Необъяснимые явления - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 42

Солдаты французского гарнизона поспешили на место событий и, как писал хронист, «стали стрелять из ружей и пистолетов, атаковали людей со шпагами в руках, но благодаря особой милости святой Девы Марии ни одна душа не была ранена, ни одно тело не задето». На самом деле гарнизон был так мал, что одержать победу бунтовщикам не составило большого труда. Французы и немногие якобинцы пытались бежать. Мятежники их настигли, жестоко избили защитников нового режима и заключили в тюрьму. Как только с сопротивлением было покончено, группа местных аристократов создала правительство во главе со священником. И три ключевых слова французской революции были разом заменены на три других: религия, верность, постоянство.

На следующий после восстания день образ Мадонны в торжественной процессии пронесли по улицам города в сопровождении муниципального оркестра. Жители Ареццо пылали благодарностью за помощь, которую, несомненно, оказала им в их праведном деле святая Дева.

Было бы резонно ждать, что французы вскоре вернутся в большем числе и восстановят свой порядок. Но Ареццо был совершенно уверен в заступничестве своей Мадонны. А когда население вооружилось и получило подкрепление из окрестных сел, то убежденность в своей непобедимости стала в них просто неистребимой. В действительности большая часть наполеоновской армии, шедшая маршем к северу от Неаполя, вскоре оказалась под стенами города. Но когда командир французов потребовал сдаться и пригрозил жестокими репрессиями в случае, если встретит хоть малейшее сопротивление, жители молчаливо приготовились отражать атаку. Их вера была столь велика, что они даже не удивились, обнаружив, что французы не собираются исполнять свои угрозы, а просто отправились дальше на север, оставив Ареццо нетронутым.

Это конечно же было воспринято как новое свидетельство божественного покровительства. Но правда была гораздо проще: когда части готовились к штурму Ареццо, французский командующий получил сообщение о том, что армии на севере угрожает новая атака австрийцев, и поэтому решил не медлить и двинулся ей на помощь.

Теперь жители Ареццо больше не могли удовлетворяться освобождением одного своего города. За последующие несколько недель была создана живописная «армада» – нечто среднее между настоящей армией, шайкой воров и крестным ходом, которая двинулась через всю Тоскану под штандартами улыбающейся «Мадонны Утешения» и с криками «Вива Мария!». Повсюду, где они шли, им сопутствовала необыкновенная удача: население поднималось и изгоняло французов.

В каждом городе сцена повторялась: сожжение «Древа Свободы», замена его на распятие, преследование якобинцев, изъятие всей их собственности и, наконец, воскурение фимиама в церквах и звуки торжественного «Те Deum» в знак благодарности. Один за другим города и деревушки, недавно «освобожденные» французами, теперь освобождались от них «армадой Ареццо». Тогда, как и теперь, у слова «свобода» было много значений.

По сравнению с другими войнами эта не была особенно жестокой – французские гарнизоны были малы и чаще всего не выдерживали натиска и отступали. Если случалось, что они все же оказывали сопротивление или «армада Ареццо» колебалась перед атакой (что произошло под стенами Сиены), то для воодушевления достаточно было священнику отслужить мессу и благословить это странное воинство, призывая на помощь Господа. Немедленно энтузиазм снова вспыхивал с прежней силой, и войска бросались на штурм.

В конце лета 1799 года «армада Ареццо» выросла до значительных размеров, слившись с отрядами разных бродяг и авантюристов всех мастей. Те, естественно, присоединялись в надежде на легкую добычу. Постепенно восставшие захватили большую часть Центральной Италии и уже готовились к походу на Рим. К этому времени австрийцы одержали победу на севере и их войска спускались в области, занятые «армадой», для установления своего доминиона. На юге победа над французами была делом нескольких дней. Скоро вся страна была пропитана духом освобождения.

До того момента историки называют всю эпопею «эпизодом Вива Мария!». Все военные действия и на самом деле сопровождались именно этим криком, и всегда в присутствии «Мадонны Утешения». Горожане называли ее своей генералессой. Ее изображение было на всех флагах и штандартах, солдаты носили его на груди и на шапках.

