Гигантский морской змей - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 31

МОЖНО ПИ ПОДСТРЕЛИТЬ МОНСТРА?

Следующим летом, 6 июня 1819 года, морской змей продолжил свои визиты в Массачусетс. Об этом рассказали капитан Хоукинс Уилер со шлюпа «Конкорд» и его второй помощник Гершем Беннет — все под присягой, перед судьей Теодором Имсом, — и что удивительно, их сообщение вполне соответствовало всем тем, которые скопились у комиссии Линнеевского общества.

В показаниях второго помощника даже дается дотошное описание головы животного, наблюдавшегося с расстояния менее 100 метров, и длина которого была оценена в 18 метров:

«Его голова была почти такой же длины, как и у лошади, но только настоящая, змеиная: сплющена наверху и приплюснута с боков; глаза были чуть выпучены и на значительном расстоянии, будто у жабы; они находились ближе ко рту животного, чем к его затылку».

В течение всего лета 1819 года американского морского змея созерцали на досуге очень многие, и часто те люди, чье социальное положение исключало всякую возможность их недобросовестного отношения или надувательства. Так, 13 августа монстр явил себя более чем двумстам зрителям сразу, в море у людных берегов Наханта, рядом с Линном в Массачусетсе. Среди прочих достойных бостонцев, таких, как почтенный Амос Лоуренс, текстильный магнат, или полковник Т. X. Перкинс, при этом присутствовал и районный шериф Джеймс Принс, который направил судье Девису замечательное описание животного. Он даже позволил себе одно замечание необычной важности, которое свидетельствовало как о его осторожности, так и проницательности:

«Его голова, казалось, находилась в девяноста сантиметрах от воды. Я насчитал тринадцать горбов на спине; члены моей семьи полагают, что их было пятнадцать… и считают, так же как и я сам, что в животном было по меньшей мере метров пятнадцать — восемнадцать длины. Однако след на воде мог позволить вообразить его большим, чем он был на самом деле; и волнение, возникавшее при его движении оригинальным способом, не могло ли оно создать видимость выпуклостей на спине? Я оставляю это на ваше усмотрение».

Несложно разглядеть, что на спокойном море все одновременно узкие и быстрые суденышки (как лодка-канадка или байдарка, снабженные мотором, к примеру) оставляют за собой очень характерный след, который выглядит как нитка из удлиненных выпуклостей, которая движется с той же скоростью, что и лодка: глядя на них, можно вообразить себе ряд горбов, расположенных через равные промежутки и часто весьма многочисленные. Очевидно, что подобный же след может оставлять за собой и очень быстрое животное, которое рассекает поверхность воды спинным плавником или своей узкой шеей. Признайтесь, подобное явление было довольно странно для эпохи, лишенной моторов, когда еще не существовало маленьких суденышек, способных его создать.

Однако тщательные наблюдения, проведенные через несколько дней профессиональными моряками, сократили до истинных пропорций значимость этого объяснения.

26 августа того же 1819 года преподобный Чивер Фелч, священник с американского военного судна «Индепенденс» (74 пушки), направил главному редактору «Бостон сентнел» письмо, в котором описывалась, и очень подробно, интересная встреча, произошедшая этим утром при большом количестве очевидцев.

В это время шхуна «Сайенс», вспомогательное судно при «Индепенденс», встало на якорь в Глочестерс-ком рейде, чтобы снять его план. Преподобный Фелч покинул порт в лодке с военного судна вместе с Уильямом Мелбоуном, который ей и командовал, гардемарином Блейком и четырьмя матросами на веслах, когда вдруг на поверхности воды, на расстоянии метров в 30 — 40, появилось нечто.

— Эге, а вот и ваш морской змей! — сострил командир, обращаясь к капеллану, который как-то признавался ему, что верит в существование чудовища.

Все разразились хохотом, но смех мгновенно сменился ужасом на их лицах, так как, сам того не желая, господин Мелбоун сказал правду. Все сидевшие в лодке вполне могли это осознать.

