уцелели только сильные, те, кто умел сражаться; греки и варвары, перемешавшись, образовали новый народ, который говорил по-гречески, но сохранял свободолюбие и мужество варваров. Крестьяне-воины не хотели платить налоги, и государство уже не руководило, как прежде, жизнью общества; Римская империя оставалась Империей лишь по названию; подданные были предоставлены сами себе, и каждый свободный должен был сам заботиться о своем пропитании и своей защите – так же, как в варварских королевствах Европы.

Полуварварские ополчения областей-фем не хотели подчиняться Константинополю; бывало, что они поднимали мятежи, врывались в город и садили своих вождей на императорский трон. Эти крестьянские императоры были грубыми воинами, почти варварами; нуждаясь в деньгах, они грабили монастыри и снимали золотые оклады с икон. "Они были исполнены невежества и полной безграмотности, отчего и происходят все беды, – писал хронист Феофан. – Книги сжигали, священные сосуды и святые храмы оскверняли…" Монахов избивали, монастыри превращали в казармы и конюшни; был сожжён Константинопольский университет – последняя высшая школа, где ещё теплился огонь знания. Все это делалось под предлогом борьбы с идолами: "Бог – это дух, – говорили те, кто оправдывал гонения, – он непознаваем и неописуем, поэтому иконы – это идолы, покрытые золотом, и золото нужно употребить на нужды войны." Вся жизнь императоров VIII века проходила в войнах с арабами и болгарами – тюркским племенем, подчинившим придунайских славян. Знаменитый защитник Константинополя Лев III Исавр (717-741) в 740 году одержал большую победу при Акроине и прервал долгую череду арабских набегов; теперь крестьяне смогли восстанавливать деревни и спокойно пахать свои поля. Понемногу оживала торговля, и снова строились провинциальные города – жизнь возвращалась на пепелища и руины.

Константинополь был последней крепостью цивилизации, где в библиотеках монастырей хранились поэмы Гомера, труды Аристотеля и старинные трактаты об управлении государством. Публичные школы давно исчезли, и лишь монахи и потомственные чиновники передавали из поколения в поколение древние знания. В 802 году сановники неожиданно захватили власть и провозгласили императором начальника налогового ведомства Никифора. Новый император заявил, что никто из его предшественников не умел по-настоящему управлять государственным кораблем и не заботился о благе государства. Он предпринял попытку восстановления Империи – попытку воссоздания мощного государства с его системой государственного регулирования. Он провёл военную реформу, выделил стратиотов в особое сословие и во время походов стал платить им жалование – для этого пришлось увеличить налоги на остальных крестьян. Были конфискованы многие поместья богатых и знатных; как во времена Юстиниана и Диоклетиана, государство пыталось всё контролировать и распределять. Так же, как Юстиниан, Никифор стремился восстановить былые границы Империи; он подчинил многие славянские племена, но, в конце концов, был окружён болгарами в горной теснине среди Балкан. "Только крылья могут спасти нас!" – воскликнул император, увидев болгарских лучников на склонах гор. Никифор погиб в битве, и болгарский хан Крум сделал из его черепа чашу для пиров.