Захваченное французское оружие и флаги привозились в собор Ареццо и возлагались на алтарь Мадонны. Священники проповедовали, что Ареццо «избран святой Девой, чтобы сокрушить голову змея». Змей в католической традиции обозначал самого сатану; конечно, это относилось к французам и их «кощунственной революции».

Правители Ареццо делали все, что можно, извлекая максимальные выгоды из простодушной веры простонародья в чудеса. Послание, распространяемое по Тоскане и призванное подстегнуть ее к восстанию, утверждало: «Нам нужно возвращение старого режима, мы сражаемся во имя религии… И кто может еще сомневаться в том, что само Небо служит защитой нашему делу? Да, сам Господь охраняет его. Три года в Ареццо он каждый день совершал чудеса при посредстве Святейшей Девы Марии, которую мы почитаем как Нашу Госпожу Утешения. Она согревает сердца людям Ареццо самой горячей верой… Она сплотила нас так, чтобы мы стали сильнее самых больших и непобедимых армий республиканцев. Под ее знаменами мы идем в битву и побеждаем».

Можно написать многие тома – и они были написаны – об этой героической эпопее, в которой элементы трагедии так тесно переплелись с комедийными эпизодами. Возьмем, например, одну сцену: освободительное вступление «армады» во Флоренцию. Во главе войск скачет командующий, рядом с ним английский посол и монах-капеллан всего воинства. А между ними женщина, чей муж – командующий, любовник – посол, а духовник – монах. Эта дама из них всех была самым примечательным персонажем, амазонка в броне, со знаменем «Мадонны Утешения».

Монах был толст и румян, носил длинную бороду и путешествовал с огромным деревянным крестом, который нес как пушинку! Это тоже расценивалось как несомненное чудо: мало кто знал, из чего на самом деле сделан этот крест: из пробки, мастерски выкрашенной под дерево!

За этой любопытной четверкой двигались офицеры и кавалерия. Вдобавок к изображению Мадонны на их штандартах можно было встретить цвета всех противников Франции, от великого герцога тосканского до императора Австрии, от русского царя до папы. Здесь был даже турецкий полумесяц, ибо султан тоже объявил Франции войну. В разноцветных одеждах, увешанных разными эмблемами и реликвиями, эти всадники, как описывал их один хронист-современник, «были вооружены пистолетами и образами Христа». Арьергард составляла разношерстная городская публика и крестьяне «с вилами, косами, шпагами, мечами, палками и мотыгами».

Но недолгое время спустя Мадонна перестала быть утешением для Ареццо. В 1799 году, когда французы отступали в Италии, сам Наполеон находился в Египте. В 1800 году он вернулся в Европу, получив, став первым консулом, всю власть, и повел французскую армию в свою вторую, победную итальянскую кампанию. Как и Ганнибал, он неожиданно пересек снежные Альпы и вышел на равнины Северной Италии. Там он нанес последнее поражение Австрии.

Дорога в Италию была открыта. Наполеон прошел маршем по полуострову и отвоевал его полностью. Достигнув Флоренции, он выслал вперед большое и сильное войско с точным предписанием подвергнуть Ареццо особой каре. Окружающие города признали себя доминионом Франции и сдались без боя. Только Ареццо упорствовал в своем отказе, храня уверенность, что самая мощная европейская армия может быть разбита с помощью нескольких сотен мушкетов, серпов, вил и 16 пушек. Но на этот раз чуда не произошло.

Французы подступили к стенам Ареццо 18 октября 1800 года и немедленно начали жестокий артиллерийский обстрел. Они даже не стали требовать сдачи, как предписывал тогдашний военный протокол. Город отвечал залпами нескольких пушек и звоном множества колоколов. Так продолжалось до заката. На следующее утро французы пробили пушечным огнем брешь в городских воротах и устремились на его улицы. Любого встречного с оружием немедленно убивали. Весь день шли грабежи, солдаты мародерствовали. В церквах и монастырях захватчики вели себя с особой наглостью. Нескольких монахинь, пытавшихся спрятать под своими просторными одеяниями серебряную и золотую церковную утварь, раздели догола.