Животное нырнуло, затем снова появилось, уже в 20 метрах от шлюпки. Затем оно развернулось и направилось к островку Тен-Паунд. Моряки немедленно бросились в погоню, но поскольку шум и яростный плеск гребли, по их мнению, должен был раздражать чудовище, они ограничились одним кормовым веслом. Животное продолжило свои забавы между островком и Стэйдж-Пойнтом. Прибыв туда, командир и капеллан поняли, что теперь им гораздо легче наблюдать монстpa и измерить его длину с помощью инструментов с берега, а не с лодки, которой зверь, видимо, не очень-то доверял.

Итак, они ступили на землю. Уже там Мелбоун вдруг принял решение, которое военные всегда принимают в том случае, когда нечто им не по душе: он приказал гардемарину Блейку отправиться на военное судно и выстрелить в змея, «чтобы попробовать, как на него подействует удар ядра в двенадцать фунтов». К счастью, змею стало явно не по себе в присутствии такой беспокойной свиты, и он мудро ретировался.

Потребовать таким образом от морского чудовища раскрыть свою природу и «показать флаг» было определенно делом пропащим. Глупое убийство из пушки этого зверя никак не позволило бы прояснить его таинственную природу. Раненное, оно могло также улизнуть, а убитое — тут же пошло бы ко дну без промедления. И его труп имел больше шансов затеряться в желудках тысяч морских шакалов, нежели быть выброшенным на берег. Вспомним-ка: ведь если некоторые киты и остаются на плаву после смерти, то это только за счет исключительной толщины слоя ворвани. Но это — удел настоящих китов, да и то особенно жирных. Вот почему китобои так торопятся накачать воздух в трупы загарпуненных кашалотов: чтобы не дать им утонуть.

Господин Мелбоун и его товарищи, однако, удосужились хорошенько рассмотреть чудовище за время своего получасового преследования.

— Я прилично знаком с морскими животными и их повадками и много времени провел на море, чтобы не обмануться, — заявил преподобный Фелч, который и дал следующее описание зверя:

«Он был темно-коричневого цвета, с белесостью под горлом. Его размеры нам не удалось измерить точно, но голова была примерно девяносто сантиметров в окружности, уплощенная и гораздо меньше туловища. Мы не видели его хвоста, а только тело от начала головы до самого дальнего горба: промежуток был метров в тридцать. Я указываю цифры с достаточной точностью, ибо привык измерять и оценивать размеры и расстояния.

Я насчитал четырнадцать горбов; первый был, скажем, метрах в трех — трех шестидесяти от головы, а остальные отстояли друг от друга метра на два. Их величина уменьшалась к хвосту. Эти горбы считали как с подзорной трубой, так и без нее. Господин Мелбоун насчитал тринадцать, господин Блейк утверждал, что их то ли тринадцать, то ли четырнадцать, и матросы сообщали примерно те же числа. Движения животного были иногда чрезвычайно быстры, а в другое время он мог оставаться почти совсем неподвижным. Он медленно разворачивался и нуждался для этого в большом пространстве. Иногда он плыл с большой скоростью под водой, как будто гнался за добычей. Выпуклости не имели отношения к его движению, ибо они были одинаковы, когда он двигался медленно и быстро. Его перемещения происходили в вертикальном плане и частью в горизонтальном, как у пресноводных рептилий. Я очень хорошо знаком с нашими местными змеями. Его движения были похожи.

Я укажу вам общую длину в сто футов, округляя; но могу назвать и сто тридцать ( 40 м ), считая и его хвост… То, что существует водное животное в виде змея, ныне не вызывает сомнений. Господин Мелбоун до того момента не верил. Сейчас никто не сможет его разубедить в существовании такого зверя».

Этот важный эпизод был удостоверен через двадцать семь лет вторым помощником Мелбоуна, ставшим к тому времени капитаном корабля, — У. С. Болтоном.

До середины сентября 1819 года залив Массачусетс снова стал сценой для наблюдений, которые заслуживают внимания. На этот раз у морского змея заметили три желтых ожерелья по 5 сантиметров толщиной и отстоящие друг от друга на 30 сантиметров. Эта деталь заставляет подумать, что речь идет о другом животном, принадлежащем родственному виду.