1941, 22 июня - Некрич Александр. Страница 42

В письме Идену от 28 марта 1941 г. (он был в то время в Афинах) Черчилль предложил своему министру иностранных дел сосредоточить усилия на заключении союза между Югославией, Грецией и Турцией (одна из многих идей британского премьера, оказавшихся мертворожденными). Он заметил также, что «имеется много сообщений о значительных сосредоточениях (немецких – А.Н.) войск в Польше и об интригах в Швеции и в Финляндии». И хотя через несколько дней эти дивизии были вновь брошены против Югославии, английский премьер лишь сделал поправку в своих выводах – нападение на СССР начнется не в мае, а в июне. В начале апреля объединенный разведывательный комитет в докладе Черчиллю констатировал, что Германия концентрирует на востоке большие силы и что рано или поздно будет война. Комитет не считал войну вероятной в скором времени. Более того, 23 мая комитет информировал, что слухи о нападении Германии на СССР угасли. Однако еще до этого сообщения Черчилль больше не сомневался, что после Югославии и Греции наступит очередь Советского Союза.

Британский премьер не огорчался таким оборотом войны. Нападение Германии на Советский Союз избавляло Англию от опасности вторжения, облегчало ее тяжелейшее военно-политическое положение и предоставляло передышку для того, чтобы собраться с силами. Поэтому он считал, что следует направить Сталину предупреждение. Надо, чтобы нападение Германии не застало русских врасплох и борьба на востоке продолжалась как можно дольше.

31 марта из Белграда в Лондон поступила информация, подтверждающая прежнюю: будто бы Гитлер в беседе с югославским принцем-регентом Павлом сообщил ему, что нападение на Советский Союз намечено на 30 июня. Такую же информацию получил английский посол в Вашингтоне от помощника государственного секретаря Уэллеса вечером 2 апреля. На следующий день Черчилль принял окончательное решение. Стаффорду Криппсу, английскому послу в Москве, было отправлено послание премьера для личной передачи Сталину. 5 апреля Криппс сообщил в Лондон, что нет никакой возможности вручить послание Сталину лично. Следует распоряжение, чтобы послание было передано Молотову, но и к Молотову Криппс попасть на прием не смог. Взбешенный посол на свой страх и риск отправляет личное письмо заместителю наркома иностранных дел, в котором, ни слова не говоря о поручении премьера, разбирает весь комплекс англо-советских отношений. Форин Оффис со своей стороны теперь сомневается в целесообразности вручения послания. Черчилль же требует немедленно выполнить его распоряжение.

19 апреля, спустя две недели после получения послания Черчилля, оно, наконец, вручается, но не Сталину и не Молотову, ибо они всячески уклоняются от встречи с английским послом, а НКИД. Потеряны две бесценные недели: ведь в своем послании Черчилль предупреждает о готовящемся нападении на СССР. Но до войны остается еще два месяца.

22 апреля английский посол был уведомлен, что послание британского премьер-министра Сталину вручено.

Но и на послание Черчилля такая же реакция: Сталин убежден, что это интриги английского правительства, цель которых – поссорить Советский Союз и Германию.

Великобритания же готовится к тому, чтобы в этом случае встретить Советский Союз как партнера в войне против гитлеровской Германии. Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль, обсуждая в узком кругу сообщения о концентрации германских войск на советской границе и возможности войны на востоке, говорит: «Теперь германское нападение на СССР определенно последует и он думает, что Гитлер рассчитывал заручиться поддержкой и симпатией капиталистов и правого крыла в Англии и в США. Однако Гитлер ошибся и мы должны сделать все, чтобы помочь России». Посол США Вайнант согласен с Черчиллем. На вопрос своего секретаря Колвилла, как он, Черчилль, архиантикоммунист, скажет это палате общин, следует ответ: «У меня одна-единственная цель – уничтожение Гитлера и поэтому моя жизнь весьма упростилась. Если бы Гитлер вторгся в ад, я сделал бы по крайней мере благоприятное упоминание о дьяволе в палате общин». Заместитель Гитлера Рудольф Гесс, прилетевший по собственной инициативе в Англию 10 мая 1941 г., чтобы заручиться нейтралитетом Англии в связи с предстоящей войной против СССР, объявляется военнопленным. Позднее он будет приговорен Нюрнбергским трибуналом к пожизненному заключению и в 1988 году закончит свои дни в берлинской тюрьме Шпандау. Опрос английского общественного мнения, проведенный в апреле 1941 г., показал, что за дружественность отношений между Англией и СССР высказалось 70% опрошенных.

Информация о готовящемся нападении Германии поступала в Москву из множества источников: от шпионской сети НКВД и Главного разведывательного управления наркомата обороны (ГРУ), по линии наркомата иностранных дел, из коминтерновских источников, от пограничной службы. Недостатка в предупреждениях не было. Только по подсчетам, произведенным американским исследователем Бартоном Уэйли, советское правительство получило 84 предупреждения о готовящемся нападении. Эти предупреждения не укладывались в сталинскую оценку ситуации и поэтому либо ставились под сомнение, либо вовсе отбрасывались. Руководители разведывательных ведомств и даже нарком военно-морского флота, прекрасно зная, что Сталин полагает, что информация о военных приготовлениях против СССР подбрасывается английской разведкой, чтобы посеять подозрительность в отношениях между СССР и Германией, делали заключения из информации, соответствующие образу мыслей Сталина.

Сведения о подготовляемом нападении на СССР И.В. Сталину докладывались систематически. 10 апреля сообщено об упомянутой выше беседе Гитлера с принцем-регентом Павлом. 5 мая И. В. Сталину передана новая информация о подготовке нападения на СССР. В том же месяце доложены сведения, полученные от Зорге. 6 июня Сталину представлены данные о сосредоточении на советской границе вражеской группировки, насчитывавшей около 4 млн человек. 11 июня И. В. Сталин поставлен в известность, что по указанию из Берлина немецкое посольство должно подготовиться к эвакуации в течение семи дней и что 9 июня там начали сжигать документы.

Маршал Советского Союза Ф.И. Голиков был начальником Разведывательного управления Генерального штаба как раз в период подготовки Германией нападения на СССР, с середины июля 1940 г.

В беседе с автором этой книги маршал ответил на ряд вопросов о событиях, предшествовавших войне.

«Вопрос. За рубежом пишут много о предупреждениях, которые получал Советский Союз по различным каналам о готовящемся нападении. Создается впечатление, будто первое предупреждение относится к марту 1941 г. (сообщение заместителя государственного секретаря США С. Уэллеса советскому послу К. Уманскому). Так ли это?

Ответ. Нет, это не так. Первые предупреждения поступили по линии советской военной разведки гораздо раньше марта 1941 г. Разведывательное управление проводило огромную работу по добыванию и анализу сведений по различным каналам о намерениях гитлеровской Германии, особенно и в первую очередь против Советского государства. Наряду с добыванием и анализом обширных агентурных данных РУ тщательно изучало международную информацию, зарубежную прессу, отклики общественного мнения, немецкую и других стран военно-политическую и военно-техническую литературу и т.п. Советская военная разведка располагала надежными и проверенными источниками получения секретной информации в целом ряде стран, в том числе и в самой Германии. Поэтому американское сообщение не было и уж во всяком случае не могло быть новостью для политического и военного руководства нашей страны, начиная с И.В. Сталина».

Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян также полагает, что было достаточно сведений, «чтобы трезво судить о готовящемся на Советский Союз нападении».

Итак, все свидетельствует о том, что рядовые советские разведчики накануне войны с честью выполнили свой долг перед народом, сделали все от них зависящее. Но их предупреждениями пренебрегли.